Страница 2 из 14
ВСКОРЕ после окончания испано-американской войны флотский капитан Альфред Мэхэн пригласил самых близких друзей к себе домой на вечеринку. Пришли два брата Адамса, старший Генри и младший Брукс, а также собирающийся баллотироваться в губернаторы Нью-Йорка Теодор Рузвельт.
Они давно знали друг друга, и в этот тёплый вечер разместились на закрытой веранде, куда из сада залетали чудесные ароматы катальпы и созревших цитрусов. И пока хозяин дома встречает и рассаживает гостей, есть время рассказать о каждом из них подробно.
Генри Адамс — самый старший в этой компании, ему уже шестьдесят, он профессор Гарварда, известный в стране учёный, автор многотомной истории США. Родился в богатой многодетной семье. Фамилия Адамсов в течение двухсот лет играла в Америке очень важную роль. Настолько важную, что многие американцы к концу XIX века искренне верили: семейка Адамсов, взрастившая двух президентов и десяток конгрессменов, берёт начало от библейского Адама.
Маленький Генри отставал от братьев в росте и весе. Он не участвовал в силовых состязаниях мальчишек, драки наблюдал из окна, ненавидя победителей и презирая побеждённых. Без конца торчал в библиотеке своего именитого деда, работавшего президентом страны, рылся в книгах, залезал в ящики письменного стола, шарил по старым кошелькам – словом, искал себя, своё предназначение в этой жизни.
Никогда ему не пришлось никому объяснять, кто он такой, никогда не понадобилось искать знакомств с людьми, которые упрочили бы его место в обществе или помогли материально. Генри был абсолютно равнодушен к деньгам, полагая, что ценность человека не исчисляется в долларах. Он привык всё подвергать сомнению, не был эстетом или моралистом, никогда не позволял себе переступать черту, но при этом считал себя бунтарём. Он перестал молиться и ходить по воскресеньям в церковь, заразившись дарвинизмом. Утверждал при этом, что он – не атеист, но и не теист. Занимался многими прикладными науками, ощущая себя более философом, чем историком. Короче, ему с детства нравилось быть наблюдателем по жизни.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, отец поставил для него письменный стол в одной из ниш своей библиотеки, и, сидя за книгами, Генри слушал, как четверо мужчин всерьёз спорят о том, какой тактики лучше придерживаться в борьбе с рабством. Четверо собравшихся джентльменов были государственными деятелями, они оказывали огромное влияние на общественное мнение, оно же на них не влияло никак. С тех пор Генри Адамс участвовал в дискуссиях лишь тогда, когда за стол садились четверо.
Пять лет после учёбы в Гарварде он работал личным секретарём у посланника США в Британии (посланником был его отец). Потом изучал разные гуманитарные науки в университетах Европы, корреспондировал с ведущими мировыми изданиями, причём его статьи всегда отличались основательностью и оригинальностью.
Его не называли «высоколобым деятелем», неким таким «ботаником». Генри был умён, все вокруг восхищались его глубокими знаниями, своеобразным видением мира, беспристрастными суждениями и точными прогнозами. Неудивительно, что его пригласили возглавить кафедру истории в Гарварде, где он быстро стал одним из лучших профессоров.
К шестидесяти годам Генри Адамс объездил полмира. Впервые за много лет приехав в родительский дом, он с удивлением обнаружил, что у них с младшим братом Бруксом много общего, их волнуют одни и те же проблемы. Младший брат только что написал и опубликовал интереснейшую книгу «Закон цивилизации и упадка».
Эта книга успела наделать шуму во всех американских штатах. Генри прочитал её за ночь, не отрываясь, с полным восторгом. И когда брат сообщил ему, что капитан Мэхэн приглашает их обоих к себе на вечеринку, с удовольствием согласился. Тем более что узнал: джентльменов будет четверо – без дам, без галстуков, без слуг.
