Мужчина из моего прошлого

Глава 72.

Дима Соболев

— Дима, мне надо на маникюр, — заявляет Соня на следующий день после завтрака.

— Хорошо, — опускаю взгляд на ее слегка отросшие красные ногти. — Когда мы поедем за Владом?

— Игорь привезёт его завтра вечером.

Мне не нравится, что ребенок слишком долго у бывшего мужа Сони. Но сейчас так для Влада будет лучше, он сам захотел провести время с тем отцом. Белоснежка уходит в салон, а я захожу в комнату сына и просто смотрю его вещи. Хочу узнать о Владе, как можно больше. Постоянно задаю Соне вопросы: каким он был, когда родился, во сколько начал ходить, говорить. Я перекачал из телефона Сони абсолютно все фотографии Влада с момента его рождения.

Ложусь на диван в детской комнате, обвожу взглядом игрушки, достаю из кармана телефон и принимаюсь по сотому кругу смотреть фото своего сына. И все-таки он больше похож на Соню, чем на меня. Такой же аккуратный носик, линия бровей, подбородок, скулы…

От просмотра фотографий сына меня отвлекает настойчивый звонок в дверь. Он настолько неожиданный, что даже не сразу понимаю, что звонят в эту квартиру. Когда трель повторяется, встаю с дивана и иду к входной двери. Глазка нет, секунду сомневаюсь, открывать ли. Опять звонок. Поворачиваю замок и опускаю ручку.

На пороге стоит не кто-нибудь, а мама Сони…

Разглядывает меня так же изумленно, как и я ее. Заметно постарела. У корней волос отросшая седина, на лице морщины. Семь лет для этой женщины не прошли даром.

— Здравствуйте, Лариса Аркадьевна, — первый прерываю тишину.

— Привет, Дмитрий, — отвечает, все еще изучая меня.

— Сони нет, но проходите, — открываю дверь шире и отступаю в прихожую.

Лариса Аркадьевна делает уверенный шаг в квартиру и захлопывает за собой дверь. Признаться честно, чувствую себя немного неловко. Не знаю, о чем говорить с ней.

— А где Софья? — спрашивает.

— Ушла на маникюр.

— Давно?

— Где-то полчаса назад.

Лариса Аркадьевна снимает обувь, проходит в ванную, моет руки. Я не знаю, куда себя деть. Хочу уже развернуться и уйти в спальню, как женщина меня окликает.

— Угостишь меня чаем, пока Сони нет?

— Да, конечно.

Направляюсь на кухню, включаю чайник. Открываю несколько шкафчиков подряд, ища в них чай. Ставлю две кружки, бросаю в них пакетики. Лариса Аркадьевна садится за стол. Чайник вскипает, и я разливаю воду.

— Как твои дела, Дима? — спрашивает.

— Все нормально. Как вы?

— Спасибо, тоже все хорошо. Не ожидала еще когда-нибудь тебя увидеть.

— Вы, наверное, хотели сказать, какая жалость, что я не умер?

Лариса Аркадьевна смеется. Сажусь за стол напротив нее. Мда, разговор предстоит нелегкий. Я никогда не боялся мать Сони. Даже когда она была директором школы, в которой я учился, и всячески мне угрожала. Например, натравить на мою семью органы опеки, если я продолжу «липнуть к ее дочери».

— Ну что ты, Дима, я никогда не желала тебе смерти. Я всего лишь хотела, чтобы ты оставил в покое мою дочь. Нормальное желание для нормальной матери. Не находишь?

Вздыхаю, откидываясь на спинку стула. Какое-то чертово дежавю. Я как будто возвращаюсь на семь лет назад в ее кабинет.

— Лариса Аркадьевна, что я вам сделал? — устало спрашиваю.

— Мне — ничего. А вот моей дочери ты сломал жизнь.

Интересное заявление.

— Вот как, — выгибаю бровь.

— Да. И я всегда знала, что это произойдёт. Поэтому и старалась оградить Софью от тебя, как могла.

Не знаю, что еще ей сказать, поэтому молчу. Понимаю только одно: какой была мегерой, такой и осталась. Не зря ученики прозвали ее Крысой Аркадьевной.

