Страница 11 из 121
— Прошу простить, старейшина, я позволил эмоциям взять над собой верх.
— Уже лучше. А теперь постарайся ещё с тем, чтобы заставить его остановиться.
— Не могу, у него какой-то странный меч, мои приказы не действуют на него в полную силу. Или же что-то странное с ним самим, он слишком быстро убил тех ватажников.
— Сплошные отговорки. Старайся лучше. Я вообще не вижу, чтобы мы его догоняли. Если твой план провалится…
— Я стараюсь! Просто этот меч очень быстрый и я согласен, если вы, старейшина, заберёте его себе, не дело, что такая хорошая вещь оказалась в руках какого-то пройдохи.
Я не выдержал и обернулся, сначала влево, затем вправо. Если молодой лишь ухмыльнулся мне в лицо, то старик тут же хмыкнул:
— Юноша, тебе лучше остановиться. Ты и так сильно оскорбил нашу фракцию, без предупреждения нарушив её границу. Остановись, извинись, принеси подношение от лица своей фракции, чтобы искупить вину и отправишься дальше.
Я не удержался:
— Что ты несёшь?
Старик помрачнел и процедил:
— Похоже, я с радостью тебя проучу, сопляк.
Я же отвернулся, пытаясь понять, это нормально, слышать их переговоры между собой? Судя по тому, что старик нёс, я не должен был слышать их разговор. Это ведь глупо, сначала при мне обсуждать, как они будут делить мои вещи, а потом предложить мне остановиться и поговорить. Но ведь я слышал же. И слышал обрывки их разговора, когда старик ещё прятался.
И, кажется, я понимаю, почему не могу заставить меч лететь быстрей, и почему я вообще с таким трудом им управляю. Ну, глупо не понять, подслушав чужой разговор и то, что не было предназначено для моих ушей.
Дарсов Хатий, мог бы и рассказать, что в твоей родной фракции был Предводитель мастер Массивов.
Он наложил Массив на мой летающий меч. Помнится, Хатий пытался остановить именно меня сковывая и не давая дышать. Этот же действует по-другому. Не слышал даже, что можно заставить артефакт работать хуже. Зато теперь ощутил на себе.
Тогда, на Поле Битвы, я сумел частично сломать Массив Хатия и вернуть себе свободу. Поглядим, не сумею ли заставить свой непослушный меч ускориться, если волью в него вдвое, втрое больше силы?
Глава 3
Я так и не сумел заставить свой меч лететь быстрей, только понял, что это зря тратит силу, а вот Равут сумел. Раз в пятьсот вдохов его меч резко набирал ход, сокращая расстояние. Четырежды он пытался этой уловкой заставить меня свернуть вглубь их земель. И четырежды я поворачивал куда угодно, но только не туда, куда им хотелось. Я уже толком не понимал, где мы, куда летим, но одно знал точно — земель Лощины под нами нет.
А ещё, я знал точно, что моё средоточие больше, чем у большей части талантов. Ладно, больше, чем у половины талантов. И судя по тем разговорам, что я продолжал «слышать» за спиной, старик не принадлежал к первой половине талантов, и его средоточие готовилось показать дно. Даже учитывая то, что эта история началась тогда, когда моё собственное средоточие было неполным.
Этот, Ортий, кстати, ошибается, считая, будто у меня тоже есть небольшой талант в Массивах. Нет. У меня талант к Указам, другой первой профессии, но это всё равно позволяет мне сопротивляться его повелениям. Или нужно говорить Повелениям, как я это делаю с Указами? Во всяком случае, другим объяснением того, что меня ещё не загнали туда, куда им нужно, будет то, что меч под моими ногами не просто необычен, а создан артефактором, который когда-то на голову превосходил их Возвышением.
Я снова услышал в голове злое и неразборчивое шипение Равута:
— Довольно. Мне всё это надоело.
Только на этот раз он не ограничился пустой болтовнёй с Ортием — спину обдало жаром, заставив меня бросить меч влево и вниз, затем вправо. Правда, это совершенно не помогло — птица стихии всё равно настигла меня, ударила в спину.
Жар опасности сменился болью. Птица пробила и Панцирь, и Покров, и амулет.
