Страница 12 из 45
Она возвращается к машине довольно быстро. Я не успеваю докурить сигарету, но это к лучшему, надо завязывать с дурной привычкой. Волосы Алесси собрала в пучок, открыв тонкую шею, что еще больше делает ее похожей на олененка. Твою ж мать… зациклило меня на этом зоопарке!
Открываю ей дверцу, хлопаю ей сильнее, чем хотелось бы, сажусь за руль.
— Джеймс, прости, — говорит Алесси, глядя перед собой.
— За что? — бурчу я, выруливая на дорогу.
— Мне неловко, что ты видел… как я живу.
— Стесняешься бедности?
— Наверное. Но это временно. Когда я смогу работать по специальности, у меня все будет хорошо.
— Ты и в ресторане будешь зарабатывать столько, что сможешь снять нормальную квартиру. Может, переедешь пока ко мне?
Сам не понимаю, как такое вырвалось. Я ценю уединение, а Алесси — все еще незнакомая и непонятная девушка. Но места в доме много, а она тихая и незаметная… У меня ей будет комфортнее.
— Нет, — решительно отказывается Алесси. — Я не перееду.
— Из-за подруги?
— Не только. Я не содержанка, Джеймс.
Кажется, она даже обиделась, потому что отвернулась и смотрит в окно.
— Может, возьмешь деньги? На взнос за аренду нормального жилья? Отдашь после зарплаты.
— Это исключено, — отказывается она. — Спасибо за возможность получить хорошую работу, но свои проблемы я буду решать сама.
Вот так… Кажется, тебя только что щелкнули по носу, Джей.
Настроение определенно улучшилось: Бэмби не нужны мои деньги. И хорошо, что я не предложил пройтись по магазинам, ее расстроили мои… как это говорят русские… подкаты.
Чтобы отвлечь Алесси, я перевожу разговор на другую тему. Говорим о собеседовании, и я подсказываю ей, какие вопросы могут задать, и как на них лучше ответить. В офисе вызываю к себе менеджера по персоналу, недвусмысленно намекаю, какое решение меня устроило бы, а потом отправляю Алесси на собеседование.
Так, и когда я смогу устроить себе выходной?
= 13 =
Александра
Ворота открываются, и я вхожу в рай, который снился мне целую неделю: мой персональный рай, где обитает Джеймс. Иду по знакомой дорожке, и не могу не улыбаться — хозяин ждет меня на крыльце.
Любуюсь Джемсом — я не видела его с тех самых пор, как прошла собеседование. На нем широкие мягкие брюки и футболка-поло, и черный цвет ему очень идет.
— Добрый день, сэр.
Облизываю губы, так как от волнения пересохло во рту.
— Привет, Бэмби, — говорит он. — Ты вовремя.
Я приехала на полчаса раньше и кружила по улицам, в нетерпении поглядывая на часы, но его слова воспринимаю, как похвалу. Я выполнила все его требования: на мне юбка вместо привычных джинсов, а отсутствие трусиков смущает так, что щеки пылают с тех самых пор, как я вышла из дома.
Взгляд Джеймса скользит по шее и упирается в грудь. Я невольно проверяю, не расстегнулись ли пуговички на блузке, и пугаюсь, правильно ли его поняла: приказ касался только трусиков, а бюстгальтер мне надевать не запретили.
— Подними юбку, Бэмби.
— Что? — лепечу я.
Здесь? Прямо здесь?!
— Подними юбку, — четко повторяет Джеймс. — Я не пущу тебя в дом, пока не увижу, что ты выполнила все условия.
Наверное, я выгляжу растерянно и жалко, потому что он добавляет усмехнувшись:
— Спереди приподними. Кроме меня никто не увидит, даже если сосед сидит на заборе с биноклем.
Пальцы не гнутся, но я сминаю ткань юбки, обнажая низ живота. Смесь стыда, страха и унижения дурманит голову — я кайфую. Еще не зашла в дом, а уже в раю. Ох, даже коленки подгибаются…
— Хорошая девочка, — снова хвалит меня Джеймс. — Проходи.
Сегодня не будет никаких прелюдий — мы уже все обговорили. Я согласна подчиняться и принимаю правила игры, а у Джеймса все под контролем с того момента, как я переступила порог его дома.
— Где ванная комната, ты знаешь. Пятнадцать минут.
Все, как в прошлый раз, но сегодня я чувствую все острее, ярче. У меня легко на душе, потому что между мной и Джеймсом нет лжи. Я предвкушаю — у нас впереди целые сутки. Отчего-то я уверена, что он будет бережным и заботливым: невозможно причинить вред тому, кого зовешь Бэмби.
