Юрий Двужильный

А почему бы таким же образом, как это сделали латвийские товарищи, не поступить военкоматам других наших республик, не дожидаясь, когда кто-либо пришлет им документы о погибших воинах? Ведь не зря в народе говорят, что под лежачий камень и вода не течет…

Мы с вами долго и, может быть, несколько односторонне пытались решить вопрос о том, кто же виноват, что у нас спустя более двадцати лет после окончания войны осталось так много безыменных могил и неизвестных героев.

Конечно, ответственность за все это в первую очередь несут исполкомы местных Советов, военкоматы и другие организации и учреждения, которые по роду своей деятельности должны заботиться об увековечении памяти павших.

Но будем объективны и справедливы. Критикуя других, надо всегда иметь мужество спросить себя: а что я сделал для того, чтобы люди знали о тех, кто погиб, защищая Родину?

В деревне, поселке или городе, где вы живете, есть могилы героев, погибших за Советскую власть. Спросите себя, что вы знаете об этих людях, откуда они родом, когда и как погибли. И я уверен, что в большинстве случаев вам это неизвестно. Задумывались ли вы над причинами такого положения? Что сделали для того, чтобы безыменные могилы в вашем селе, поселке или городе раскрыли свою тайну, рассказали людям о неизвестных, а чаще всего о забытых героях?

Что скрывать, у нас еще нередко можно столкнуться с казенным и формальным отношением к памяти погибших воинов. И что страшнее всего, мы сами постепенно начинаем привыкать к этому. Вот уже более двадцати лет мы миримся с тем, что большинство братских могил у нас безыменные, что на них стоят, как правило, стандартные памятники, напоминающие чем-то изделия ширпотреба, и написаны на них одни и те же ни о чем не говорящие слова, как будто их писали под копирку…

А ведь в братских могилах похоронены те, кто имел свою судьбу, свой облик, свои надежды и стремления. Среди них были и совсем еще молодые солдаты, погибшие в своем первом бою, и бывалые воины, прошедшие большой ратный путь…

Но об этом мы можем только догадываться, потому что нам ничего не известно о погибших. Для нас они просто неизвестные солдаты, и мы порой точно не знаем, сколько их похоронено в каждой братской могиле — десять, пятнадцать, сто…

Вам, наверно, не раз приходилось видеть пионеров на братских могилах. Обычно они приходят сюда 9 мая, в День Победы. Уберут все кругом, посадят цветы, проведут здесь свою пионерскую линейку и уйдут до следующего года…

Родные и близкие погибших воинов у памятника на братской могиле.

А ведь было бы совсем иначе, если бы ребята знали, кто здесь похоронен, и приходили не просто к памятнику на безыменной могиле, а скажем, к рядовому Степану Марюткину, сержанту Филиппу Окуловскому, лейтенанту Константину Блинову, капитану Юрию Двужильному и другим воинам, о которых они знают очень многое, бережно хранят в своем школьном музее их фронтовые письма, фотографии, по крупицам собирают все новое, что можно узнать о павших героях. И в душе каждый из этих ребят мечтает, конечно, стать таким же смелым и бесстрашным, какими были Степан Марюткин, Филипп Окуловский, Константин Блинов, Юрий Двужильный…

Надо ли говорить, что тогда бы ребята приходили на братскую могилу не только 9 мая, в День Победы, и не для того, чтобы провести здесь очередное мероприятие, которое наметила их пионервожатая и, уж, конечно, не ради «галочки» в ее отчете…

Как ни горько об этом говорить, но в том, что у нас так много безыменных братских могил, значительную долю ответственности несут родные и близкие погибших воинов, их боевые друзья и товарищи.

Об этом писать трудно. Гораздо легче упрекать работников военкоматов, архивов и других организаций за то, что они без должного внимания относятся к памяти павших героев.

Но как упрекнуть в этом отцов и матерей, братьев и сестер, жен и детей погибших воинов? Ведь на их долю выпали тяжелые утраты, и кто посмеет обвинить их в чем-либо?