Я обернулся, с ненавистью смерил Равута взглядом. Он уже давно достаточно приблизился, но толку? Ни одной печати на старом пне. Никто из равных не связал себя с ним контрактом, никто из старших не доверил ему тайны Стражей или ещё чего-то столь же опасного, чтобы удостоить хотя бы двухцветной печати. Пустота над его головой, ни следа даже старых контрактов, всё заботливо подчищено.
И мои Указы не держатся на нём дольше мгновения, сколько бы цветов я их ни создавал. Он выше меня по Возвышению.
Пусть и слабей.
Вторую птицу я снёс Штормовым Копьём, не дав приблизиться. Но от Ортия уже неслась целая стая голубых лезвий, которые тоже следовали за мной невзирая на мои попытки увернуться.
— Парень, это было наше последнее предупреждение.
На этот раз эти слова явно предназначались мне, но я и не подумал отвечать. Уроды, которые решили, что им всё сойдёт с рук? Лжецы, которые явно не оставят меня в живых, чтобы никто не узнал об этом грязном деле.
Я впился взглядом в лес впереди. Не Небесные Исполины, но раза в три выше, чем лес до этого. Вполне подойдёт. Нужно только решить вопрос с тем, как они меня сумели заметить в прошлый раз. Есть только три объяснения. Вернее, я вижу их только три.
Спину снова обожгло жаром, старик запустил ещё одну птицу, использовав технику сути своей стихии. Ну да у него и выбора особого нет — его первое средоточие уже показало дно — или мощные техники или лететь, всё одновременно он позволить себе не может.
— Спускайся!
Птица догнала меня, ударила, снова пробила все слои защиты. Я сглотнул кровь и оскалился, пусть старик и не мог этого видеть. А я что, по-твоему, делаю, старик? Спускаюсь. Только рад ли ты этому будешь?
Сосредоточившись, я принялся наполнять созвездия Прибоя. Предводителем это оказалось легче. Как ни удивительно.
К моменту, когда меня настиг третий совместный удар, я уже был окружён сильнейшей из своих защит. И птица старика не сумела пробить её.
Я довольно ухмыльнулся. Вот так, дарсы вонючие.
Я вижу только три объяснения тому, что вы меня сумели заметить в небе. Это сам полёт. Это артефакт, мой летающий меч. И это моя сила, сила новорождённого Предводителя. Если я сумею на несколько вдохов скрыться с ваших глаз, если я перестану лететь, уберу меч и перестану быть Предводителем, сумеете ли вы снова заметить меня? Конечно, сумеете.
Я помнил, что Предводители могут ощущать мир гораздо лучше, чем Мастера. В конце концов, я и сам уже ощущал его гораздо лучше — сфера боевой медитации словно стала плотней — не оборачиваясь, я мог уловить путь, по которому в мою спину летело каждое из воздушных лезвий. Вот сейчас Ортий решил использовать что-то гораздо более мощное, я ощущаю, как его руки замерли в другом положении.
Поэтому мне нужно не только несколько вдохов свободы, но и скрыться на эти несколько вдохов с их глаз, чтобы осуществить задуманное. Вы обнаружили свежего, новорождённого Предводителя и решили поживиться за его счёт.
Поглядим, не станет ли вам обоим в глотке мой летающий меч.
Мне нужно хотя бы на два-три вдоха скрыться с их глаз.
Эх, мне бы суметь открыть первые двенадцать узлов, и я бы не бежал, как квыргал. Обернувшись, я ещё раз оценил глубину силы врагов. Стиснул зубы и отвернулся. Очень много тёмных, непрозрачных струй закручивается в их обмелевших озёрах силы. Они ослабели, не вытянут долгой схватки, но сохранили то, чем могут меня смертельно удивить. Секретов и артефактов им, видимо, не занимать, а вокруг не стены Павильона, где меня заперли, а чистое и свободное небо.
А ещё густой лес под ногами, чьи верхушки я уже почти цепляю мечом.
Но разве это что-то меняет? Я не могу считать их собратьями по Возвышению, они ничуть не лучше сектантов. Они хуже их. Они должны умереть.
Я закончил закидывать в кисет артефакты и духовные камни, добавил сверху ещё десяток пустых сектантских кисетов и сосредоточился, стискивая ладони и сияние духовной силы.
Ещё, ещё, и ещё немного.