Страница 19 из 31
— Да что же я выболтал? Объясни мне, пожалуйста.
— У каждого дома есть свои тайны.
Тетя Ида как будто не замечала вопроса.
Аарне не выдержал и закричал:
— Я в последний раз спрашиваю: что я тебе сделал? Слышишь?!
Тетя окинула его долгим взглядом и покачала головой.
— Вот как далеко мы уже зашли. Так-так. Ты уже угрожаешь мне? Ты уже угрожаешь мне?
Тетин голос вознесся до крещендо и оборвался. Это был почти истерический визг. Индрек все еще стоял у двери.
— Сопляк! Ты… Ты… смеешь мне так говорить? Ты…
Аарне на мгновение закрыл глаза, открыл их и прошел мимо тети, слегка задев ее плечом, сказал «извините» и подошел к Индреку.
— Я провожу тебя.
Он протолкнул Индрека вперед, вышел сам и закрыл дверь.
— Видел?
— Видел.
— Извини, ты не обиделся?
— Нет, отчего?
— Дурацкое положение.
— Интересно. Это должно тебя вдохновлять.
— Да. А сейчас мне хочется плакать. Пожалуйста, уходи.
За дверью выл ветер. Индрек протянул руку.
— Если выгонит, приходи ко мне.
— Пока.
— Пока.
Дверь закрылась. Аарне вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Ему стало страшно, но он все-таки вошел в комнату. Тетя Ида была уже в постели.
В эту ночь спали лишь тетя Амалия и Линда. Это была шестая ночь без электричества. Тетя Ида не спала из-за глупого мальчишки, которого она ненавидела и любила, как сына. Ей казалось унизительным то, что не шел сон. И она вдруг подумала, что скоро наступит смерть. Она испугалась. Надо спешить. Ей хотелось дожить до лета.
И Аарне считал дни, ожидая лета. Он не думал о смерти.
На улице в самом деле наступила оттепель. Эта зима была очень капризной.
Первый весенний день
Шли дни.
Жизнь тети Иды текла по-прежнему.
Время проходило где-то вдали от тети Амалии. Иногда она подсаживалась к радио, включала его на полную мощь и слушала последние известия. Она не отрываясь глядела вдаль, и никто не мог понять ее дум.
В эти дни Андо впервые поцеловал Ингу.
Индрек притворялся, что у него все в порядке.
Корнель здоровался с Аарне равнодушным кивком. Он ждал, когда начнут действовать его слова.
Как-то утром тетя Ида сказала:
— С сегодняшнего дня ты будешь сам покупать себе еду. И не смотри на меня так. Каждый человек должен однажды стать самостоятельным.
Она укладывала вокруг головы черный жгут волос.
— Где я возьму денег? — спросил Аарне.
— Получишь. Я напишу твоей матери.
— Вот как. С чего вдруг ты это придумала?
— Я же сказала. Тебе нужно обязательно повторять несколько раз?.. Будешь сам о себе заботиться.
Вмешалась сестра тети Иды:
— У нас не так уж много денег, чтобы… И чего ты нам сделал хорошего, что мы должны тебя кормить?
Это было уж слишком откровенно.
Тетя Ида прикрикнула на сестру:
— А ты молчи! Поела и иди спать!
Аарне оттолкнул тарелку, встал и пошел в школу.
Каков прожиточный минимум восемнадцатилетнего школьника? Причем, учтите, что у него в кармане немногим больше двух рублей, а мать живет примерно за шестьдесят километров отсюда и ничего об этом не знает.
Аарне купил буханку хлеба и двести граммов масла. Затем пересчитал деньги. Остался рубль и сорок копеек. Еще пачка плавленого сыра. Все. Чай он получит от тети Иды.
На сколько хватит буханки хлеба и двухсот граммов масла? Только на два дня. На третий день в кармане у Аарне осталось шестьдесят копеек.
— Идем в кино, — сказал он Майе. «Пропади все пропадом». Из-под колес автомобилей летела мокрая снежная каша. Проезжая часть дороги местами уже чернела. Весной улица полна солнца: солнце в каждой лужице, в каждой струйке, в каждом ледяном кристалле.
— Ты сегодня ужасно веселый.
— Конечно. Что может со мною случиться?!
Майя улыбнулась.
— Ничего.
Аарне снял шапку и запихал ее в карман.
— Пойдем после кино смотреть весну?
— Угу.
