Посланник

— Думаешь, проснулись? — Седой не собирался никого обвинять, только спросил мнение парня.

Немой пожал плечами, но особого беспокойства не выразил, явно уверен в успехе, он вообще был из нас самым спокойным. Мы постояли в коридоре ещё около десяти минут, после чего командир развернул фонарик так, чтобы тот давал достаточно света, и мы двинулись дальше. Отыскать заветную комнату получилось только на втором этаже. Там была единственная в здании стальная дверь. Правда, крепость двери компенсировалась сломанной стеной. Что именно тут произошло, оставалось загадкой, только кусок стены в метре от двери был вынесен чем-то, вроде пушечного ядра, в получившейся дыре торчали оторванные концы стальных прутьев.

Дыра была маловата для нас, а вот Немой, сбросив часть экипировки, смог кое-как протиснуться внутрь. Там он достал ещё один фонарь и занялся поисками. Отсутствовал он минут двадцать, после чего высунулся наружу и протянул пистолет в кобуре. Седой подхватил его, открыл клапан и вытащил на свет относительно новый ТТ. В кармашке имелась запасная обойма к нему.

Немой появлялся ещё несколько раз, в нашем распоряжении оказались два автомата Калашникова, старых, сильно потёртых, ещё даже АК-47, а не АКМ, без характерного скоса на стволе. Потом ещё полдюжины запасных магазинов, два нагана, три жестяных ящика с патронами, ещё один ТТ и сигнальный пистолет Шпагина. Седой старательно всё это упаковывал в мешки, тащить придётся много. Логичным было бы зарядить автоматы, но они пока не проверены, что толку от оружия, которое откажет в любой момент.

Наконец, Немой вылез с пустыми руками, давая понять, что больше ничего полезного там нет. Что же, улов и так неплох, учитывая сложную ситуацию с оружием в целом.

Кое-как упаковав добычу, мы отправились обратно. Теперь, по-хорошему, следовало по-тихому валить отсюда, добыча помешает нам передвигаться быстро. Насчёт «выхода» можно и в другой раз выяснить, тем более, что конкретной пользы он не несёт.

Но Седой определённо нацелился найти нечто эдакое, он даже свет фонаря не приглушил, и Немому не приказал сделать то же самое. Мы шагали вперёд. Когда прошли под виадуком, впереди что-то показалось, и не просто показалось, а выглядело натурально чужеродным. Ещё бы оно не выглядело, у нас как-то не принято строить шалаши прямо на рельсах.

Крытый вагон, чуть в стороне от него платформа, кажется, с углём. А между ними… хрен его знает, что там такое.

— Смотри, — прошептал Седой — Видишь, вот эти два пенька справа и слева, — это остатки ворот. Они иногда сами тухнут, это место никто не бомбил.

А между вратами висела в воздухе странная взвесь. Представьте себе облако пыли, странной такой тёмной пыли, или она просто казалась нам тёмной, поскольку на улице темно. Вот только пыль в облаке обычно движется, и это заметно, а здесь стояла неподвижно. Вроде стены толщиной сантиметров тридцать и пару метров высотой. Справа и слева её ограничивал остов ворот.

— Я только посмотрю, — странным голосом сказал Седой.

Я, естественно, ничего не понял, но, когда Немой попытался его остановить, было поздно. Он сунул голову в эту стену, повернул направо, потом налево, вроде бы, что-то увидел, а потом рухнул плашмя назад. Немой тут же кинулся к нему и начал тормошить. Я и сам перепугался, но командир скоро начал подавать признаки жизни.

— Бывает и хуже, — сдавленным голосом произнёс он.

С нашей помощью у него получилось встать, но он явно был слаб, как если бы весь день без остановки махал кувалдой или таскал мешки. Создавалось впечатление, что неведомая сила портала вытянула из него жизнь.

— Уходим, — отдал он приказ.

Этот приказ мы восприняли с редким энтузиазмом. Лично мне было неприятно находиться тут. Чудовище — это одно, оно хоть реально, в него выстрелить можно, а он пули оно имеет обыкновение дохнуть. А тут не пойми что, какая-то аномалия, которая тебя за пару секунд превратит в сухофрукт (Седой реально похудел).

