Чемпион. Второй пояс

Ловер охнул:

— Ах он тварь, да как он смеет произносить такую гнусь?! Гархов ублюдок, я всё же сегодня заткну ему пасть.

Шандри же потерянно прошептал:

— Откуда он узнал?

Ловер подавился очередным проклятием, медленно обернулся к Шандри и переспросил:

— Что ты сказал, брат?

Шандри тяжело вздохнул.

Болайн на том конце Арены, в ложе высоких гостей ощерился:

— Или ты будешь отрицать?

Ловер здесь, рядом со мной снова потребовал ответа:

— Брат. Ответь.

Вдоху Шандри вторил вдох магистра, который устало спросил то же самое, что и он:

— Хотелось бы мне знать, откуда ты это знаешь, — а затем уронил тяжёлые слова. — Нет. Я не буду отрицать, просто потому, что не знаю этого. Да, мы филиал Ордена, но…

Я пропустил все его слова мимо ушей, лихорадочно вспоминая. Шандри говорил, что Страж объявил весть о том, что он теперь магистр всего Ордена его учителю. И только что сам называл магистра учителем. Значит, магистр знает об этом. Но ничего не может говорить потому, что над ним наверняка трёхцветный Указ Стража, точно такой же, какой был над самим Шандри. И он сейчас просто вынужден лгать, чтобы не попасть под действие Указа. Он, возможно, и так испытывает сейчас боль, только от одного упоминания о том, что Орден уничтожен.

Я вскинул голову, прожигая Болайна ненавидящим взглядом. Что-то мне подсказывает, что он подозревает о запрете. Иначе откуда бы такая гнусная ухмылка на его роже?

Ловер уже шептал:

— Брат…

Мне оставалось только скрипнуть зубами. Как не вовремя сказался снятый мной Указ. Будь он на месте, то Шандри бы не успел проговориться, боль наказания заставила бы его прикусить язык.

И что теперь ему…

Шандри пожал плечами:

— Брат, ты же слышал магистра, вот я тоже удивился, откуда он об этом узнал, сидя здесь, во Втором поясе.

Ловер выдохнул:

— Брат, не пугай меня так. Я уж на мгновение подумал, что ты ему поддакиваешь.

И снова Шандри напомнил мне, что обманывать и недоговаривать умею не только я:

— Ну ты уж лишку хватил, брат Ловер. Поддакивать этой твари, Болайну? Если такое случится, то пусть у меня кровь горлом пойдёт, чтобы слова застряли у меня в глотке.

Ловер довольно хмыкнул, успокоенный, но я заметил взгляд Ольмы. Он ясно говорил — она Шандри не поверила. Да и не только взгляд. Сжатые, даже подрагивающие губы, разливающаяся по лицу бледность.

Заметив, что я смотрю на неё, она стремительно отвернулась, уставившись на Арену и трибуну высоких гостей.

И Болайна, который со всё той же презрительной ухмылкой дождался окончания речи магистра.

— Отлично сказано. В формациях и речах Ордену и впрямь нет равных. Но по-другому и быть не может, когда во главу всего ставится верность Ордену, правда же? Слышал, что основатель Ордена не оставил вам формаций, которые бы накладывали Указы на Предводителей, но, похоже, что за десятилетия службы Ордену Указ Верности въелся в саму твою душу, магистр.

— Разве это плохо?

— Не знаю, не знаю.

Магистр вздохнул:

— Ну а какого ответа ещё ждать от того, кто привык на брата и детей накладывать Указы Верности, не доверяя им?

— Ты! — Болайн на миг вспыхнул, похоже, магистр сумел зацепить его за что-то больное, но тут же взял себя в руки. — Пустые слова. Можешь сколько угодно бросаться ими.

А меня вдруг пронзило жутковатое ощущение, что я уже слышал этот разговор. Что это уже было.

Но мне тоже понадобился всего миг, чтобы справиться с этим ощущением. Да, было. Только был не этот разговор, а другой. В другом месте, с другими людьми, хотя на ту же тему Возвышения, верности и Указов.

Что же, это и впрямь два разных пути. В одном ты всеми силами стараешься возвысить своего мастера Указов, чтобы никто из твоих людей не сумел выйти из-под контроля. В другом ты обходишься в Указах самой малостью, а затем и вовсе от них отказываешься, когда твои люди пересекают некую границу Возвышения.

