Носорог

Честно говоря, тогда я не понял, что именно так удивило госпитальных врачей в словах их рыжеусого коллеги, но, когда истёк срок моего «заключения» и я оказался на улицах Тувра, осознал… Безграмотность! В том же припортовом Граунде, куда меня привёл поиск доступного жилья, даже просто умеющих читать разумных нужно днём с фонарём искать. А лучше, с корабельным прожектором. Вот тогда-то мне и стало понятно удивление персонала госпиталя. Если уж коренные жители недавней столицы империи не могут похвастать умением читать, то ожидать грамотности от не умеющего говорить «на нормальном языке» юного синекожего дикаря и вовсе было бы странно.

Мне же, почему-то, дикостью казалось обратное. Чтение и письмо были для меня так же естественны, как умение говорить. И я откровенно не понимал, как можно жить в городе, работать на производстве, и при этом не уметь прочесть название вывески торговой лавки или объявление на доске фабричной конторы!

М-да, уж кому мычать об умении говорить, как не мне? Этот лэнгри, драхх бы его драл, совершенно не предназначен для нормальных турсов. Или язык синекожих слишком неповоротлив для имперского наречия? Наверное, всё же, второе более верно. Не зря же речь турсов больше похожа на гортанное рычание вперемешку с щёлканьем и скрежетом… Нет, кое-как общаться на лэнгри я научился. Но не Цицерон, да… кем бы он ни был. Говорю с трудом и огромным напряжением, лицевые мышцы, явно не предназначенные для таких экзерсисов, болеть начинают уже через пару-тройку предложений. Посему, пришлось учиться говорить коротко, но ёмко. Фактически, генеральскими тостами… кем бы тот генерал ни был. Эх, память моя!

И ведь всё равно, даже в таком виде, речь моя больше напоминает мычание умственно отсталого. А уж если попытаюсь сказать что-то быстро… у-у-у! Тут даже привыкший к своеобразности моего произношения доктор Дорвич пасует. В общем, с коммуникацией у меня по-прежнему всё не ах. Но делать нечего. Из больницы меня выперли ровно через две недели после того, как кошачьеглазая медсестра попыталась прожечь мою подушку взглядом… и шагнула на очередную ступень мастерства в своём искусстве мага. Да, именно с этим достижением её тогда и поздравляли доктора.

В кармане у меня бренчат три кварты скеллингами и панами, в руке бумажный свёрток с невеликим, невесть как появившимся имуществом, вроде куска мыла, мочала и смены белья, за спиной захлопнувшаяся калитка бокового входа в госпиталь, а передо мной извилистый лабиринт узких мощёных брусчаткой улиц, зажатых меж высоких, тянущихся вверх кирпичных зданий. Тувор — старая столица Закатной империи. Её «Сердце». Она же — бывшая метрополия или, попросту, «Каменный мешок».

Поёжившись не столько от холода, которого практически не чувствовал, сколько от неуютного ощущения чужих взглядов, я поглубже натянул на лоб бесформенную кепку, козырёк которой хоть как-то защищал глаза от лучей не яркого, но всё же доставляющего определённое неудобство света здешнего солнца, и, вздохнув, сделал первый шаг в новую жизнь… и едва успел увернуться от выметнувшегося из-за поворота экипажа. Промчавшись мимо, он обдал меня терпким запахом дёгтя и неожиданно аппетитным ароматом… явно исходившим от тянувших закрытую коляску ящероподобных «рысаков». Ну… они, хотя бы, не разумны. И то хлеб!

М-да. Дубль два. Покрутив головой и убедившись, что транспорта, желающего сбить зазевавшегося пешехода, в пределах видимости не наблюдается, я почти бегом пересёк мостовую и, отыскав взглядом вывеску с названием улицы, удовлетворённо кивнув, решительно потопал вперёд. Если судить по описанию истопника, топать до нужного адреса мне придётся довольно долго, но куда деваться? Нанять каб? Вот уж на фиг! За стандартный грот в нужный район меня никто не повезёт, как уверял всё тот же истопник-хобгоблин, с которым за последнюю неделю жизни в госпитале я неплохо сдружился. А платить больше не стану уже я сам. Денег мало, а мне ещё нужно жильё снять, да и о пропитании позаботиться. В общем, придётся добираться до Граунда ножками, ну да они у меня крепкие, выдержат.

