Страница 29 из 45
Одним движением разворачиваю обмякшую девушку поперек столика так, что ее голова свисает.
— Открой рот, Бэмби… — хриплю я. — Или останови меня.
Приспускаю штаны и тычусь членом в ее мягкие губы. Если она произнесет стоп-слово, то придется удовлетворять себя самому, однако Алесси приоткрывает рот, и кончик языка лижет головку.
Толкаюсь глубже, в глазах темнеет, но она вдруг выталкивает член изо рта.
— Же… желтый…
Испытываю разочарование, но Алесси, и правда, еще неопытна для такого минета.
— Ничего, все в порядке, Бэмби.
— Нет, не останавливайся… тесь, — просит она, путаясь в словах. — Направьте меня, сэр. Пожалуйста… как…
— Обхвати губами. — Я вновь пододвигаюсь ближе и кайфую, когда член скользит по нёбу. — Вдох и задержи дыхание. Выдыхай.
Это чудо, но Алесси так легко управлять! Она немного давится с непривычки, но все же улавливает ритм и позволяет члену проникать в горло. Я наращиваю темп… и без предупреждения кончаю ей в рот. Единственное, что успеваю — приподнять голову Алесси, чтобы она не захлебнулась. Кажется, пора добавлять к татуировке с собственным именем второе слово: кретин.
Алесси глотает сперму и облизывает губы.
— Вкусно, — выдыхает она.
Извинения застревают в глотке. Как я мог забыть, что Алесси — особенная рабыня? Она не заметит моей оплошности и примет все, как награду.
Перекладываю ее в прежнее положение и отцепляю карабины.
— Подвигай руками и ногами, если затекли, — велю я и отхожу, чтобы подготовиться к новому акту.
Зажигаю свечи, колесико с шипами опускаю в чашку со льдом. Подключаю к сети вибромассажер: «волшебную палочку», с которой моя рабыня гарантированно будет получать оргазмы. Проверяю все, что приготовил заранее, но не показал Алесси: ведерко с водой, пену от ожогов, влажное полотенце, бутылочку с собственноручно приготовленным лимонадом, оливковое масло для тела. Надеюсь, что средства защиты не понадобятся, обычно я очень осторожен со свечами, да и купил те, что плавятся при низкой температуре. Wax play — это чувственная пытка, сладкая и эротичная.
Проверяю температуру расплавленного парафина, капая им на ладонь, на тыльную сторону кисти, на изгиб локтя. Делаю скидку на нежную кожу Алесси, выбирая высоту, на которой буду держать свечи. И опять щелкаю карабинами, фиксируя прежнюю позу.
Алесси дышит как-то неровно, рвано, прислушивается к звукам и даже принюхивается.
— Свечи? — вдруг спрашивает она. — Сэр, вы зажгли свечи?
— Да, — отвечаю я, наливая на ладони масло. — Желтый?
— Нет. — Она вздрагивает от прикосновения. — Но мне… немного страшно.
— Если будет больно, скажи. Не надо терпеть. — Провожу руками по груди и животу, втирая масло в кожу.
— Сэр… — Она хочет что-то спросить, но колеблется.
— Да. Говори, Бэмби.
— А там… туда вы тоже…
Догадываюсь, о чем она беспокоится. Даже радует, что у нее все же есть чувство самосохранения.
— Нет, Бэмби. Для «там» у меня припасено кое-что другое.
Вытираю руки салфеткой и прислоняю к промежности головку вибромассажера.
— Ах! — выдыхает Алесси, когда я его включаю.
Поднимаю свечу на нужную высоту, и капля парафина падает между грудей.
О да! Я знал, что наблюдать за извивающейся Алесси — это наслаждение. Я черчу дорожки из парафиновых капель на ее теле, а она кричит и ерзает, и дрожит от оргазмов.
— Пожалуйста, не надо! — умоляет она. — Пожа-а-алуйста…
— Красный, Бэмби?
Молчит, тяжело дышит и отрицательно мотает головой. Ей нравится пытка. Я не заливаю парафином все ее тело — ни к чему спешить, у нас впереди еще много сессий. Это первая проба, я все еще прощупываю границы терпения Алесси.
Гашу свечи и беру из кружки кусочек льда: он подтаял и не обожжет кожу. Алесси визжит от контраста температур, но быстро успокаивается и наслаждается холодом. Добавляю острых ощущений — провожу по коже колесиком с шипами. Прикосновение к коже холодного металла при завязанных глазах создает иллюзию пореза.
