Страница 22 из 131
Владик считает своим папой Игоря, любит его и счастлив в нашей маленькой семье. Я не представляю, как обрушить на Владика правду о том, что его любимый папа — это не его папа, а на самом деле его папа — это другой дядя.
Ну и, конечно же, Игорь. Он мой муж, у нас семья. Я не могу разрушить нашу семью просто потому, что Дима жив. Его не было семь лет, он не искал меня. Да, случилось так, что мы встретились. Но это не повод рушить мою семью.
Мое молчание затягивается.
— Четыре, — выпаливаю. — Моему сыну четыре года.
Я прямо вижу по Диминому лицу, как он подсчитывает в голове, когда я родила.
— А во сколько лет ты вышла замуж?
— В девятнадцать, — уверенно вздёргиваю подбородок. — А что?
Он удивлён, если не сказать, что поражён. Ну давай, спроси, почему так быстро после нашего расставания.
Нет, не спрашивает. Но какие-то свои выводы явно делает.
— Понятно. Ну я рад, что у тебя все хорошо.
— Спасибо. Я тоже рада, что у тебя все хорошо.
Вот и поговорили. Дима допивает кофе в несколько глотков, я к своему даже не притронулась. В воздухе летают искры. Он на взводе, я тоже.
— Ну а что ты хотел? — не выдерживаю. — Чтобы я оплакивала тебя до конца своих дней?
— Я уже давно ничего от тебя не хочу.
— Ну вот и замечательно. А почему ты до сих пор не женился?
— А надо было?
— Неужели за семь лет не нашлось достойной девушки?
— Нашлось, но я сам не хочу.
— И почему же?
— Предпочитаю свободные отношения. Никаких обязательств, никому ничего не должен, никто не выносит мозг. Это намного лучше, чем моногамные отношения с одной девушкой.
От такого ответа я теряюсь. Это намёк на то, что я выносила ему мозг?
А свободные отношения — это что? Секс без обязательств? Потрахались и разошлись по своим делам?
И сколько у него было таких девушек после меня? Которых просто трахнул и забыл. И он сказал, что это лучше, чем «моногамные отношения с одной девушкой». То есть, вот такой секс без обязательств ему нравится больше, чем те отношения, которые были у нас?
Его кулон под водолазкой жжёт кожу. Я хочу засунуть руку под горловину и сорвать нахрен знак бесконечности с гравировкой на обратной стороне: «Моя любовь к тебе бесконечна».
— Чем еще занимаешься? — спрашивает. — Где работаешь?
— Нигде, я домохозяйка.
Дима удивленно вскидывает бровь.
— А ты поступила в МГУ, как хотела?
— Да, но я не пошла туда учиться.
— Почему?
— Потому что перед самым началом учебного года меня очень сильно сбила машина. Я много времени провела в больницах. Ну а потом вышла замуж, родился ребенок… Не до учебы было. Но я буду поступать сейчас. Сын уже более-менее подрос.
Я даже говорю почти правду. Видно, что Диму удивили мои слова. Даже как будто погрустнел.
— Очень жаль, что так вышло. Я помню, как ты мечтала учиться в МГУ.
— Не все наши мечты сбываются.
Дима горько ухмыляется. Мне тоже становится больно от моих же слов. Мы с Димой много мечтали.
Мечтали, что окончим школу, мне будет восемнадцать, и моя мама не сможет препятствовать нашим отношениям. Мечтали, что будем вместе путешествовать. Мечтали, что однажды начнём вместе жить.
Мечтали, мечтали, мечтали…
Но все мечты разбились, всё превратилось в пыль. Ничего от нас не осталось. И сейчас только и можем, что разглядывать друг друга с тоской и болью. Представлять, как оно могло бы быть.
Громкая трель будильника на моем телефоне приводит в чувство нас обоих. 17:00. Пора идти за Владиком.
— Рада была тебя повидать, — бормочу, выключая будильник. — Мне пора забирать ребенка из садика.
Дима поднимается следом за мной и бросает на стол несколько купюр.
— Я тебя отвезу.
Меня будто молнией простреливает.
— Зачем? Не надо меня отвозить.
— Далеко садик? Я на машине.
— Нет, он рядом.
— Ну давай все равно отвезу.
— Не надо! — я изо всех сил стараюсь скрыть испуг в голосе. Еще не хватало, чтобы Соболев знал, в какой садик ходит наш сын.
А вдруг он увидит Владика и все поймёт???
— Я тебя отвезу, — настойчиво повторяет.
Это напоминает мне школьные времена, когда мы еще не встречались, но Соболев упорно провожал меня до дома, несмотря на мои возражения. Мой Дима, которого я помню, обязательно бы строго добавил: «Сонь, хватит выделываться. Сказал, провожу». А этот Дима… Он не мой.
— Сонь, хватит выделываться. Сказал, отвезу.
Я аж теряю дар речи.
— Идём, — опускает ладонь мне на спину и поворачивает к выходу из кафе.
У меня ватные ноги, а в голове хаос. Послушно семеню и сама не понимаю, как оказываюсь у серого автомобиля. Дима снимает его с сигнализации и открывает мне переднюю дверь.
— Садись, — командует.
— Нет! — прихожу в себя и разворачиваюсь, но тут же оказываюсь в крепких руках Димы.
Он прижимает меня к себе и шумно выдыхает на ухо:
— Прости.
— За что?
— За то, что сказал тебе в кафе. На самом деле я не женюсь, потому что после тебя так больше никого и не полюбил.
Из лёгких мигом весь воздух вышибает, а сердце принимается больно колотиться о рёбра. Глаза начинает щипать, в горло поднимается тугой ком.
Вот зачем он сейчас это сказал?
— Соня… — шепчет.
— Да, я вышла замуж слишком скоро после нашего расставания, — голос надламывается. — Но это не значит, что я тебя забыла. Просто в тот момент я не видела для себя иного выхода. Пожалуйста, не спрашивай, почему.
Дима крепче прижимает меня к своей груди, а я изо всех сил стараюсь не разреветься. Я не люблю вспоминать тот период своей жизни. Я тогда жила только ради Владика. Если бы я все-таки потеряла ребенка… Думаю, и меня бы тоже сейчас не было.
— Прошу тебя, садись в машину. Уже темнеет, я не позволю тебе идти одной.
Я непроизвольно улыбаюсь сквозь слезы. Прошло семь лет, а отговорка у Димы не изменилась. При том, что уже середина апреля, и темнеет достаточно поздно. Ну по крайней мере точно не в пять часов.
Но с Димой бесполезно об этом спорить, поэтому я послушно залезаю в автомобиль.