Друиды (ЛП)

Меня глубоко тронули его слова. Мне стало стыдно. Ведь я думал, что ему наплевать на судьбы друидов, а он оказался готов пожертвовать собой ради нас. Его благородство заставило и всех собравшихся расправить плечи и вспомнить, что мы принадлежим к той же расе, что и этот удивительный воин! Некоторые открыто плакали. Да, теперь мы были людьми, которые плачут.

— Нет! — взорвал тишину чей-то громкий голос. Расталкивая всех, вперед пробилась Онуава и встала перед своим мужем. — Нет! — еще раз крикнула она. — Ты не пойдешь к Цезарю! — Слезы текли ручьями по ее щекам. — Он не пощадит тебя. Пока ты дышишь, ты найдешь способ уйти, сохранить себя, и вернешься к нам!

— Думаешь, будет к кому возвращаться? — Рикс так посмотрел на жену, что она в ужасе отпрянула. — И что потом? Униженно просить его о милости? Зачем? Как ты это себе представляешь? Король арвернов у ног римлянина?

Я на мгновение представил себе эту кошмарную сцену: Рикс у ног Цезаря, наши рощи вырублены! Нет. Лучше пусть Рикс погибнет!

Наверное, он считал так же, потому что тихонько рассмеялся. Глядя на него, люди тоже несмело заулыбались. Онуава покраснела и стояла с опущенной головой.

— Это не выбор для меня, — сказал он жене. — Пусть Цезарь выбирает. Я предлагаю ему взятку. Римляне понимают толк во взятках.

— Не дороговато ли будет? — спросил Котуат. — Твоя жизнь для нас...

— Моя жизнь в любом случае кончена, — прервал его Рикс. — Вы не хуже меня знаете, что Цезарь все равно убьет меня, так или иначе. Но зачем остальным умирать вместе со мной? Если получится, я предпочел бы обойтись без этого.

— Лучше умереть свободным, чем жить рабом, — пришлось и мне вставить свое слово. — Смерть — всего лишь временный перерыв в жизни.

— Ты и в самом деле веришь в это, друид? — Рикс повернулся ко мне.

— Это не вопрос веры. Я знаю.

Верцингеторикс вздохнул.

— Будь у нас побольше времени, может, ты бы и убедил меня. Я даже готов тебе поверить. Но времени у нас нет. Получится просто еще один не законченный разговор... — Он повернулся к собранию. — Я прошу вас выбрать послов, которые пойдут к Цезарю. И лучше сделать это, не откладывая. — Онуава закрыла лицо руками. Рикс рассеянно похлопал ее по плечу и повернулся ко мне. — Если послы скажут, что Цезарь велит мне умереть здесь, придется тебе, Айнвар, сделать это. Это мой приказ!

Я похолодел.

— Но ты же не жертва!

— Не в этом дело. Тебя же учили пользоваться жертвенным ножом? И ты мой друг. Кого я еще могу просить? — Он усмехнулся и добавил: — Раз ты не веришь в смерть, ты же не станешь делать со мной ничего такого?

Умная голова! Верцингеторикс мог бы стать выдающимся друидом. Да и все, что он делал, он делал блестяще. Он продолжал пристально смотреть мне в глаза. На меня навалился сокрушительной вес ответственности. Навалился и придавил. Неужели, когда я много лет назад боялся смотреть на жертву, я предвидел этот момент?

Послов выбрали и они ушли. В ожидании их возвращения Рикс ушел к себе в шатер. Я хотел быть с ним, и Онуава хотела быть с ним, и князья Галлии хотели быть с ним. Но он отослал всех и сказал, что хочет побыть один. Я его понимал. Договариваться со своим духом человек может только в одиночестве. Меня ждали другие дела. Найдя Гобана Саора, я попросил подобрать для меня самый лучший нож и заточить его самым тщательным образом. «Душевный друг, — повторял я про себя, пока ждал. — Мой душевный друг!..»

Послы вернулись от Цезаря, и Верцингеторикс позвал меня.

Глава тридцать девятая

Заточенный нож я заткнул за пояс. С ним я и вошел в шатер. Во рту у меня пересохло, но лицо оставалось бесстрастным. Рассвет только занимался, но я не стал петь гимн солнцу. Я больше не пел. Горожане и выжившие воины стояли молчаливыми кучками, следя за мной глазами. Мысленно я отметил, что никто больше не стремится стоять только со своими соплеменниками. Эдуи, арверны, паризии, сеноны стояли вместе. Теперь все они были просто галлами. Это было новое племя, созданное Верцингеториксом. В шатре Рикс был один.

