Страница 3 из 14
Вот тогда-то Теодор Рузвельт и познакомился с флотским капитаном Альфредом Мэхэном, своим предшественником в министерстве. Его книги Теодор не просто читал, он ими зачитывался. А про главный труд Мэхэна «Влияние морской силы на историю» сказал: «Это очень хорошая книга, и я здорово ошибусь, если она не станет военно-морской классикой». Естественно, он тогда не знал, что германский император Вильгельм II высказался о ней похоже: «Я буквально поглощаю эту книгу, стараясь выучить её наизусть». Доктрина морской силы, сформулированная Мэхэном, интересовала тогда многих. А Теодор написал Альфреду письмо, в котором объявил себя глашатаем этой доктрины – на этой почве у них мигом завязалась дружба.
Альфред Мэхэн ещё при жизни получил известность и статус мирового классика. По собственному желанию он пошёл учиться на морского офицера, но очень быстро понял, что совершенно не обладает качествами, необходимыми для флотского командира. Альфред не пользовался авторитетом на корабле, его часто критиковали за некомпетентность и нерешительность, и тогда он запирался в каюте, глотая книги по истории и готовя рефераты неизвестно для кого.
Мэхэна флот не любил, но это был слабый флот, а он мечтал о сильном. Когда вышла его книга о морской силе, он самолично разослал почти весь тираж офицерам, чиновникам и известным политикам. Уж очень хотел привлечь внимание общественности к морским делам, к тому пути, который способен сделать Америку самой сильной державой в мире.
После ошеломляющего успеха его книги Мэхэн решил уйти в отставку, чтобы и дальше развивать свою доктрину. Но в 1893 году был назначен командиром флагманского крейсера «Чикаго». Видимо, начальство посчитало, что это лучшая награда для теоретика. Однако и на крейсере спасительным местом от грозных окриков командующего эскадрой стала для Мэхэна тесная каюта, в которой рождались новые идеи и новые книги.
Оказалось, что в европейских портах, куда заходили корабли американской эскадры, автора доктрины знали и встречали с большим почётом, чем командующего. Вернувшись в Соединённые Штаты, Альфред Мэхэн сошёл с корабля отставным капитаном (адмиралом он станет через десять лет), купил шикарный белый дом с колоннами недалеко от гавани и, обустроившись, решил позвать на вечеринку друзей-единомышленников.
– Джентльмены, очень рад вас видеть! – капитан Мэхэн встретил братьев Адамсов на крыльце. – Спасибо, что приехали! Прошу в дом, Теодор уже там.
Рузвельт на веранде как раз наливал кофе в гигантскую чашку, которая даже в его руках казалась ведёрной.
– Мо-лод-цы, братья! – весело заорал он. – Вчетвером мы быстренько наведём порядок в стране! Мы же – мозги нации, её будущее!
– Каждый сам себе выбирает аперитив, – улыбался довольный хозяин. – Я буду пить белый ром. Думаю, и Теодор тоже, он ведь только что вернулся с Кубы, командовал на войне полком и даже был ранен. Так, Тедди?
– А что мне оставалось делать? – прорычал тот, прихлёбывая из своей кружки. – Мой отец когда-то откупился от войны, я не мог поступить так же, не хотел походить на него ни внешне, ни внутренне. И я приветствую практически любую войну, так как считаю, что наша страна нуждается в таковой. А насчёт рома – согласен, это нормальный мужской напиток…
Брукс налил себе бурбон-айс, Генри выбрал мальтийский херес.
– Ну, друзья, за победу Америки над испанской армадой! За новые земли – Филиппины, Пуэрто-Рико, Гуам и Кубу! За нашу победу!
– Боже, тебе мы отдадим свои жизни, а ты береги Америку, мать нашу, храни её, храни!
Стали рассаживаться. Роскошный стол, лакированная столешница из спила огромной секвойи.
– Тедди, садись между братьями – будешь желание загадывать!
– У меня желание одно: победить нынче на выборах. Если стану губернатором – значит, это Адамсы помогли, тогда подарок за мной.
– А вы по-прежнему республиканец? – повернулся к нему Генри Адамс.
– Дорогой мэтр, если вы намекаете на свою книгу «Демократия», то я её читал. И даже не вырывал из неё страниц, как обычно делаю, если что-то не нравится. Но я не думаю, что республиканская партия чем-то хуже демократической, не вижу большой разницы.
