Страница 17 из 18
Наталья: А ты уже свидание успел назначить?! Действительно, балда.
Юля: Маму по телевизору будут показывать?
Алексашка: Это правда? А нас? Нас тоже покажут?
Любовь Николаевна: Ничего особенного, ешьте сидите. Просто приезжало телевидение, снимало про всю нашу семью.
Никодим Александрович: Вот теперь покажут, какой образец подражания ваша маманька.
Любовь Николаевна: Никодим Александрович! И вам с добрым утром! Так, кто из вас дверь не закрыл?
Алексашка: Он.
Любовь Николаевна: Эх вы!
Никодим Александрович: Да ладно вам, Любочка, я же не просто так пришел. Я к вам по делу. Сегодня мадам Грицацуева собирается деток ваших назад захапать. Что делать собираетесь?
Любовь Николаевна: Не отдам!
Никодим Александрович: Вот и правильно! Нечего тут барские морды баловать. И так слишком нажились на бедных созданиях. Эх, нет на них Сталина. Он бы им быстро мозги вправил.
Любовь Николаевна: Ну вот, опять вы начинаете. Хотя бы не при детях.
Никодим Александрович: Кстати, сегодня я наконец-то получил весточку.
Любовь Николаевна: Вы серьезно?
Никодим Александрович: Абсолютно. Сегодня, только что письмо пришло. От них самих. Уведомляют-с, что заявление одобрено-с и что можно будет через каких-то неделю-две явиться в суд для рассмотрения моего дела.
Любовь Николаевна: Какая радость!!! Господи, наконец-то он услышал мои молитвы.
Никодим Александрович: Может, отвоюю хотя бы свои десять метров и перестану жить в подсобке у этой Грицацуевой. Да и уволюсь к чертовой бабушке из ее бедлама.
Любовь Николаевна: Вот и правильно! Вот и правильно, Никодим Александрович. Правда, на вашей стороне. А мы все придем к вам на суд. Придем же?!
Хором: Да!!!
Леша: Дядя Дима, вы не переживайте. Ваша так называемая дочка еще может оказаться никакой и не дочкой, и вы спокойно отвоюете и всю свою квартиру. А мы поможем.
Любовь Николаевна: Леша!
Леша: Простите.
Никодим Александрович: Ничего. Я уже свыкся, что я человек без роду без племени.
Любовь Николаевна: Вы простите моих оболтусов. Они не со зла болтают. Я не думаю, что ваша жена врала бы вам о том, что Настя – ваша дочь.
Никодим Александрович: Мне же хуже. А она стала бы. Вы уж поверьте. Эта гадина мне всю кровь и попила, а потом смылась. А через какое-то время вторую подослала. Которая меня из последнего угла выгнала.
Алексашка: Дядя Дима, вы не переживайте. Мы вас любим. Если хотите, вы можете у нас остаться. Мама против не будет. Правда, мам? Давай дядю Диму у нас оставим?! Пожалуйста! Зато ему не нужно будет с той мымрой судиться. Женись на нем.
Юля: Сашка, не болтай!
Любовь Николаевна: Действительно, не болтайте! Идите лучше поиграйте. Но не так, чтобы вас потом с собаками искать. Наташа, Леша – вас касается. Вы в ответе.
Леша: Хорошо-хорошо.
Уходят.
Никодим Александрович: Что вы думаете?
Любовь Николаевна: А что я думаю? Не верну я их просто-напросто. Сегодня же пойду и напишу заявление о том, что хочу оформить опекунство еще на троих.
Никодим Александрович: Простите, но я боюсь, что вам попросту не отдадут их.
Любовь Николаевна: Это еще почему? Я что, плохая мать? Пусть Бог моих девочек отобрал. Но я вырастила шестерых приемных. Двое из них уже имеют свои семьи, и внуки зовут меня бабушкой. Меня, а не тех плодоносящих потаскушек, которые только и умеют, как спариваться, рожать и выкидывать детей на улицу. Я считаю, что родители в ответе перед своими детьми, а дети – перед своими родителями. Это правильно. Если это выходит за рамки, значит, это не семья. Значит не нужно вообще рожать детей и браться их воспитывать.
Никодим Александрович: Я полностью с вами согласен, Любочка, но как вы объясните это Галине Николаевне?
