Тень и искры

– Ты сейчас же начнешь относиться ко мне с почтением. Знаешь почему? – Мою щеку обожгло его несвежее дыхание – вонь эля и ликера. – Спроси, сестра. Спроси, почему.

– Почему? – выплюнула я.

Его локоть вжался ниже моей шеи, послав всплеск боли по всему позвоночнику. Во мне клокотала ярость, смешиваясь с нарастающей паникой. Я не могла вдохнуть, а ощущение Тавиуса на моем теле было невыносимым. Я опять закричала, и он придавил мою голову рукой, вжимая лицо в матрас. Сердце рвалось в груди. Милостивые боги, я его убью. Выцарапаю ему глаза, потом отрежу ему руки, его…

Он прошептал мне на ухо:

– Потому что я теперь король.

Мое сердце застучало.

– Ага, – выдохнул он, схватив меня за волосы и подняв мою голову. Я втянула полный рот воздуха. – Ты верно расслышала. Я – король.

– Как? Твой отец…

– Умер ночью. Во сне.

Он дернул назад мою голову и удерживал шею под неестественным углом. Кожу головы обожгло острой болью, давление распространилось по позвоночнику.

– Целители сказали, что от болезни сердца.

Я не могла поверить в то, что услышала. Бессмыслица. А если он говорит правду?.. Что с Эзрой? Что с моей мамой?

– Итак, я взошел на престол, хотя напиваюсь и волочусь за юбками. Что ты об этом думаешь?

Что я об этом думаю?

– У судьбы есть чувство юмора, – выдавила я.

– Ты глупая сука. – Мне на щеку брызнула слюна, а он продолжал тянуть. Боги, он мне шею сломает. – Вряд ли ты понимаешь, что это значит для тебя. Мой отец позволял тебе делать что заблагорассудится, хотя ты подвела нас. Позволял говорить, что тебе хочется. Говорить со мной вот так. Больше этому не бывать.

– У тебя настолько ранимое самолюбие? – выплюнула я.

Тавиус уронил меня лицом в матрас. Облегчение, что давление на шею и спину прекратилось, сменилось паникой удушья. Я стала дергаться, чтобы вдохнуть.

– Но теперь все изменится. У тебя больше не будет никакой защиты. И твой рыцарь тебе не поможет.

Я прекратила двигаться. Прекратила бороться, когда смысл его слов пробился сквозь панику.

Он крепче вцепился мне в волосы.

– Сегодня утром сир Холланд получил другое назначение. Он на корабле, который отплывает к Водинским островам. Будет лично присутствовать на заключении мирного договора между нашими королевствами.

У меня сжалось горло. Сир… Сир Холланд отправлен в Водину? После того, что сделано с их лордами, – того, что с ними сделала я? Это смертный приговор. Если Тавиус говорил правду. Я не могла представить, что сир Холланд уедет, не повидавшись со мной. Он бы нашел время. Разве что ему не дали возможности. В груди завязался узел.

– Он жив? – прохрипела я.

– В данный момент должен быть жив, – ответил Тавиус.

Не уверена, что поверила ему. Но могла ли сомневаться в его словах?

– А ты? – продолжал он. – Ты пожалеешь, что не отправилась в Водину вместе с ним.

Глаза начали гореть. Я отчаянно старалась обуздать эмоции. Король Эрнальд мертв. Мы никогда не были близки, но я знала его всю жизнь. А Эзра? Мама? Сир Холланд? А народ Ласании? Этого не может быть.

– Я не такой, как мой отец, – сказал он. – И не как твоя мать. Я ни секунды не верил, что Первозданный придет за тобой. Он увидел, какая ты недостойная. Он отверг тебя. Ты не спасешь королевство.

Его слова резали мою кожу.

– А ты спасешь?

– Да.

Я чуть не рассмеялась.

– Как?

– Скоро увидишь, – пообещал он. – Но сначала тебе нужно кое-что понять. Я прямо сейчас могу сделать с тобой все, что захочу. Ни одна живая душа не войдет и не остановит меня, и, если честно, всем на тебя плевать.

Тавиус наклонил мою голову набок.

– Что, уже не такая болтливая? – Он рассмеялся. – Ага, пора пересмотреть свое поведение.

– Почему? Почему ты меня ненавидишь? – спросила я, хотя уже говорила себе, что мне все равно. – С самого первого дня.

– Почему? – Тавиус рассмеялся. – Ты совсем тупая?

Я удивилась, что он знает это слово.

– Наверное.