— Привет тебе, свободный человек Айнвар!

— Привет и тебе, свободный человек Верцингеторикс, — ответил я.

— Хотелось услышать эти слова в последний раз, — слабо улыбнулся Рикс. — Цезарь требует, чтобы меня привели к нему живым.

Его слова подняли во мне бурю эмоций. Говорить я не мог.

Рикс заметил нож у меня за поясом и покачал головой.

— Не понадобится, — грустно сказал он.

— Жаль, — только и смог вымолвить я.

— Наверное, ты прав. Но я пока жив, а мои люди... Верю, что он будет к ним милостив.

— Ты в самом деле веришь, что он способен на милость?

— Я сыграю с ним в эту азартную игру, Айнвар. Всем знают, что временами Цезарь делает царские по щедрости жесты.

— Если это выгодно для него.

— Знаю, — кивнул Рикс. — Рискну. Вдруг это как раз сейчас ему выгодно — проявить щедрость к побежденному врагу? А ему выгодно. Ведь больше никакого сопротивления не будет.

— Цезарь может думать иначе, — предупредил я.

— И это знаю. Но если я все-таки ошибусь, если он захочет отомстить нашему народу даже после того, как получит меня… ты попытаешься спасти женщин и детей, Айнвар?

— Да, попытаюсь. Я уже думал об этом некоторое время назад.

— Да, Айнвар, ты всегда думаешь. Я должен был привыкнуть. Как ты хочешь спасти их?

— С помощью магии, — спокойно ответил я.

Конечно, он рассмеялся. Я в последний раз слышал смех Верцингеторикса.

Я был среди тех, кто провожал его к Цезарю. Он не мог приказать мне остаться, и понимал, что я все равно пойду. Послам обещали безопасное возвращение в Алезию после того, как они доставят Верцингеторикса, но даже если бы нам грозила смерть, я бы отправился с Риксом. Он же был моим душевным другом.

По такому торжественному случаю Рикс надел свою лучшую тунику, все золотые украшения и королевский плащ, подбитый волчьим мехом. Его вороной, последний выживший конь в Алезии, исхудал до невозможности, но стоило любящим рукам огладить его бока, как животное тихо фыркнуло и знакомо изогнуло свою гордую шею.

Мы молча спускались от стен Алезии к римскому лагерю. Шатер Цезаря стоял на невысоком холме. Отсюда были хорошо видны скалы, возносящиеся к небу. Я еще издали различил знакомый малиновый плащ. Нас ждали.

Верцингеторикс приближался к Цезарю при полном параде и с оружием в руках. Еще на подходе я заметил, как внимательно римлянин изучает моего друга. Даже потерпевший поражение, без рева труб, воплей воинов и грохота сталкивающихся щитов, знаменитый предводитель кельтов выглядел очень внушительно. Его явно опасались.

Верцингеторикс сменил свой потрепанный и помятый щит на новый, с узорами в виде спиралей и с бронзовыми накладками. На позолоченным поясе висел кинжал, а на правом бедре — длинный меч его отца, слишком тяжелый для любого человека не такого богатырского роста. Конем он управлял одной рукой, а в другой держал копье с железным наконечником. Верцингеторикс ехал спокойно, как на прогулке, но по его посадке любой понял бы, что он готов к бою. Римляне настороженно смотрели, как он приближается. Казалось, воздух тоненько звенит от напряжения. Легионеры взялись за оружие. Тут же Цезарь отдал приказ, больше похожий на собачий лай, и его люди замерли.

Неожиданно Верцингеторикс издал дикий боевой клич и бросил коня в галоп. Великолепный всадник мчался по широкой дуге перед шатром римлянина, давая возможность всем рассмотреть величие и гордость кельтского воина. Сердце у меня в груди заходилось от восторга и горечи, а на глаза наворачивались слезы.

Осаженный жесткой рукой вороной взвился на дыбы, молотя по воздуху копытами. Казалось, он продолжает бег, покинув землю. В этот миг Царь Воинов метнул копье. Оно спело короткую песню смерти и вонзилось в землю у ног Цезаря.

Цезарь неподвижно просидел на походной скамье все время, пока Верцингеторикс красовался перед ним. Даже когда копье взмыло в воздух, он разве что сморгнул, да мышцы крепких рук едва заметно дернулись.