– Раньше я был уверен: кто в двадцать лет не демократ, из того ничего не выйдет; но не лучше и тот, кто в сорок лет всё ещё демократ.
– Так раньше вы и в бога не верили! Колебались между атеистом и теистом! Это потому, уважаемый профессор, что вы не были на войне. Там атеистов не бывает! Но не за тем мы собрались здесь, чтобы пикироваться. У всех налито? Предлагаю тост за великого Джона Куинси Адамса, автора доктрины Монро, за вашего дедушку, Генри и Брукс!
– Благодарю! – профессор чокнулся со всеми и почему-то вспомнил. – Дед на Рождество дарил нам с братом по Библии. И каждый раз надписывал: «Дорогому внуку от президента Соединённых Штатов Америки». Брукс, у тебя не осталось ни одной? Нет? У меня тоже…
– Джентльмены, мы сегодня собрались как раз для того, чтобы объявить новую доктрину, точнее внести поправки в доктрину Монро. В ней говорилось о главенстве нашей страны над Западным полушарием. Прошло семьдесят пять лет. Победа над Испанией показала, что сегодня Америка поднялась по-над всеми и её влияние должно перейти на Восточное полушарие. Там у нас главные соперники. Адамс-младший точно в своей книге указал, кто именно в будущем станет нашим врагом: Россия и Китай. Но это случится через сто лет, а пока нам нужно разобраться с монархами Европы: германским, британским, российским и османским. Прочая царствующая мелочь – не в счёт…
Мэхэн говорил чеканно и собранно, словно спящий в нём командир боевого крейсера наконец-то проснулся и отдаёт экипажу приказ «К бою!».
– Браво! – поигрывая кофейной кружкой, пробасил Рузвельт. – Речь не мальчика, а стального гиганта. И начать нам нужно с Фарерских островов, я давно на них смотрю. Надо показать, что ни одной европейской державе, особенно Германии, не будет разрешено создавать там плацдарм, придя на замену какой-либо слабой стране, типа Дании. Географически острова далеко, а стратегически и политически – переоценить их невозможно.
– Дело даже не в географии и не в политике, – голос капитана Мэхэна стал ещё жёстче. – Это должно быть нечто среднее. Геополитика – вот так! Под этим словом я понимаю контроль Соединённых Штатов над любой территорией. Контроль, который подразумевает перераспределение морской силы и любых центров силы, – естественно, в нашу пользу. Джентльмены, у кого есть что сказать? Прошу!
Капитан посмотрел на старшего Адамса, и Генри начал:
– Я не сторож брату своему, но полностью согласен с его оценкой России. Это малоизученная стихия, которая за последние полтора века вызывала все главные перемены в мире. В грядущем останутся две великие державы, и первой достигнет высот Америка. Но пройдут десятилетия, и Россия поглотит даже её. К счастью, это случится уже не при моей жизни…
Профессор окинул всех ироничным взглядом и, увидев, как поникли друзья за столом, продолжил:
– Сегодня Россия вся насквозь прогнила и вот-вот рассыплется. Она сошла с ума и семимильными шагами движется к переменам. Это опасно для нас. Серьёзные беспорядки в этой стране могут смести весь цивилизованный мир. Если б можно было крах России задержать лет на пятьдесят, это стало бы нашей победой, лучшим американским капиталовложением. Пусть хаос будет у них, а нам нужен порядок…
Помолчал с полминуты, отхлебнул хереса из бокала и добавил:
– Доктрине американского лидерства угрожает непреодолимость русской инерции. Эта инертная масса представляет три четверти рода человеческого, я не говорю уже обо всех прочих богатствах России. Так что я согласен с Альфредом и Теодором – нужна война. Более того, великая война неизбежна. Нам нужно столкнуть между собой ведущих европейских монархов. Но пока Россия сильнее Германии. Поэтому лучше зайти с другой стороны: пусть Япония нападёт на русских, пусть станет их врагом. А нам надо запомнить: враг нашего врага – наш друг. С войны между Россией и Японией начнётся переход к самому важному сражению, и играть в секретность или безразличие сейчас просто нелепо, а вступать в войну в самом её начале – ещё нелепее…