Носорог

— Проникся, — сворачивая пробку бутылки с гоном, весело ухмыльнулся Падди, вновь превращаясь в легкомысленного балбеса, и договорил, глядя преувеличенно преданным взглядом на суровую Лиму: — Здесь я буду тих и нежен… но только ради тебя, огненная моя!

— Балабол! — припечатала та и алым росчерком исчезла за барной стойкой.

Глава 5. Новости и безвести

Вечер мы встретили за тем же столом в «Огрове», трезвые как стёклышко, благодаря очищающим эликсирам из запасов Падди. Впрочем, вопреки громогласным заявлениям хафла, не так уж мы и гулеванили сегодня. Опустошили пару геллетовых бочонков флотского эля под копчёную кабанятину, опрокинули по флакону очищающего, да и разбежались по делам. Хафл умчался готовиться к вечернему рейду, а я встал за барную стойку, тем более, что к обеденному времени в «Огрово» потянулись постоянные посетители из тех, кто не прочь переждать духоту летнего дня в прохладе просторного зала, с кружечкой лёгкого эля в руке. Всё же, хоть хеймиты и оказались весьма расторопными помощниками, на которых я мог спокойно оставить зал хоть на весь день, но сваливать на них всю работу, чтобы самому плевать в потолок было сподручнее… это стало бы откровенным свинством с моей стороны.

Тем более, что в отличие от того же Падди, много времени на подготовку к ночному походу в гости мне было не нужно. Всего и дел — сменить одежду на более неприметную, крепкую и немаркую, нацепить подаренную Дайной кожаную сбрую с подмышечными кобурами и патронташами, да снарядить её соответствующим образом. Не то, что бы я был так уж уверен в опасности предстоящего визита, но кто его знает, как сложатся обстоятельства? Всё-таки, сегодня нас с Падди ждала вовсе не лёгкая прогулка по вечернему Лаун-парку, да и интересующий меня господин своими действиям успел убедить в серьёзности его намерений. А раз так, то иметь пару внушительных аргументов в грядущем споре было бы не лишним.

Таковыми, в моём случае, выступили честно затрофеенные на давешнем трампе обрезы двух дробовых дросданов[44]. Не сказать, что я такой уж большой поклонник больших громыхалок, но обычные револьверы, даже те, что я отобрал у напавшего на меня тогда франта в шляпе, для моих грабок не очень-то подходят, а эти трёхствольные монстрики чрезмерного калибра, найденные мною на тамошней оружейной «выставке», удивительно хорошо ложатся в руки. Так что, если подумать, то у меня и выбора-то особого нет. Либо вооружаться этими шедеврами чьего-то сумрачного гения, превратившего ружья для охоты на особо крупную дичь в натуральные «траншейные мётла»[45], либо идти в гости безоружным. И скажу сразу, второй вариант меня не устраивает.

Да, арифметика получается не в пользу обреза, если сравнивать его три выстрела с шестью револьверными, но, как показала практика, попадание револьверной пули я вполне переживу, а вот переживёт ли мой противник заряд свинцовой зерновой[46] картечи — это большой вопрос.

В общем, к походу в гости я был готов настолько, насколько это было вообще возможно в моей ситуации. Оставалось только дождаться Падди, накинуть поверх вооружения штормовку из тюленьей кожи и…

— Можем отправляться! — громко провозгласил ворвавшийся в зал хафл, отбросив на барную стойку даже на вид тяжёлый кожаный плащ. Окинув взглядом так и сияющего оптимизмом младшего Берриоза, я не сдержал вздоха. М-да, и стоило так переживать о сокрытии оружия от чужих взглядов, когда рядом со мной будет такое вот…

Мелкий белобрысый был наряжен в лучших традициях здешних авантюристов. Надраенные до блеска чёрные сапоги с высоким голенищем и прочным «ухом» для защиты колена, в которые заправлены тёмно-серые бесформенные штаны. На широком «боевом» поясе из толстой буйволиной кожи, удерживающем несколько подсумков, тускло сияли перламутровым «щёчками» револьверы в открытых кобурах, пристёгнутых к бёдрам тонкими ремешками. Торс, помимо рубахи в цвет штанам, укрывал прочный чёрный жилет с высоким, защищающим горло воротником и пара бандольер на плечах, набитых какими-то склянками. Не хватало только набора метательных ножей, закреплённых на предплечьях, да защитных налокотников. Венчала же всё это великолепие победившего милитаризма прикрывавшая белобрысые лохмы хафла кожаная широкополая шляпа с лихо «по-волонтёрски» загнутыми и пристёгнутыми к тулье полями. М-да, ему бы вместо шляпы бескозырку да станковый пулемёт в качестве прицепа, и можно отправлять героя на штурм дворца… Зимнего.

