Тень и искры

– Тогда почему ты не рассказала мне о своем маленьком таланте?

– Потому что ты – Первозданный Смерти, – огрызнулась я. – И вряд ли тебе понравилось бы, что я ворую у тебя души. Вот и все. Так что отстань.

Кто-то издал сдавленный звук, но Эш… боги, он рассмеялся, и этот смех был полон темного дыма.

– Значит, ты уже возвращала людей к жизни.

– Только однажды. Ну… дважды, если считать и этот раз. Раньше я использовала дар только на животных. И никогда – на людях. Такое у меня было правило, – выпалила я. – Пока я его не нарушила. Это было в ночь перед тем, как ты пришел за мной, но только один-единственный раз. А два дня назад я нашла раненого серебристого ястреба. Вот почему так далеко зашла в Красный лес. Я прикоснулась к ястребу, и его раны зажили. Такое случилось впервые, и я… как будто знала, что он просто ранен, а не умирает. Я даже не была уверена, что это сработает. И не представляю, откуда он у меня… этот дар.

– Теперь я вижу. – Его дыхание коснулось моих губ, пробуждая во мне странную смесь беспокойства и предвкушения. – И точно знаю, от кого ты получила искру жизни. От Первозданного Жизни.

Можно было предположить.

– От Колиса?

В комнате раздался резкий звук – возможно, кто-то выругался. Эш рассмеялся, на этот раз холоднее.

– От моего отца.

Я замерла.

– Что?

– Истинным Первозданным Жизни был мой отец. – Холодные пальцы Эша коснулись моей щеки. – Пока его брат не похитил это у него. Его близнец, Колис.

Глава 35

Мы перешли в комнату за тронами. Здесь было что-то вроде командного штаба. На стенах висело множество мечей и кинжалов, в центре стоял длинный овальный стол. Его деревянную поверхность покрывали зарубки и бороздки – похоже, в него не раз всаживали кинжалы. Возможно, это делали собирающиеся тут боги. К этому времени Эктор уже вернулся и привел с собой Бель, которая безуспешно старалась не пялиться на меня.

У Рейна с Сэйоном и Рахара получалось ненамного лучше. Все глазели на меня. Даже Нектас, стоявший в углу. Он не сразу сюда пришел, и когда присоединился к нам, я увидела, почему он задержался, и испытала почти такое же потрясение, какое принесло открытие, что отец Эша был Первозданным Жизни.

Нектас баюкал на груди закутанную в одеяло темноволосую девочку в свободной ночной сорочке. Это была Джадис, которая… казалась теперь маленьким смертным ребенком не старше пяти лет. Из-под одеяла выглядывала ее тонкая босая ножка.

– Одеяло, – пояснил Нектас, проходя мимо меня с девочкой на руках. – Она хотела свое одеяло.

Я могла только пялиться и гадать, не потому ли она прижималась к подолу моего платья.

Когда выглядела как дракен.

Ривер оставался в облике дракена, был настороже и держался рядом с Нектасом.

Эйос поставила передо мной стакан виски, к которому я не притронулась. Я медленно повернулась к Эшу. Тени исчезли с его кожи, но смотрел он на меня так же пристально, как и раньше. Он успел проведать Джемму. Та находилась под присмотром целителя. Я понятия не имела, что ему сказал Эш, чтобы скрыть, насколько серьезно пострадала Джемма.

Часто дыша, я посмотрела на Эша. Мой желудок сжался.

– Значит… Колис твой дядя?

Мой голос прозвучал словно издалека.

Эш кивнул.

– Они были близнецами. Идентичными. Одному было суждено представлять жизнь, другому – смерть. Мой отец, Эйтос, был Первозданным Жизни, а мой дядя Колис – Первозданным Смерти. Они целую вечность правили вместе, как им было предназначено.

Я уронила руки, по коже побежали мурашки.

– И что же произошло?

– Мой дядя влюбился.

Такого я не ожидала.

– Мне кажется, в этой истории должно быть что-то еще.

– Всегда есть что-то еще, – сказала Эйос, сидящая рядом с Бель.

