Страница 40 из 45
Я психую и путаю русские и английские слова. Навряд ли перепуганная Кейт меня понимает. На шум прибегают братья. Дэвид кидается к жене, Джеймс — ко мне, но я отталкиваю его.
— Зачем ты привез меня сюда? — кричу я ему в лицо. — Чтобы сравнить, кто из нас лучше? Чтобы убедиться, что я — не она?
— Алесси, прекрати! — шипит Джеймс. — Что ты творишь? Кейт беременна, ей нельзя нервничать!
— Зачем, Джеймс?! — рыдаю я. — Зачем…
Пощечина обжигает щеку. Я замолкаю, и почти сразу же Джеймс прижимает меня к себе, обнимая. Меня трясет от обиды, но где-то на краешке сознания мелькает мысль о том, что он прав. Я сорвалась и закатила истерику в гостях у его брата. И это так же ужасно, как и то, что я скрываю от Джеймса, как и то, что он скрывал от меня.
— Пусти… — прошу я, пытаясь вырваться. — Отпусти, мне надо извиниться…
— Потом. — Джеймс толкает меня к выходу. — Когда ты успокоишься.
Дэвида и Кейт в комнате уже нет, и нас никто не провожает. Джеймс крепко держит меня за руку, но я не собираюсь убегать. Мне вообще все равно, что теперь будет.
= 38 =
Джеймс
С тех пор, как мы с Алесси переступили порог дома Дэвида и Кейт, меня не покидало предчувствие беды. Я давно не видел брата, и Дэвид показался мне уставшим, в его взгляде как будто застыла печаль. А Кейт, обычно дружелюбная и мягкая, была взвинченной, неспокойной. Она как будто играла какую-то роль. Я списал это на беременность: возможно, Кейт неважно себя чувствует.
Но больше всего беспокоила Алесси. В последнее время она то нервничала, то уходила в себя. И сейчас замкнулась, отстранилась от происходящего. Дэвид и Кейт не подчеркивали, что она лишняя, пытались вовлечь в разговор, но чаще все же игнорировали ее присутствие. Я даже жалел, что взял Алесси с собой: ей было неуютно, да и я ощущал нечто странное.
Свое состояние я связывал с тем, к чему так стремился. Увидеть Кейт — и понять, кто она для меня, все еще единственная женщина или прошлое, что я готов оставить ради новой любви. Неожиданно, но я не узнавал ту, по которой так долго тосковал. Вроде бы та же улыбка, те же черты лица, только человек другой. Ее изменила семейная жизнь? Возраст? Или изменился я? Одно знал наверняка, моя единственная — это Алесси, мой нежный олененок Бэмби.
Я уже собирался уходить, когда Кейт предложила показать Алесси вид из окна пентхауса. Честно говоря, обрадовался возможности перекинуться парой слов с Дэвидом наедине, да и никак не предполагал, что девочки поссорятся. Мы успели договориться о встрече в баре на следующий день, чтобы спокойно поговорить, когда услышали грохот и крики.
Кричала Алесси. Моя милая кроткая Бэмби, которая, как я был уверен, и мухи не обидит. А Кейт побледнела и казалась очень испуганной, только поэтому я прикрикнул на Бэмби. И пожалел об этом, едва услышал, что она бросила мне в лицо.
Пожалел, растерялся и…
След от моей пощечины до сих пор алеет на нежной щеке Бэмби. Она не пытается прикрыть его волосами. Сидит рядом со мной в такси и смотрит перед собой. Безучастно, безжизненно. Равнодушно. Я надеюсь, что шок пройдет, когда мы поговорим. Если она захочет меня слушать. Если простит…
Мне стыдно за пощечину, хоть она и оборвала истерику. Я должен был найти другой способ успокоить Бэмби. Мне стыдно, что она узнала о Кейт не от меня. Сделанные выводы несправедливы, но закономерны. Бэмби всегда считала себя временным увлечением, и я не сумел разубедить ее в этом. Как там сказал Кайл… «В ней нет уверенности женщины, которая точно знает, что ей есть на кого опереться». И в этом только моя вина.
Усаживаю Бэмби на диван и отхожу к бару. Нам обоим надо выпить, чтобы нервное напряжение хоть немного отпустило. Что-нибудь крепкое и со льдом. Бэмби смотрит на стакан и отрицательно качает головой.
— Выпей, хотя бы глоток.
— Нет, — отказывается она.
Ставлю оба стакана на столик. Нет, так нет. Тогда и мне не стоит пить алкоголь. Пытаюсь обнять Бэмби, но она отстраняется.