Под моим взглядом задорная улыбка, озарявшая лицо Падди, несколько померкла, а когда я принялся наворачивать вокруг него круги и вовсе исчезла, зато появился подозрительный прищур. Несколько секунд мелкий сверлил меня взглядом, но всё же не выдержал.

— Что?!

— Кха… Не вижу метательных ножей и гр-ркхаанат, — отозвался я. Падди высокомерно хмыкнул и, схватив отброшенный им на барную стойку плащ, продемонстрировал рукава со слишком широкими обшлагами. Миг, и в ладони хафлинга сверкает серебристая рыбка небольшого ножа. Еще миг, и она исчезла за обшлагом. Понятно. — Повтор-рюсь… А гр-р-ркаханаты?

— А это что, по-твоему? — Падди хлопнул себя ладонью по перекрещенным на груди бандольерам, и, усмехнувшись, с апломбом договорил: — Боевая алхимия, мой большой синий друг, будет посильнее обычных солдатских «толкушек». Уж поверь мастеру!

— Вер-рю, — прохрипел я. — Вот себе не векхр-рррю, а тебе вер-рю.

— Ну, подмастерью, — изобразил смущение белобрысый. — Чего ты к словам цепляешься?

— Снимай, — подхватив со стола грифельную доску, написал я.

— Че-его? — возмутился Падди. — С какой стати?!

— А как ты намерен идти по городу в таком виде? — в свою очередь рассердился я, отчего написанные мелом строчки вышли кривыми и косыми почти до нечитаемости, — Или хочешь собрать за нами хвост из всех добберов Тувра?

— Ну, сюда же я дошёл, — пожал плечами мелкий.

— Граунд-хейл — не показатель, — отмёл я рассуждения хафлинга. — Здесь добберы и днём-то не бывают, а уж ночью! Тем более, что до твоего дома от «Огрова» рукой подать. Так что не спорь и снимай свою амуницию.

В ответ Падди тяжко вздохнул, смерил меня долгим сожалеющим взглядом и… вдруг приобрёл свой обычный, совершенно повседневный вид. Тёмно-синий костюм-тройка в почти незаметную тонкую полоску, начищенные до блеска остроносые щёгольские туфли и шляпа-котелок в тон костюму. Вот только лицо… Сейчас на меня смотрел не Падди, а какой-то совершенно незнакомый черноволосый и кареглазый хафл с острым носом-клювом и без единого намёка на серебристые веснушки на смуглой физиономии. Я мотнул головой, пригляделся и… Хафлинг передо мною как-то странно раздвоился. Словно кто-то наложил пару полупрозрачных изображений друг на друга, и теперь я видел одновременно и «боевой» и «цивильный» наряды белобрысого, просвечивающие один через другой и дрожащие лёгким маревом, от вида которого у меня уже через несколько секунд заломило в висках.

Ещё раз тряхнув головой, я отвернулся, а когда ломота прошла и я вновь посмотрел на Падди, тот опять выглядел готовым к бою хомячком. Белым. Лабораторным.

— Иллюзорный артефакт, Грым, — пояснил хафлинг. — Будем выходить, я его включу. И никто ничего не разберёт… если, конечно, по пути нам не встретится какой-нибудь чересчур подозрительный маг.

— Только маг? А у добберов, значит, мер противодействия твоему артефакту быть не может? — уточнил я, немного успокоившись. Падди отрицательно покачал головой.

— А зачем? — пожал плечами белобрысый. — Или ты думаешь, что любой вор из Граунда может обзавестись такой игрушкой, как у меня? Ну так, можешь больше так не думать. Это творение деда — сплав менталистики, сенсорики, пространственной магии и магии стихии Воздуха. Уникальная вещь, можно сказать. Мастеров, способных создать что-то подобное, конечно, немало, но… такой артефакт делается на заказ, под конкретного разумного, стоит очень и очень дорого, и для посторонних бесполезен в принципе. Просто не будет работать. Опознать же носителя под иллюзией, навеиваемой таким артефактом, можно лишь имея навык, когда-то пафосно названный «оком волшбы». И хотя этот самый навык присущ многим магам и даже механикам, но и у него есть свои слабые стороны. А именно, он требует осознанного применения, его нельзя постоянно держать активированным, а то и с ума недолго сойти.