Мужчина из моего прошлого

Глава 19.

Дима Соболев

Смотрю на ребенка, будто завороженный. Несмотря ни на что, так до конца и не мог поверить, что Соня родила. Две части меня метались: одна кричала о том, что Софья не лжет, а вторая — что выдумала это специально назло мне.

И вот я стою и гляжу на него. Ее сына. На мальчике темно-синяя куртка, черная шапка, джинсы и серые ботинки. Глаза — темно-карие. Волосы — не знаю, их скрывает шапка. Изучаю каждый сантиметр лица мальчика на предмет сходства с Соней. Хотя я слышал, как он побежал к ней с криком: «Мама!». Но мне все равно нужно убедиться, что это действительно ее сын. Сейчас, когда Соня держит мальчика на руках, и его лицо на уровне ее лица, это удобно.

Глаза не Сонины. А вот все остальное… Скулы, нос, подбородок… Это словно удар под дых, вышибающий весь воздух из легких, — осознавать, что у Сони действительно есть сын. Возможно, если бы я увидел мальчика без Софьи, то не подумал бы, что они похожи. Но когда они вот так рядом, сомнений нет. Очевидно, что это мать и сын.

И от того становится невыносимо больно…

— Мам? — ребенок переводит испуганный взгляд с меня на бледную, как простыня, Соню.

— Владик, беги к воспитательнице, скажи, что я за тобой пришла.

Соня опускает мальчика на землю и тот послушно убегает к стоящей в нескольких метрах женщине.

— Что ты здесь делаешь? — зло цедит.

— Извини, я не смог удержаться. Хотел лично убедиться, что у тебя есть ребенок.

— Ты думал, я лгу? — ухмыляется.

— Нет, но все же мне сложно было осознавать, что ты действительно родила.

Соня все еще бледная, губы синие. Сколько, она говорила, ребенку лет? Четыре? Перевожу взор обратно на мальчика. Он уже возле воспитательницы, указывает рукой в нашу сторону. Соня поворачивается и машет женщине рукой. Та, кивнув, отпускает мальчика.

Черт его знает, как выглядят дети в четыре года. Бегают уже? Разговаривают? Вдруг понимаю, что никогда раньше не задумывался о детях и совершенно ничего о них не знаю. Во сколько ходить начинают? Во сколько произносят первые слова? Сонин сын говорит очень бойко и бегает быстро. Наверное, так и должно быть в четыре года?

Мальчик торопится обратно к нам.

— Мам, воспитательница увидела тебя и разрешила уходить, — обнимает Соню за ноги, а сам поднимает голову на меня.

Теперь пытаюсь отыскать в мальчике свои черты. Ну а вдруг? Глаза карие, как у меня. На этом все. Пытаюсь еще что-то свое найти в его лице, но снова вижу лишь Соню. А через несколько секунд попытки отыскать в мальчике сходство с собой рушатся об осознание того, что Софья не могла от меня забеременеть.

У нас был секс только в Питере. Мы пользовались презервативами, а если занимались сексом без них, то я не кончал в Соню. Я бы никогда не сделал это умышленно. Во-первых, ребенок должен быть желанным для обоих. Во-вторых, тогда в 18 лет, только окончив школу, мы совершенно не были готовы к детям.

Говорят, девушка может залететь, даже если в нее не кончать. Но это настолько мизерные ничтожные шансы, что нет смысла надеяться. Нет, это не может быть мой сын, с горечью осознаю, и так невыносимо больно становится, что выть хочется.

Возникает неловкое молчание. Ребенок переводит недоуменный взгляд с меня на Соню и обратно. Софья в свою очередь растерянно молчит, лишь прижимая ребенка рукой к своим ногам.

Опускаюсь на корточки перед мальчиком и улыбаюсь ему.

— Привет, меня Дима зовут. Мы с твоей мамой давние знакомые.

— А я Влад, — осторожно говорит и протягивает мне ручку.

Ого, он уже умеет здороваться за руку! Хохотнув, жму маленькую ладошку.

— Как твои дела, Влад?