Брукс Адамс тоже окончил Гарвард. К пятидесяти годам стал известным публицистом, серьёзным историком. Как и брат, он плохо вписывался в атмосферу высшего света. Как и Генри, он привык обходиться аудиторией из одного слушателя, проговаривая перед зеркалом очередные главы своей книги.
Он открыл закон, согласно которому любая цивилизация следует интересам торговых отношений. Брукс также подробно описал, как центр человеческой силы на протяжении веков последовательно перемещался с востока на запад – по мере роста населения и технических открытий. Сегодня центр достиг берегов Америки. Но всё в мире находится в состоянии неустойчивого равновесия, постоянно стремясь к стабильности и обретая её в новом месте и в новом качестве. Так что глобальных перемен ждать недолго осталось. Такой вот неутешительный прогноз сделал Адамс-младший в своей книге.
Десять лет Брукс потратил на изучение этой темы и, столкнувшись с повседневной действительностью, заключил, что она парадоксальнее любого парадокса. Жизнь за окном его кабинета ломала все формулы и расчёты, а темп изменений выходил за пределы человеческого понимания.
Он открыл ещё один парадоксальный закон: дисгармония между трудом и капиталом в конечном итоге приведёт не к коллективизму, а к социальной анархии. Исходя из этого, Брукс заявил, что американская демократия обречена на деградацию и разложение. Он даже точную дату назвал: через сто лет, на рубеже веков, Соединённые Штаты войдут в фазу упадка, а центр силы переместится в Россию и Китай.
Этот крамольный прогноз заинтересовал старшего брата, и Генри предложил подробнее обсудить тему на вечеринке у Альфреда Мэхэна. Профессор Гарварда снова почувствовал себя бунтарём. Не стал он Бруксу напоминать, что их предок, будучи президентом США, принял закон о «подстрекательстве», который предусматривал тюремное заключение за критику правительства. Нет, это им не грозило, ибо члены семейства Адамсов и тюрьма – две вещи несовместные.
Теодор Рузвельт давно знал книги Брукса и его лично. Они оба интересовались политикой и ходили в один кружок в середине семидесятых годов. А с его старшим братом Теодор познакомился уже в Гарварде, став студентом университета, а Генри Адамс считался тогда одним из самых популярных и любимых преподавателей.
Несмотря на большую разницу в возрасте, в чём-то их детство оказалось похожим. Маленький Тедди тоже рос болезненным, слабым и близоруким. Но Генри нашёл спасение в книгах, а Теодор стал заниматься боксом, потом борьбой, плаванием и прочими видами спорта. Да так активно принялся за это дело, что однажды в баре нокаутировал вооружённого бандита, который обозвал его четырёхглазым. И позже, даже когда стал президентом, Тедди предлагал всем подчинённым на ринге решать, кто прав. На тренировках в качестве спарринг-партнёров доведётся побывать его сыновьям, секретарям, министрам, иностранным послам и даже… посетителям. И так длилось годами, пока не попался серьёзный партнёр, который чуть не выбил президенту глаз.
Принцип «Бей первым, Тедди!» немало помог ему, когда он поступил на службу в полицию. Рузвельту не было и тридцати, когда он стал членом республиканской партии, женился. Всё складывалось успешно в его жизни. И вдруг всё рухнуло: в один день умерли жена и мать. Он уехал от городского шума на ранчо, стал ковбоем, рейнджером и даже побыл там заместителем местного шерифа. Писал статьи, издавал книги, которые успешно принимала столичная публика, так что по возвращении в город его тут же избрали председателем совета полицейских уполномоченных Нью-Йорка.
Неуёмная энергия толкала его вверх. Тедди карабкался по служебной лестнице со скоростью опытного пожарного. Снова получив жетон, он решил в одиночку покончить с молчаливым сговором полиции и преступного мира. Надвинув на глаза шляпу и прихватив дубинку, комиссар Рузвельт по ночам отправлялся в городские трущобы проверять работу патрульных, их неподкупность и оперативность. Последующие увольнения и аресты наделали столько шума, что очень быстро он стал начальником городской полиции, а спустя ещё недолгое время – помощником министра военно-морского флота США.