Уходили мы другим путём, забор, через который мы перебрались по пути сюда, был бетонным, а дальше он имел продолжение в виде деревянного, с нашей стороны стояли несколько сараев с неизвестным содержимым. Протиснувшись между дощатых коробок, мы начали перелезать. Ошиблись в том, что первым послали Немого. Он был лёгким, зато, встретив опасность, не мог позвать на помощь или предупредить. Когда с той стороны спрыгнул я, Немой стоял с фонарём и светил вперёд. Перед нами сидело какое-то подобие обезьяны, с той только разницей, что не имело шерсти, зато имело странно раздутую грудь.

— Твою мать! — прохрипел Седой, перелезая через забор.

Я хотел поинтересоваться причиной такой реакции, но он успел сказать только одно слово:

— Ревун.

А что это означает, пояснять было уже не нужно. Тварь набрала в грудь воздуха, приоткрыла рот и издала такой звук, что нас буквально размазало по забору. Немой тоже хорош, стрелять нужно было, всё равно теперь все обитатели города всё слышат.

В итоге выстрелил я, чтобы не тратить дефицитные патроны, вскинул обрез, уже представляя, как залежалые патроны дают две осечки. Не дали, да и промахнуться дробью с десяти шагов было сложно. Две горсти свинца ударили непонятное создание прямо в грудь, разорвав её в клочья. При этом раздался звук, подобный взрыву. Я ещё перезаряжал обрез, когда оба моих напарника потянули меня в сторону. Оно и понятно, бежать нужно отсюда. При этом они город знают, а я — нет, в моём мире этого города вообще не существует.

Пробежать удалось метров сто, когда позади я услышал треск досок, ехидна решила не мелочиться, с её силой сломать деревянный забор нетрудно.

— В стороны, — скомандовал Седой, откатываясь с грацией столетнего инвалида. Молчаливый товарищ откатился с большим проворством в другую сторону, а я рванул вперёд, стараясь спрятаться за бетонными перилами крыльца большого дома.

Времени оставалось пара секунд, потом тварь подбежит на расстояние плевка. Хорошо ещё то, что товарищи удачно бросили на землю фонари, теперь тварь было видно, а нас — нет. Решив не экономить, я рванул из-за спины карабин, чёрт с ним, с дефицитом, разрывные пули точно эту тварь прикончат. Вскинул к плечу и выстрелил трижды. Стреляю я хорошо, но незнакомое оружие и спешка привели к тому, что первая пуля прошла мимо, вторая оторвала одну из конечностей, а третья пришлась удачно, прямо в… пусть будет головогрудь. Огромная дыра в панцире её не остановила, она приблизилась и только хорошая реакция спасла меня от растворения.

Грудь твари резко сократилась, раздался хлюпающий звук, а потом в то место, где только что стоял я, прилетел сгусток какой-то отвратительной субстанции, напоминающей сопли, раздалось шипение, пошёл пар, а я с удивлением увидел, как от бетона остаются оплавленные огрызки. А тварь, повернувшись ко мне, стала собирать кислоту для следующего плевка. Сопровождалось это таким звуком, как будто кто-то собирает сопли, чтобы харкнуть. В другой ситуации меня бы стошнило, но теперь блевать было некогда. Я снова выстрелил, на этот раз попал дважды и разнёс панцирь вдребезги, но тварь отказывалась умирать.

Тут сработал более опытный Немой, он выстрелил только один раз, зато попал твари прямо в сопло для плевания. Пуля прошла навылет, сбив следующий плевок. Но кое-что до меня долетело. Именно кое-что. Пара капель упала на ствол карабина, ещё одна упала прямо у моей ноги. Я бросил оружие вперёд и отскочил, пятясь назад, снова вынул обрез и выстрелил, целясь в ноги. Связанная картечь стреножила тварь, она упала вперёд и зарылась разорванным раструбом в дорожную пыль.

Тут я от страха совсем перестал соображать, вместо того, чтобы с воплями бежать, прыгнул вперёд. Шея чудовища вытянулась вперёд, броневые кольца разомкнулись, открыв беззащитную плоть. Поскольку огнестрельного оружия у меня не осталось, я вынул свой керамический нож и воткнул в открывшуюся щель. Вошёл он легко, так же легко, словно нарезая хлеб, мне удалось прорезать широкую рану. Я угадал, видимо, оказался разорван какой-то важный нервный узел или проводящие пути, тварь парализовало, она бессильно дёргала непослушными конечностями и рыла землю носом, словно настоящая свинья.