— Когда очень много лет работаешь с детьми, — продолжает, — уже видишь их насквозь с первого взгляда. И в классе так пятом уже понятно, кому дорога в институт, а кому на завод.

— Мне, конечно же, на завод, — иронично озвучиваю догадку.

— Нет, ты другой тип.

— Какой?

— Ты из тех учеников, которые идут против системы. Вы как раз самые опасные. Вы не двоечники, но вы сами выбираете, что вам учить, а что нет, какие предметы посещать обязательно, а какие можно прогулять. Учителя вам не указ, вы сами планируете свой распорядок дня. Не боитесь наказаний за прогулы, вас не запугать двойками. На вас вообще управы нет, потому что вы считаете себя выше системы.

Прищуриваю глаза, пытаясь понять, к чему она вообще начала этот разговор. Но создаётся впечатление, что она очень давно хотела все это сказать.

— У вас это идет из семьи. Это поведение брошенных детей, которыми никогда никто не занимался. Вы с детства учились выживать самостоятельно, поэтому когда становитесь подростками, перестаёте признавать перед собой авторитет.

— И такие парни, конечно же, губительны для таких тепличных девочек, как Соня? — спрашиваю с сарказмом.

Меня уже забавляет этот разговор.

— Видишь ли, в чем дело. Такие, как ты, при всей светлости своего ума, в итоге выбирают не ту тропинку и ничего в жизни не добиваются. Как правило, таким парням, как ты, одна дорога — в армию. Собственно, туда ты и пошел.

— И чем же плоха армия?

— Армия ничем не плоха, дело в другом. Такие, как ты, не способны вовремя сделать правильный выбор. Просто потому что рядом никогда не было грамотного взрослого, который бы учил и наставлял. Это и произошло. Ты бросил мою дочь беременной и ушел в армию. Ну а дальше твоя сестрица сочинила невесть что, и получилось, как получилось.

— Я не бросал Соню беременной, — строго возражаю. — Я не знал, что она беременна. И Соня тогда тоже этого еще не знала. Если бы я знал, что Соня беременна…

— То все, конечно же, было бы по-другому, — заканчивает за меня фразу с иронией в голосе. — Но если бы, да кабы… По-другому не случилось, Дима. Все случилось именно так, как я и предполагала: ты заделаешь моей дочери ребенка, свалишь в армию, а она останется одна без образования и перспектив. Именно от этого я и старалась уберечь Софью, когда запрещала с тобой общаться.

Повисает молчание. Если честно, мне хочется выставить эту Крысу Аркадьевну за дверь. Останавливает лишь то, что это квартира Сони, а не моя. Как же искусно директриса все перевернула! Ведь объективно я действительно бросил Соню беременной и свалил в армию. Но на самом деле ведь ситуация обстояла иначе…

— Знаешь, — прерывает тишину. — Когда мне было столько же лет, сколько и Софье, я встретила такого же парня, как ты. Он был детдомовцем. И у меня с ним все пошло ровно по тому же сценарию, что у Сони с тобой. Он бросил меня беременной и ушел в армию, — ухмыляется.

На этих словах мое лицо вытягивается в изумлении. Бросил беременной… Видимо, Лариса Аркадьевна читает на моей физиономии немой вопрос.

— О нет, что ты, Софья не от него. К счастью, я успела сделать аборт. А через пару лет встретила своего мужа, он тогда был студентом юридического факультета. Соня родилась в браке с ним. А тот детдомовец потом объявился. Хотел быть со мной, несмотря на то, что я находилась в браке и уже был ребенок. Мне хватило благоразумия не поддаться первым юношеским чувствам и сохранить семью.

— Это намёк на то, что Соне не хватило благоразумия сохранить семью?

— Увы. Ты сломал ей жизнь во второй раз. Игорь очень уважаемый человек, врач, его пригласили работать за границу. И Владика любит, как родного. Я так радовалась, что Соня встретила достойного человека, хотя, имея на руках ребенка, это сложно сделать. Но снова появился ты, — последнее предложение звучит с укором. — Скажи, Дима, чем ты занимаешься?