Вечером лужицы покрылись льдом. Солнце зашло, стало холодно. Небо запылало беспокойным оранжевым пожаром. Аарне смотрел на людей, ступавших по хрустящему льду, и думал, что весна делает их беспокойными. От его прежнего бравурного настроения не осталось и следа.
Он шел тихо и рассеянно отвечал Майе. Он смотрел на пожар на западе. Закат неисчерпаем и непонятен, как мировая скорбь.
— Что с тобой? — спросила Майя.
— А что со мной должно быть?
— У тебя что-то не так. Раньше ты был очень веселым.
— Я не в состоянии быть веселым целый день.
— Пожалуйста… — Майя сжала его руку. Ее глаза смотрели так умоляюще, что Аарне стало неудобно.
— Извини меня…
— Лучше скажи, что с тобою?
— Я сказал, что ничего.
— Нет. Скажи! Поверь, тебе станет гораздо легче.
Аарне махнул рукой. Что он должен сказать? Вслух все звучит пошло и сухо. И кроме того, Майя этого никогда не поймет, никогда не поймет она мыслей Аарне. К черту все!
— Я люблю тебя, слышишь, — сказал он и обнял Майю за плечи. Девушка прильнула к нему.
Они пошли дальше. Сегодня Аарне еще ничего не ел. И он спросил:
— Знаешь, как ехали Осе и Пер Гюнт в страну Сорию-Морию?
— Нет.
— Не знаешь… Ладно. Это из «Пер Гюнта». Закрой глаза!
— Что?
— Закрой глаза… И крепко прижмись ко мне. Так. А теперь пошли.
— Куда?
— Куда ты хочешь.
— Я бы хотела в горы, — прошептала Майя.
Они шли по обледеневшей дорожке, крепко держась друг за друга и старательно закрыв глаза.
— Небо — синее-синее, горные вершины — ярко-белые. Мы идем по обледенелой дороге… С обеих сторон сугробы, через их гребни летит легкая снежная пыль. Ветер. Дышать так хорошо, что начинает колоть в груди и хочется плакать. А высоко впереди — вершина. Внизу леса… все в снегу…
Неожиданно Майя остановилась. Аарне открыл глаза и увидел, что она плачет.
— Что с тобой? Я глупый, да?
Майя не отвечала. Она лишь кусала губы, и он вдруг все понял.
— Ты хочешь уехать отсюда, да?
Девушка молча кивнула. У Аарне опустились руки, он посмотрел вокруг и увидел вместо сверкающих гор окраину Тарту.
— Как ты догадался? — спросила Майя. Она уже не плакала.
— Я знаю. По себе знаю.
Они стояли очень долго. Где-то на ветру громыхало железо. На горизонте сходились стертые до блеска рельсы, в них отражалось небо.
— Ты что-нибудь рисуешь? — спросил Аарне.
— Рисую.
— Что?
— Большой горшок.
— Молодец. Как получается?
— Ничего, получается.
Настроение стало немного лучше. Майя спросила:
— Что с тобой раньше было?
Поколебавшись, Аарне неожиданно смущенно сказал:
— Майя, ты не могла бы дать мне кусок хлеба?
— Что?
— Нет, ничего! Я попробовал сыграть в тиментального нищего. Это очень интересно…
Аарне переступал с ноги на ногу, но девушка все уже поняла.
— Тетя Ида, да?
— Что?
— Дурак. Пошли ко мне, у меня нет никого дома. Мама с папой ушли на день рождения.
— Не пойду.
— Пойдешь!
Аарне пошел, ругая сам себя. «Я как попрошайка», — думал он. Но был совсем не против куска хлеба с маслом. Да и как может быть иначе, если человек целый день ничего не ел, а за два предыдущих дня съел буханку хлеба и двести граммов масла, и в кармане у него три копейки.
У ворот Аарне сказал:
— Я не пойду…
— Почему?
— Не пойду. Твои могут вернуться.
Майя немного постояла.
— Ладно, подожди, я сейчас.
Через три минуты она вернулась, держа в руках огромный бутерброд с колбасой.
— Хватит?
— Конечно, хватит!
— Тогда ешь!
Аарне не спорил, ел. Майя смотрела на него с доброй материнской улыбкой, и ему было как-то не по себе.
— Ну что?
— Спасибо!
— Хочешь еще?
— Нет. — Аарне соврал. — Честное слово, не хочу…
— Поцелуй меня, — сказала Майя. — Нет, не так. Ты вымазался…