— Ты завтракала? — интересуется Джеймс, когда я спускаюсь в гостиную.
Он что-то готовит на кухне, но туда соваться боязно. Останавливаюсь около дивана, на котором лежат чулки и знакомая сбруя, и, повинуясь порыву, опускаюсь на колени. Пол теплый, но жесткий, здесь нет ковра.
— Да, сэр, — отвечаю я. — Завтракала.
Вздрагиваю, потому что Джеймс неожиданно оказывается рядом: я вижу его босые ступни. Передвигается он бесшумно, как кот.
— Встань.
В голосе Джеймса чувствуется недовольство. Я что-то не так сделала?
Неловко поднимаюсь, отвожу взгляд.
— Нет, Бэмби, смотри на меня, — жестко говорит Джеймс. — Да, так. Зачем ты опустилась на колени?
— Но я… я думала…
Блин! В прошлый раз я была умнее — делала только то, что приказывали.
— Тебе не надо думать, надо всего лишь подчиняться. Несложно, правда?
— Д-да, сэр, — выдыхаю я. — Простите…
— Надень чулки. Встань сюда.
Он садится на диван, откидывается на спинку и указывает на место перед собой. Чувствую подвох, но не могу понять… В прошлый раз я надевала чулки наверху.
Натягиваю чулок на носок, поправляю пятку.
— Поставь ступню сюда, Бэмби.
Джеймс хлопает себя по бедру.
— Э-э-э…
— Бэмби?
Балансирую на одной ноге, а другой упираюсь в его колено. И расправляю чулок по ноге — медленно и красиво, чтобы не осталось складочек. При этом понимаю, что Джеймс видит все, что у меня между ног, и сердце замирает от смеси стыда и похоти.
Он молчит, никак не комментирует происходящее, и не дает волю рукам — только смотрит. Кажется, я чувствую прикосновения его взгляда на половых губах и клиторе.
Чулки, приготовленные для меня Джеймсом, необычные: на резинке красный бант из атласной ленты. Так же я надеваю другой и замираю, выпрямившись.
— На колени, Бэмби.
Джеймс надевает на меня ошейник и крепит к нему ремешки. Сегодня сбруя все же иная, она обвивает грудь и не спускается к талии.
— Повторю вопрос, а ты подумай, прежде чем ответить. — Джеймс берет меня за подбородок. — Ты завтракала?
Утром мне кусок не лез в горло, я спешила сюда. Но я не привыкла пользоваться чужим гостеприимством. Как-то даже не пришло в голову, что здесь, в доме Джеймса, мне придется принимать пищу. Над ответом я не задумываюсь.
— Да, сэр.
Он смотрит, прищурившись, и, кажется, опять недоволен.
— Если соврала, прими позу, в которой я мог бы тебя наказать. Нет, оставайся на месте.
Меня словно кипятком ошпарили. Джеймс чувствует ложь? Нет, скорее, проверяет… Я могу обмануть и настоять на своем. А могу признаться и получить наказание. Что выбрать? Я так подставилась… Почему забыла, что ему нельзя врать? Значит, нужно принять позу для наказания. Очевидно, чтобы Джеймсу было удобно меня… пороть.
Кусаю губы, но встаю, разворачиваюсь к нему спиной и наклоняюсь, опираюсь руками на низкий столик. Почти сразу чувствую руку Джеймса на пояснице. Он придерживает меня и шлепает — не по попе, а по бедру, чуть ниже ягодицы, трижды по обеим ногам. Шлепки сильные и болезненные, на глаза наворачиваются слезы, но я терплю и стараюсь не шевелиться.
— За вранье я всегда наказываю, Бэмби. — Джеймс гладит меня между лопаток. — Если повторится, порка будет серьезной. Если войдет в привычку, мы расстанемся.
— Простите, сэр, — бормочу я.
Он бросает на пол подушку и показывает на нее.
— На колени, и жди.
На подушке стоять приятнее, коленям не больно. Я украдкой растираю горящую кожу, пока он возится на кухне. Никогда бы не подумала, что шлепки могут быть такими болезненными…
Джеймс возвращается с подносом и расставляет на столике тарелки. А у него на кухне хорошая вытяжка! Несмотря на открытое пространство, я не почуяла запах оладий, когда пришла. Вот же они — лежат золотистой горочкой, источая одуряющий аромат. Когда я ела оладьи? Не помню… Помню, как в детстве вертелась рядом с мамой, выпрашивая первый оладушек. Как макала его в вишневое варенье или сгущенку, как текли по подбородку сладкие «усы».