– Ты была Девой, предназначенной Первозданному Смерти. Ты провалилась, но это не меняет того, кто ты на самом деле. Принцесса Серафена, последняя из рода Мирелей.

У меня замерло сердце, когда на меня снизошло понимание, сменившееся неверием.

– Ты… беспокоишься, что я попытаюсь заявить права на престол.

– Ты могла, – прошептал он. – Многие не поверили бы тебе. Сомневаюсь, что тебя поддержала бы даже твоя мать. Но найдется достаточно людей, которые захотят поверить любому, кто уверяет, что он Мирель.

Все эти годы я считала, что Тавиус не стремится принять корону. Я и не предполагала, что его ненависть вызвана моими правами на престол. Я ошибалась – так сильно ошибалась.

– У меня есть вопрос, сестра. Чего ты сейчас от меня хочешь?

Чтобы ты умер.

Умер долгой, медленной и мучительной смертью.

– Хочешь, чтобы я слез с тебя? – издевался он. – Так скажи.

Я промолчала.

Он вцепился мне в волосы и дернул мою голову так резко, что по всему позвоночнику пробежала боль.

– Скажи это с уважением, Сера.

Все мое существо возмутилось, но я заставила себя разжать челюсти. Заставила язык произнести слова.

– Слезь с меня, Тавиус.

– Нет. Не так. Сама знаешь.

Я ненавидела его. Боги, как я его ненавидела.

– Пожалуйста.

Он негромко поцокал, явно наслаждаясь ситуацией.

– А вот так: «Слезьте с меня, пожалуйста, король Тавиус»?

Я открыла глаза и уставилась на лучи света, льющиеся сквозь маленькое окно.

– Ты для меня не король и никогда им не будешь.

Тавиус застыл надо мной, а потом расцепил руки и внезапно скатился с меня. Я быстро перевернулась на спину, тяжело дыша.

Он улыбнулся, отступая назад.

– Боги, я надеялся, что ты так и ответишь. Знаешь, что ты только что сделала?

Я злобно смотрела на него. Челюсть болела.

– Ты призналась в государственной измене.

Его глаза лихорадочно заблестели. Он схватил рукоятку моего кинжала и выдернул его. При этом отлетел кусок дерева. Тавиус сунул кинжал за пояс и рявкнул:

– Стража!

Я вскочила на ноги. Дверь распахнулась, и вошли два королевских гвардейца. Но не из-за них по моей спине покатилась холодная волна страха. А от того, кто остался в коридоре. Это был Пайк – королевский гвардеец, который дежурил у кабинета моего отчима в тот день, когда я нашла Куперов. И от того, что он держал в руках.

Лук.

Нацеленный прямо мне в грудь.

Все во мне замерло. Я уставилась на острый наконечник стрелы в руке Пайка.

– Если будешь с ними драться, думаю, точно знаешь, что произойдет, – предупредил Тавиус.

Не могла отвести взгляда от наконечника.

Я быстра, но не быстрее стрелы. Азарт на лице Пайка говорил, что он надеется на мое сопротивление. О том же свидетельствовала и улыбка Тавиуса.

Тогда я поняла: что бы ни планировал Тавиус сейчас или потом, он, вполне вероятно, не рассчитывает, что я останусь в живых. И, скорее всего, хочет, чтобы я плакала и умоляла.

Я не оправдаю их ожиданий. Не буду с ними драться. Они ничего от меня не получат. Я выпрямила спину и сделала медленный глубокий вдох. Я не дам им того, что они ждут.

Внутри меня все замедлилось, а мир вокруг словно бы ускорился. Два гвардейца схватили меня под руки и вывели из комнаты. Тавиус разговаривал с гвардейцем, который ждал в конце коридора, но слишком тихо, чтобы расслышать. Гвардеец развернулся и побежал впереди нас, а меня потащили на первый этаж и повели по коридору для слуг.

Лица людей, мимо которых мы шли, сливались в размытые пятна. Не знаю, смотрели ли они на нас и что при этом думали. Гвардейцы вели меня в Большой Чертог мимо колонн, украшенных золотыми завитками. Мы вошли в самое большое помещение Вэйфейр. Со стеклянного купола, выше, чем многие дома в Карсодонии, до самого пола свисали знамена. В свете множества газовых ламп и свечей блестели золотые королевские гербы. Главный этаж окружали колонны, отгораживая уединенные ниши. Их тоже украшали золотые узоры, и такие же завитки тянулись как золотые прожилки по полу из мрамора и известняка, по широким ступеням ниш и дальше, до самого возвышения, где стояли троны короля и королевы, украшенные бриллиантами и цитринами.