— Не надо меня жалеть, — произносит она бесцветным голосом. — Делай, что должен.
— Что должен? — глупо переспрашиваю я.
— Не знаю. — Она пожимает плечами. — Наказывай. Выгоняй. Иди к той, которую любишь.
Не хочу злиться, но Бэмби невыносима. Она видит только плохое, как будто за то время, что мы вместе, не происходило ничего хорошего. Разве я обижал ее? Унижал? Сравнивал с кем-то? Что бы ей не наговорила Кейт, почему она верит ей, а не мне?
Молчу, чтобы не сорваться, и медленно считаю про себя до десяти. Бэмби словно чувствует мое настроение, отодвигается и забивается в угол дивана.
— Что сказала тебе Кейт? Что я люблю ее?
— Она показала мне фотографию.
— Фото?
— Да. Ту, где вы втроем.
Вот же… с-стерва! Ведь я просил Дэвида, а он, наверняка, передал ей мою просьбу! Да что на нее нашло… Неужели у них проблемы?
— И все? — спрашиваю я, старательно сохраняя спокойствие.
— Сказала еще, что ты выбрал меня, потому что я на нее похожа.
— Но это же бред! — не выдерживаю я. — Это ты меня выбрала!
Бэмби смотрит на меня, не мигая. «Ты не понимаешь? — читается в ее взгляде. — Правда, не понимаешь?»
К сожалению, я все прекрасно понимаю, потому и злюсь. Потому и не могу подобрать нужные слова. Да, я не выбирал, но помню, как замечал знакомые черты. Вполне можно сделать вывод, что я поддался на уговоры и изменил правилам лишь потому, что Алесси похожа на Кейт.
— Бэмби, это не так, — говорю я как можно мягче. — Я не искал кого-то вроде Кейт. Ваше легкое внешнее сходство случайно, в остальном вы и вовсе разные.
— Но в другом она права? — равнодушно интересуется она. — Вы жили втроем, ты, Кейт и Дэвид. А что потом? Ты расскажешь?
Милая моя девочка… Как бы я хотел солгать, чтобы правда никогда тебя не ранила. Но все зашло слишком далеко…
— Да, какое-то время мы жили втроем. — Я встаю, чтобы налить себе воды и выпиваю ее залпом. — Мы с Дэвидом делили Кейт, потому что оба ее любили, а она любила нас и не хотела выбирать кого-то одного.
Горькая усмешка Бэмби больше похожа на гримасу.
— А потом она выбрала Дэвида, — продолжаю я, — но не решалась обидеть меня. И я сделал это за нее. Сказал, что разлюбил, и уехал в Калифорнию. Дэвид и Кейт поженились, у них родился Майкл. А я перебрался в Россию.
— И продолжал любить ее.
Она не спрашивает, а утверждает, и я не смею возразить.
— Продолжал, — соглашаюсь я. — И думал, что продолжаю. Увлекся садизмом и ограничил общение с женщинами одной встречей. Ты знаешь.
— А потом ты встретил меня…
— Потом ты свалилась мне на голову и вытряхнула из зоны комфорта. Да, Бэмби, да. Мне было уютно в созданном мирке с границами, оговоренными правилами. Я не хотел ничего менять.
— Прости… — тут же произносит она. — Ты предупреждал, я помню. Я не думала, что больно будет не только мне.
— Черт, Алесси! — взвываю я. — Пожалуйста, прекрати! Ты не жертва!
— Нет, конечно. — Она опять усмехается. — Я — дура.
— И не дура.
— Тогда кто же? Кто я, Джеймс? Ты не давал мне забыть, что я — временное увлечение. Ты привез меня сюда, чтобы убедиться, что все еще любишь Кейт. Ты…
— Замолчи, — прошу я устало. — И послушай.
Тру виски, собираясь с мыслями. Больше всего хочется прижать к себе Бэмби и целовать, целовать, целовать… Если бы это могло растопить все обиды, развеять все недоразумения! Но она не позволяет к себе прикоснуться, и я боюсь настаивать.
— Я солгу, если скажу, что полюбил тебя с первого взгляда. — Слова даются с трудом, но я должен сказать все, и неприятное тоже. — И солгу, если скажу, что не люблю тебя теперь.
Она вздрагивает, и впервые за вечер ее взгляд становится осмысленным. В нем уже нет равнодушия, но и счастья тоже нет. Скорее, боль, которую она до этого искусно прятала внутри себя.
— Но… — хрипло подсказывает Бэмби, потому что я молчу.