— Хорошо, — все еще настороженно меня рассматривает. — Мам, — поднимает голову вверх. — А мы пойдём домой? Там скоро «Черепашки Ниндзя» начнутся.

— Да, конечно, — Соня будто отмирает. Все еще бледная, перепуганная. — Нам пора домой.

Последнюю фразу говорит, обращаясь ко мне.

— Я вас провожу, — заявляю безальтернативно.

Сам не понимаю, зачем мне это нужно. Но просто хочу. Ведь это последний раз, когда вижу Соню. Я не собираюсь разбивать ее семью, вмешиваться в отношения с мужем. Хотя мог бы. И ребенок здесь не помеха.

— Ладно, — нехотя соглашается. Видимо, чтобы не устраивать представление при ребёнке.

Соня берет мальчика за руку и выводит с территории садика. Я следую за ними. Семь лет назад мы часто забирали из сада Сонину сестру, вдруг вспоминаю. Настя любила со мной поболтать и посмеяться. Владик же лишь настороженно смотрит. А Белоснежка, будто специально, в два раза ускорила шаг, так что ребенок за ней почти бежит.

— А где вы познакомились с моей мамой? — спрашивает мальчик.

Мне почему-то становится очень тепло от того, что ребенок со мной заговорил. Уголки губ сами ползут вверх в довольной улыбке.

— Мы вместе в школе учились. В одном классе.

Боковым зрением замечаю, как Соня снова напряглась.

— Ммм, — тянет. — Я тоже хочу в школу, садик мне уже надоел. Мам, я не успеваю так быстро, — обращается к уже почти бегущей Белоснежке.

Соня сбавляет шаг, но не сильно.

— Потом тебе и школа надоест, — отвечаю ребёнку.

— Почему? Там же не нужно спать в обед и там же не целый день надо быть, как в садике.

— Ой, поверь, ты в школе будешь мечтать о том, чтобы поспать в обед.

— Мой папа тоже так говорит, но мне все равно кажется, что в школе лучше, чем в садике. А еще папа говорил, что в школу можно не ходить все лето. А в садик я летом хожу.

Слово «папа» дважды из уст Сониного ребенка больно бьет под рёбра. Не понимаю, с чего бы. Знаю же, что она замужем. Вижу ведь ее ребенка перед собой.

Но все же я как будто бы до сих пор не верил, что кольцо на безымянном пальце моей Белоснежки действительно обручальное. А вот сейчас ребенок произносит «папа», и это возвращает меня с небес на землю.

— Мы пришли, — громогласно объявляет Соня, тормозя у подъезда. — Спасибо, что проводил, до квартиры мы сами дойдём.

Оглядываю высотку. Это новый жилой комплекс в довольно элитном районе Москвы. Дом, наверное, двадцатипятиэтажный. Ну или по сколько этажей сейчас строят новостройки.

— Сможешь спуститься ко мне на минуту? Я подожду.

— Только на минуту, — отрезает. — Дольше не смогу ребенка одного в квартире оставить.

Согласно киваю. Соня разворачивается с мальчиком и устремляется к подъезду, на стеклянной двери которого красуется цифра «5». Мои глаза перемещаются к табличке с названием улицы и номером дома. Адрес в ту же секунду отпечатывается в голове. Не знаю, для чего мне эта информация, я не буду приходить к Соне и караулить ее у подъезда. Но новое место жительства Белоснежки уже не вытравить из памяти. Как и ее номер телефона, который я помнил все семь лет.

Жгучее чувство вины клинком вонзается в сердце. Если бы я тогда не обрубил все с концами, если бы хоть раз позвонил Соне из армии, если бы еще хоть раз с ней поговорил…

Дверь подъезда распахивается и вылетает Соня.

— Тебе не следовало так делать, — сходу набрасывается на меня. — Теперь ребенок будет спрашивать, кто ты, и может упомянуть о тебе при муже.

— У тебя такой строгий муж? Он не разрешает тебе общаться с мужчинами?

— У меня прекрасный муж. Просто я не хочу его обманывать.