Вдох. Сердце Севера

— Они все — опасные преступники, и были таковыми ещё до обряда. Смертная казнь грозит уже за то, что они делали до этого, — собрался император.

Словно слыша и понимая, о чем говорят высшие этого мира, велиор снова издал устрашающий рык. На это раз ближе и император все таки вздрогнул.

— Меня не волнуют все они. Мой сын выбрал себе жену и, боюсь, его уже мало что остановит.

Аксель производил жуткое впечатление. Даже сложно было представить, что за сила бурлила в нем, раз одно из опаснейших чудовищ шло за ним на поводке. Он неотвратимо приближался к постаменту и северные воины расступались перед ним.

— Думай, Альрик, — давил Сигурд, — за то, что вы УЖЕ с ней сделали, сын вас не простит.

У Альрика разболелась голова так сильно, что он схватился за виски. Одна часть твердила, что казнь все равно должна состояться, что северяне — чужаки, что это его страна и его законы. Другая металась в цепях, обрывками слов напоминая, что с заключёнными было связано что-то еще. Мир застелило застелило красным маревом.

— Ваше величество, — ко лбу прикоснулись прохладные пальцы.

Тиски, сжимающие голову, стали ослабевать, а вопль, полный боли, утихать. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что это он кричал — у него саднило горло, а из носа текла кровь. Перед ним все так же, немного хмурясь, стоял северный правитель, но воспоминания до этого момента были словно в дымке, неясные, нечеткие. А сейчас и цвета стали ярче, и голоса громче, и ощущения острее.

— Вам лучше? — император обернулся, чтобы столкнуться с близко стоящим ректором Университета. Рэм слабо улыбнулся, — мы немного опоздали, прошу простить нас.

Пока император корчился от боли, Сани, не видя и не слыша никого и ничего вокруг, не отрывала глаз от неумолимо приближающегося Акселя. Он запрыгнул на постамент одним рывком, хотя тот и был в половину его роста, так, что прогнулись доски под его ногами. Глаза запылали ярче и туман вокруг тела стал беспокойнее, словно колебался от сильного ветра, которого не было.

Он остановился в полушаге от неё. Но не подошёл ближе. Не обнял, как в тайне, боясь даже признаться себе в этом, хотела Сани. Пришлось запрокинуть голову наверх, чтобы видеть его лицо. В нем не было ни грамма нежности, ни капельки любви или даже сострадания. Аксель был сосредоточен и напряжен, разглядывая её лицо, как товар, за который хотел скинуть цену.

Протянул руку к волосам.

И не посмел дотронуться.

Сани не заметила, как по щекам потекли слезы, зато на это отреагировал Аксель и туман вокруг него поутих, словно побитая собака.

Её волосы… Их не было.

От весёлых завитушек, непослушно торчавших в разные стороны после купания, от тех завитушек, вызывающе украшенных бусинками, косичками и лентами остались жалкие обрывки. Кауч жег их с наслаждением и лихорадочным блеском в глазах, а Сани задыхалась от страха и запаха, отчётливо понимая, что вместе с волосами сгорает часть её жизни. Часть её самой.

У неё практически ничего не осталось от длинных и пушистых ресниц.

Каждый сантиметр тела был обезображен либо следом от ожога, либо рубцом от глубокой раны, либо корочкой запекшейся крови.

Аксель отшатнулся назад и невольно опустил взгляд на ноги, все ещё покрытые коркой засохшей коричневой крови. Велиор заскулил сначала жалобно, тоненько, можно было даже различить всхлипы в его голосе. Постепенно скулеж набирал обороты, становился яростнее, злее, обещая смерть тем, кто посмел так поступить.

Он все понял.

Не понятно как, но Аксель все понял.

Его лицо оставалось непроницаемым, пока чудовище позади рвалось и металось, но хлипкая на вид золотая нить удерживала его на месте.

Сани уже рыдала в голос и упала на колени, когда Аксель повернулся к ней спиной.

Вот так. Без длинных речей. Вообще без слов.

Он.

От неё.

Отвернулся.

Дзинь.

Что-то хрупкое треснуло в голове и она провалилась во тьму.

Глава 35. За гранью

Сани моргнула, разлепляя сонные глаза и замерла на месте. Перед ней расстилалась изумрудная лужайка, то тут, то там украшенная небрежно разбросанными яркими цветами. Чуть в стороне шумным потоком текла река, скрытая деревьями.