Алесси верещит и дергается, и я успокаиваю ее поцелуем, а потом убираю вибромассажер и одним движением проталкиваю во влагалище кусочек льда, вырывая у нее новый крик.
Она так соблазнительна, что нет никаких сил сдерживаться. Да и зачем? Раскатываю по члену презерватив, подхватываю Алесси, расцепив карабины, и укладываю на тахту. Вколачиваюсь с неистовством зверя, пока в глазах не темнеет от оргазма.
Что же ты со мной делаешь, мой трепетный олененок…
После полученного удовольствия не хочется шевелиться, однако не могу позволить себе отдых. Я должен позаботиться об Алесси — напоить ее, счистить парафин с тела, набрать ванну и проследить, чтобы она в ней не уснула. Эти обязанности не кажутся повинностью, наоборот. Я испытываю необъяснимую нежность, обнимая мою девочку.
Для Алесси многое происходит впервые, но и для меня — тоже. Впервые за долгое время я чувствую себя живым… и нужным.
= 29 =
Александра
Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Уже на следующий день к концу смены чудесные выходные казались мне сном. На работе, придираясь к мелочам, злобствовала Ася. Дома Юлька собирала вещи, готовясь к поездке на конезавод.
Моя жизнь — сплошной самообман. Мне никогда не выбраться из ямы, в которую попала после смерти родителей, и мечты вернуться в ветеринарную академию так и останутся мечтами. И Джеймс дарит любовь и заботу не мне, а рабыне Алесси. Я не могу справиться со страхом одиночества и не в состоянии решить ни одну из проблем.
Я умею только притворяться, что все хорошо, и, кажется, достигла в этом совершенства, потому что Юлька поверила, что без нее я не пропаду. Впрочем, убедила я ее легко: попросту соврала, что на время перееду к Джеймсу. Мне и так неудобно, что она со мной нянчится, и позволить ей отменить практику я не могла.
Из-за поездки в Москву Юлька тоже не переживала. Она договорилась со своими родителями, что они сходят со мной на кладбище. Я проведу в столице несколько часов и вернусь в Санкт-Петербург, утром следующего дня мне необходимо быть на работе.
Этот выходной я оговорила железно. Так и заявила Асе, что не выйду на смену даже под угрозой увольнения, и показала ей билеты. Только пришлось солгать, я не могла сказать ей правду после того, как Джеймс приписал себе дружбу с моими родителями.
— Еду по личным делам, — отрезала я, когда Ася стала расспрашивать.
— Неужели к парню? — прищурилась она.
— Да, — согласилась я. — К парню.
Пусть лучше думает, что у меня в Москве кто-то есть, чем ревнует к Джеймсу. Тем более, он опять заходил в наш ресторан.
Я звонила Джеймсу накануне. Набралась смелости — и позвонила. К тому времени я уже провела две бессонные ночи, мучаясь кошмарами, и хотела хотя бы услышать его голос. Юльку я проводила, и тишина в пустой комнате давила до слез.
Джеймс ответил не сразу: я уже собиралась выключить телефон, когда вместо длинных гудков услышала раздраженное:
— Да!
Наверное, я ему помешала. Сразу пропало желание разговаривать, но я все же вежливо произнесла:
— Добрый вечер, Джеймс. Это Алесси. Я помешала?
— Я вижу, кто это, — буркнул он в ответ. — Да, я занят. Ты что-то хотела?
— Нет, ничего… — Я всегда теряюсь, когда понимаю, что собеседник мной недоволен. Тем более, Джеймс. — Простите, сэр.
— Что-то случилось? — В его голосе появились нотки беспокойства.
«Да, Джей, случилось. Мне страшно и одиноко. Я не могу уснуть, потому что кошмары возвращают меня в тот день, когда погибли мама и папа. Я не справляюсь, ты мне нужен. Пожалуйста, поговори со мной. Хотя бы просто поговори…»
Я сказала бы все это, если бы он не был занят. Если бы, услышав мой голос, хоть немного обрадовался бы.
— Нет, ничего не случилось. Простите, что побеспокоила.
— Я перезвоню… — бросил он и отключился.
Глупо признаваться, но я ждала звонка. Джеймс так обо мне и не вспомнил, а на следующий день появился в ресторане.