Любовь Николаевна: Никак не объясню. Она замдиректора этого злосчастного приюта всего-навсего.
Никодим Александрович: Но права-то имеет.
Любовь Николаевна: Имеет, конечно, но только как соцработник. А если я приду и скажу, что я гражданка РФ, хочу, могу и имею право их воспитывать, растить, обувать. Уж лапшу я им на тарелку смогу положить, топчанку застелю и шнурки подвяжу, чтобы нос не расквасили. А что еще нужно для счастья ребенка? Только забота и любовь! А то, что у меня руки в наколках, в носу пирсинг – я что, не имею теперь права на то, чтобы детей воспитывать? Мой покойник за мной с плоскогубцами бегал, чтобы выдрать это железо и подшучивал надо мной, что я хуже металлолома, меня можно в ломбард сдавать, а потом выкупать.
Никодим Александрович: Простите, а для чего вы это, ну… на себя накололи?
Любовь Николаевна: Это я для дочек своих сделала. Однажды, когда я поняла, что они от меня отдаляются, шепчутся, когда я захожу, что прячут от меня что-то, тогда я поняла, что вот-вот я их потеряю. Надо было что-нибудь предпринимать, я нашла у них в шкафчике визитку тату-салона и пошла, сделала свою первую татуировку. В тридцать шесть лет решиться на такое сложно, особенно, если ты – преподаватель русского языка. Меня чуть из школы не выгнали. Зато дочки мои перестали шушукаться, когда я заходила, и все-все мне рассказывали, я стала для них лучшей подругой. Они хвастались своим подругам и друзьям, какая я крутая и продвинутая мама. А это счастье для матери – быть лучшей подругой своих крошек. Мало кто из матерей может это почувствовать: кто-то говорит, что рожает для себя, а на самом деле оставляет на попечение своих родителей или родителей мужа.
Никодим Александрович: Кукушки.
Любовь Николаевна: Некоторые из них на самом деле уверены, что всю жизнь живут ради детей, откупаясь игрушками, тряпками и появляясь раз в год на один месяц.
Никодим Александрович: А некоторые растят с мыслью о мести отцам.
Любовь Николаевна: Никодим Александрович, вы бросьте. Никто не собирался вам мстить и не собирается. Если вам действительно невмоготу, вы можете поселиться у нас. От лишнего рта и кровати не обеднеем.
Никодим Александрович: Спасибо вам, спасибо вам, Любочка, вы – святая женщина! Дай Бог вам здоровья! Но я, к сожалению, откажусь, вам и так нужно сейчас много дел переделать, насколько я знаю, к свадьбе готовиться, девочек оформлять на себя, а я вам только мешать буду. Я лучше в тылу врага побуду, авось, там пригожусь.
Любовь Николаевна: Это кто вам про свадьбу-то ляпнул? Ой, простите.
Никодим Александрович: Я – старый разведчик: своих тайн не выдаю.
Любовь Николаевна: Да какой вы старый! Давайте рассказывайте, Наташка сказала или Лешка натрепал?
Никодим Александрович: Наташка похвасталась своим колечком. Не выдержала. А про жениха утаила. Неужто Лешка-пострел?
Любовь Николаевна: Ой, да не дай бог. Нет, слава богу, не он. Там у Наташи такой хороший молодой человек появился, военный летчик. Закончил Высшее Военное Авиационное Училище. Не тяп-ляп!
Никодим Александрович: А где такое находится? По-моему, у нас только авиационно-транспортный колледж есть.
Любовь Николаевна: А шут его знает. Не помню, ей Богу. Где-то не то в Красноярске, не то в Краснодаре.
Никодим Александрович: Ну да, совсем рядом.
Любовь Николаевна: Шутите-шутите над старой больной женщиной!
Никодим Александрович: Это вы-то, старая больная женщина? Да если бы не вы, тогда еще неизвестно, кто….
Любовь Николаевна: Ладно, Никодим Александрович, вы меня извините, но мне нужно готовить этим оболтусам обед.
Никодим Александрович: Вы как хотите, но я бы не тянул с этим делом.
Любовь Николаевна: Хорошо. Спасибо вам большое! Так, кто-то хочет остаться без обеда? Я знаю, что вы никуда не ушли, а сидели, подслушивали.