— Сани? — голос, обладателя которого она ещё не видела, но прекрасно знала, отчего сердце болезненно сжалось, полон удивления.

Девушка обернулась и увидела бредущую по лужайке Эстель. Одетая в светлое платье, все с теми же светлыми волосами, в которых удивительно ярко играли разноцветные, блестящие бусинки. Таких при жизни на Тёмных улицах у них не было.

Они смотрели друг на друга во все глаза, разглядывая внимательно, неверяще, подмечая малейшие детали, чтобы ещё и ещё раз убедиться — да, это именно она! Эстель первой расплылась в радостной улыбке и побежала к ней с раскрытыми объятиями.

— Сани!

Подруги крепко обнялись. Соскучившись после такой долгой разлуки, долго не могли разжать объятья.

— Я так рада тебя видеть! — широко улыбнулась Эстель, отчего на щеках заиграли милые ямочки.

Когда они были маленькие, Сэм щекоткой доводил её до икоты, только чтобы насладиться видом этих ямочек.

Потом погрустнела.

— Если ты здесь, значит…

Взявшись за руки, не спеша добрели до берега реки и уселись на него, свесив ноги. До босых ступней долетали мелкие брызги воды, приятно щекоча кожу.

Сани вдохнула полной грудью чистый, свежий аромат и вдруг поняла, что ей спокойно. Ничто не тревожило, ничто нигде не болело. Сердце больше не металось в груди, в голове было ясно и просто. Она уже и забыла, когда чувствовала себя так в последний раз. Вспомнила, и при этом ничего нигде не сжалось: в объятьях Акселя, но это было как будто в прошлой жизни.

Она рассказала Эстель все с самого начала. От первой встречи с Рэмом и до последних событий казни. Рассказала и про признание родителей. Подруга слушала молча, не перебивая.

— Это должно было быть тяжело.

— Тяжело, — согласилась Сани. Ей, вправду, было тяжело, но сейчас это уже не тревожило, стало неважным, — а чем ты здесь занимаешься?

— Жду своей очереди, — улыбнулась девушка.

— Очереди? Очереди на что?

— Тебе пока рано знать об этом, — покачала головой Эстель. Потом замерла, словно прислушиваясь к чему-то, — просто знай, что я тебя люблю. И ни в чем не обвиняю.

Сани расплакалась в плечо подруге.

— Просто так было нужно, — поглаживала её по спине Эстель, — тебе пора, — мягко оттолкнула от себя.

— Пора? Куда?

— А ты разве не слышишь? — улыбнулась девушка.

— Нет, ничего не слышу, — растерялась Сани.

— Иди, — Эстель помогла ей подняться и подтолкнула в спину, — все будет хорошо.

— Но… — Сания обернулась к подруге, но та быстро отдалялась от неё, хоть и стояла на месте. Улыбалась ей мягко, светло. Расстояние между ними увеличивалось с невероятной скоростью и, повернувшись вперёд, Сант увидела чёрную воронку.

— Есть! Держим! — со всех сторон слышался голос, но так, словно она под водой, — ещё немного! Давай, девочка!

Она грудью больно, до треска в костях, врезалась в эту черноту. Было трудно сделать вдох, оттого безрезультатно открывала и закрывала рот, не в силах дышать.

— Держим! — голос совсем близко и она узнала в нем Рэма.

От нехватки воздуха нарастала паника и она неосознанно начала шарить руками в попытках хоть за что-то уцепиться и ей тут же кто-то подставил свою ладонь, крепко её сжимая.

— Все-все, тише, — аккуратно, но сильно ударили по спине, как новорождённого младенца, и она сделала свой первый вдох, который болью отозвался во всем теле, — вот молодец, — крепко прижали к груди, — напугала.

Её завернули в плащ и на руках куда-то унесли. Со стороны доносился рёв, крики, но Рэм спокоен и сердце у него билось ровно. Убаюканная мерным покачиванием от ходьбы и ритмом сердцебиения, Сани уснула.

Глава 36. Откровения

Беспробудно и без снов Сани проспала три дня. Чтобы однажды открыть глаза и почувствовать свое уставшее, измученное тело. Вспомнив то ощущение свободы во сне, девушка огорченно вздохнула.