Орден многие годы даже не занимался толком поиском идущих с талантом к Указам, а имевшегося бездарно потерял.

Правда, сейчас у них есть мастер Указов первой звезды Предводителя.

И это ровно на одну звезду меньше, чем необходимо.

Толку от моей силы, моего таланта, артефакта Жуков и сгустка силы Виостия в моём теле, если я всё равно не могу восстановить трёхцветный Указ Стражей над Шандри?

Шандри Предводитель второй звезды и это ровно на одну звезду больше, чем мне под силу, схватка с мастером начертаний семьи Ливат это ясно показала.

Будет мне впредь наука, что не со всеми Указами нужно поступать необратимо, что иногда лучше поглотить из них силу, словно сделав их выполненными, чем стирать безвозвратно.

Я даже снова поднял взгляд в пространство над головой Шандри, но не нашёл там стёртого мной трёхцветного Указа Стражей. Невозможно, сразу понятно.

Если только… Если даже здесь и сейчас появится Страж, то будет ли он из тех Стражей, что владеют Указами, а не пользуются артефактом? Что, если…

— Но рискнёшь ли ты вызвать сейчас Стража, а?

Я даже вздрогнул, услышав это и не сразу сообразил, что это не кто-то подслушал мои мысли и обратил ко мне мыслеречь, а звенит в воздухе выкрик Болайна, да и обращается он, конечно же, не ко мне, стоящему от него на другом конце Арены, а спрашивает он магистра Ордена.

Магистр покачал головой:

— Не думаю, что наша ссора — это дело уровня Стража и не думаю, что он будет рад тому, что я оторвал его от более важных дел, чем склоки мелких фракций.

Болайн фыркнул:

— Пустая болтовня. Клан Дизир прирос землями во время Дикого Времени, прирастёт и сегодня, а вот Орден скоро и впрямь станет считаться мелкой фракцией. Как раз перед тем, как исчезнет окончательно.

Трибуны взревели. Тысячи идущих Ордена что-то гневно вопили, только на этот раз каждый на свой лад и слова их сливались в единый и грозный рёв.

Ловер снова дёрнулся и снова его удержали. Я слышал жаркий разговор комтуров, которые пытались успокоить его.

Да и сам мысленно потребовал объяснения:

— Старший Шандри, что это значит, почему нельзя просто вызвать Стража?

Он покосился на меня:

— Вроде и так всё понятно, что тут разжёвывать? Никто не любит лишнюю работу. У каждого главы фракции есть лишь одноразовый артефакт вызова. И часто бывало, что Страж решал — вызов был из-за пустяка и не давал замены. А здесь дело ясное — мелкие склоки жадных фракций, Страж лишь разозлится, что его от завтрака оторвали.

Невольно я вспомнил, что мне говорил об этом сам Страж.

«Стражи не будут бегать за каждым виновным лично. Их участь в руках фракций их земель и их соседей. У каждого из нас по полсотни фракций на шее. Ты хочешь об этом поговорить? Это так важно для тебя?»

Вот тебе и прямое подтверждение слов Виостия.

Шандри вздохнул:

— Считай, кто кого сегодня вынудит призвать Стража из-за этой ссоры — тот и выиграл. Я вот не уверен, что наш Страж из тех, что сочувствуют Ордену. А ещё не уверен, что он простит исчезновение надо мной Указа, который повесил один из его предшественников и не добавит Ордену наказание.

Магистр коротко потребовал:

— Тишина!

Голос его словно прибил пламя гнева на трибунах. Десять вдохов и трибуны впрямь замолчали.

Магистр кивнул под тысячами взглядов:

— Благодарю, братья и сестры по Ордену. Сегодня мы должны быть как никогда вместе.

Ловер подался вперёд, едва не вывалившись за ограждение нашей ложи, и заорал:

— Вместе! Вместе! Вместе!

Спустя вдох от нашей трибуны покатился рёв тысяч глоток:

— Вместе! Вместе! Вместе! Вместе!

Признаюсь, орал и я. Орал, срывая горло и испытывая странные чувства. Мне нравилось происходящее, нравился этот горячий спор в ложе высоких гостей, где не скрывали ненависти и злости. Нравился горячий и резкий комтур Ловер, нравилась верность идущих Ордена. Верность, которую, кстати, сейчас не подталкивал никакой Указ. Со своей ложи я видел десятки идущих внизу, видел и их Указы. Они были спокойны, не пульсировали, не подгоняли их болью, не принуждали.