И только потому, что мой отец погиб на войне, я беру на себя смелость говорить об этом.

Да, мы — родственники погибших — в большом долгу перед ними. Наша доля такая — не успокаиваться до тех пор, пока мы не узнаем о том, как погибли наши отцы, где они похоронены. Мы должны найти их боевых товарищей, пешком пройти по тем местам, где они сражались. Дорога отцов должна стать нашей дорогой! Здесь, пожалуй, эти слова надо понимать в их буквальном смысле…

До сих пор я говорил о пропавших без вести на войне. А ведь во многих семьях знают, где и когда погибли их родные и близкие. И поныне там бережно хранят пожелтевшие от времени извещения, в которых указано, где похоронен отец, сын, муж или брат…

И вот здесь начинается все, ради чего я пишу эти горькие слова упрека: многие родственники, получив извещения о гибели своих близких и точно зная, где они похоронены, ни разу за все это время не побывали на их могилах. Ведь за двадцать лет никто из родных и близких воинов, похороненных в Хорошках, не побывал там, и этому не может быть оправдания! И в первую очередь непростительно это сыновьям погибших!

Если бы родные и близкие солдат, сержантов и офицеров, похороненных в Хорошках, удосужились за эти двадцать лет хотя бы раз побывать на их безыменной братской могиле, она бы, конечно, не была безыменной и не находилась бы в таком запущенном состоянии.

Как-то в одном из своих выступлений по телевидению я говорил об отношении к воинским захоронениям, о необходимости бережно относиться к памяти павших. В ответ на это выступление пришло много откликов и среди них одно письмо, которое буквально потрясло меня. Сталевар с Липецкого металлургического завода (я не буду называть его фамилию) сообщал, что его брат погиб в 1944 году у поселка Паричи в Белоруссии и похоронен там в братской могиле, о чем в свое время семья получила извещение. Обеспокоенный тем, что в выступлении приводилось много примеров небрежного отношения к воинским захоронениям, этот товарищ, живущий, по сути дела, по соседству с Белоруссией, попросил меня сделать буквально следующее: побывать на могиле его брата, сфотографировать ее и показать ему этот снимок по телевидению…

Как говорится, комментарии излишни!

Перед павшими в неоплатном долгу и их боевые товарищи и друзья, которым суждено было дожить до Победы. Они хорошо помнят о погибших воинах и должны рассказать людям о каждом из них, о том, как они жили и сражались за Родину.

Очень большую работу в этом направлении ведут генерал-полковник Н. М. Хлебников, вице-адмирал И. И. Азаров, генерал-майоры Н. А. Сабуров, В. А. Дроздов, П. О. Бауман, полковник С. Г. Цыпленков, капитан второго ранга П. А. Мирошниченко и многие-многие другие.

Но ведь у нас есть и другие факты, которые не могут не вызвать беспокойства. Некоторые ветераны войны за послевоенные годы ни разу не побывали там, где когда-то они похоронили своих товарищей, не поинтересовались, в каком состоянии их могилы. А ведь они могли рассказать о погибших воинах местным жителям, побывать в военкоматах и местных Советах и тем самым привлечь внимание населения к боевым подвигам своих товарищей.

На этом, пожалуй, можно было бы и закончить нашу повесть. Но мне хочется в заключение поставить несколько общих вопросов. Речь идет об организации дела поиска материалов о неизвестных и забытых героях войны.

Эту благородную работу ведут сотни, тысячи добровольных следопытов истории. Это самоотверженные, неутомимые искатели, удивительно скромные и бескорыстные люди, для которых поиск стал смыслом их жизни.

Живет в Москве пенсионер Николай Яковлевич Михайлов. Ему уже идет восьмой десяток. Двадцать четыре года назад у деревни Холмец, Калининской области, погиб его сын Борис. До войны он работал на Московском автозаводе. Когда началась война, Борис добровольно ушел на фронт с дивизией народного ополчения, сражался под Москвой, а позднее на Калининском фронте. Был убит в феврале 1942 года и похоронен в одной из безыменных братских могил.