– Все началось давным-давно. Сотни лет назад, если не тысячу. Задолго до того, как Ласания стала королевством. – Эш сел на стул рядом со мной, во главе стола. – Не знаю, всегда ли отношения моего отца с братом были натянутыми или когда-то между ними царил мир. Но они постоянно соперничали. Мой отец не был таким уж невинным, но, насколько знаю, причина всего крылась в зависти. Как-никак, мой отец являлся Первозданным Жизни, ему поклонялись, его любили и боги, и смертные.

Нектас кивнул.

– Он был справедливым королем, добрым и великодушным. И любознательным. Это он даровал драконам смертный облик.

Вытаращив глаза, я повернулась к Эшу, и мое сердце остановилось.

На лице Первозданного появилась легкая отрешенная улыбка. Красивая и печальная.

– Его очаровывали все проявления жизни, особенно смертные. Даже став Первозданным Смерти, он приходил в восторг от всего, что они могли достичь за такое немыслимо короткое по меркам Илизиума время. Он часто общался со смертными, как и многие Первозданные в те дни. Но Колис… Первозданного Смерти уважали и боялись вместо того, чтобы приветствовать, ведь он открывал врата в следующий этап существования.

Рахар сдвинул брови.

– Я всегда думал, боялись бы люди так сильно смерти, если бы взглянули на нее иначе – как на новое начало, а не конец.

«Возможно», – подумала я и сглотнула. Но смерть – величайшее неизвестное. Никто не знает, как его будут судить и что его ждет. Трудно этого не бояться.

– Когда Колис входил в царство смертных, все встречные пугались и отказывались смотреть ему в глаза, тогда как его близнеца тепло приветствовали. Думаю, это его задевало. – Слабая улыбка Эша превратилась в ироничную усмешку, и я представила, как это задевает его самого. – В одну из этих прогулок по царству смертных Колис увидел смертную девушку, которая собирала цветы на свадьбу сестры или еще зачем-то.

– Погоди. Ее звали Сотория? – Мои мысли завертелись. – Та, что упала со скал, которые теперь называют Утесами Печали?

– Наверное, она, – подтвердила Бель.

Я в изумлении покачала головой.

– Никто не знает, описывает ли легенда о Сотории действительные события.

– Это правда. – Бель едва заметно улыбнулась. – Колис наблюдал за ней и, видимо, тут же влюбился.

Я моргнула раз, другой и посмотрела на Эша, вспоминая, что рассказывал о Сотории сир Холланд. Он говорил, что бог напугал ее. Не потерялась ли с годами эта часть легенды?

– Как бы то ни было, она вскружила ему голову, – продолжал Эш. – Так сильно, что он вышел из тени деревьев и заговорил с ней. В те времена смертные знали Первозданного Смерти. Его черты запечатлевали на картинах и в скульптурах. Сотория узнала его, как только он подошел к ней.

О боги…

– Мне известно, что произошло. Он напугал ее, она бросилась бежать и упала с утеса.

Сэйон поднял темные брови.

– Романтично, а?

Я пожала плечами.

– Он ведь вернул ее к жизни?

– Вернул. – Эш склонил голову. – Откуда ты знаешь?

– Эта часть легенды не очень широко известна, и никто не знает, что это был Колис, но я… надеюсь, что эта часть – неправда.

– Это правда. – Эш почесал подбородок. – Колис был убит горем и безутешен. Он обратился к брату, призвал Эйтоса в царство смертных. Он умолял его дать Сотории жизнь. Эйтос был на такое способен и делал это в прошлом, но у моего отца имелись правила.

Я поерзала на стуле, думая о правилах, которые установила для себя, но которым не следовала.

– Одно из них, – продолжал Эш, – не забирать душу из Долины. Понимаешь, традиция сжигать тело, чтобы освободить душу, придумана смертными, и она предназначена скорее для тех, кто остался, чем для тех, кто ушел. Душа после смерти сразу покидает тело.

– Я этого не знала, – прошептала я.

– Откуда тебе знать. – Он вздохнул. – Большинство смертных, которые, в отличие от духов из Темных Вязов, не отказались покидать царство смертных, довольно быстро минуют Столпы Асфоделей. Но многие ненадолго задерживаются по той или иной причине. Хотя Сотория умерла неожиданно и очень молодой, она приняла смерть. Ее душа прибыла в Страну теней, прошла через Столпы и вступила в Долину за считаные минуты после смерти. Она не задержалась.