Шагая по описанному старым хобгоблином маршруту, я вовсю крутил головой, с любопытством рассматривая улицы, дома и лавки, порой пытаясь определить, к какой из многочисленных рас этого мира относится тот или иной прохожий. А их тут много. Альвы и цверги, хафлинги и хобгоблины, кобольды и драу… на их фоне обычные люди должны были бы потеряться и давно вымереть. Ан нет. Человек и здесь оказался той ещё живучей скотиной. Не такие талантливые в магии, как альвы или драу, люди взяли своё универсальностью в Искусстве, не столь сильные в обращении с металлами, как гномы или цверги, они обошли подземных мастеров в хитроумной механике и науках, не такие пронырливые, как хафлинги или те же хобгоблины, они обыграли конкурентов за счёт широкого охвата в торговых делах и полного отсутствия каких-либо ограничений в торговле с иными расами. Не такие сильные, как орки, люди противопоставили мощным степным бойцам хорошо отлаженную военную машину… и выгрызли себе место под солнцем.

Неудивительно, что в старой столице Закатной империи каждый четвёртый встреченный мною пешеход относится к этой шустрой расе. А вот своих нынешних соплеменников я по пути не встретил. Ни одного. Чего, собственно, и следовало ожидать. Доктор Дорвич, в ходе наших бесед просвещавший меня о реалиях этого мира, прямо утверждал, что встретить в Тувре турса или огра практически невозможно. Теперь я имел возможность убедиться в этом лично. Да и удивлённые взгляды прохожих, которые я ловил на себе, недвусмысленно давали понять, что представители моего племени для них в диковинку.

Искомый район встретил меня грохотом, доносящимся из-за высокой кирпичной ограды, отделяющей его, судя по всему, от территории порта, и странным сочетанием запахов. Пахло озоном, углём и… навозом. И никакого запаха моря. Впрочем, смесь уже имеющихся ароматов была настолько ядрёной, что это было совсем неудивительно.

По Граунду пришлось изрядно покружить. В отличие от вполне благопристойного Рестэнда и чуть менее добропорядочного Восточного района, через которые мне пришлось пройти, прежде чем я добрался до припортового Граунда, здесь ни о каких вывесках с названиями улиц речи не шло. Да что там, тут и на лавках названий днём с огнём не увидишь, одни грубые картинки с изображением предмета торговли, почему-то стойко ассоциирующиеся у меня с неким «средневековьем». Впрочем, старый Обби дал вполне ясное описание и приметы, по которым можно сориентироваться на местности, так что, мне даже скорость не пришлось сбавлять. И уже через четверть часа я оказался на окраине Граунда, фактически на самой его границе с районом Дортмутских доков, обозначенной железнодорожными путями, по которым, то и дело оглашая окрестности свистом и гудками, изрыгая дым и пар, грохотали огромные паровозы, тянущие за собой вереницы грузовых вагонов.

Шум порта, гул в доках, паровозные гудки… шумное местечко этот самый Граунд. С другой стороны, а чего я хотел от самого дешёвого района Тувра?! Парки, променады и утопающие в зелени садов особняки, это не здесь. Это на Западной стороне, в Хиллэнде или Белтраве. Но туда меня не пустят. Не по Сеньке шапка, как говорится… говорится где-то и кем-то.

Поморщившись от короткого укола боли, я тряхнул головой и, оглядевшись по сторонам, направился к невысокому трёхэтажному дому, идеально подходящему под описание хобгоблина Обби. Кажется, нашёл.

Или меня нашли?

Стоило только миновать приметную башенку, служившую мне ориентиром на местности, как из-за угла навстречу вывернула компания из трёх ребятишек. Морды зеленоватые, клыки выпирают, ростом повыше меня, но ненамного… Орки. Одеты так же непритязательно, можно сказать, шмотки у них из того же бутика, что и мои.

Вышли и остановились. Стоим, смотрим. Я молчу, они молчат. Подождав несколько секунд, но так и не дождавшись ни слова, ни жеста от моих визави, я пожал плечами и шагнул с тротуара на мостовую, намереваясь обойти эти три столба.