Юрий Двужильный

Все это свидетельствовало о том, что оборона немецко-фашистских войск на этом участке фронта была прочной и прорвать ее нелегко. Нужна была тщательная подготовка, учет всех, порой самых неожиданных, обстоятельств. Поэтому подготовка к предстоящему наступлению велась по самым различным направлениям. Прежде всего — на учебном поле в тылу наших войск, где был заранее оборудован район, который точно напоминал передний край обороны противника. Почти месяц здесь шла боевая учеба — роты и батальоны отрабатывали свои действия в наступлении при поддержке артиллерии, танков и авиации. Воины учились форсировать водную преграду, преодолевать линии заграждения, действовать в рукопашной схватке в окопах, блокировать и уничтожать огневые точки, взаимодействовать в бою друг с другом и с приданными и поддерживающими средствами. В эти дни, пожалуй, самым популярным изречением было суворовское: «Тяжело в ученье, легко в бою».

Кроме того, были проведены командные учения — штаб полка провел несколько занятий с командирами взводов, рот и батальонов, на которых главное внимание было обращено на взаимодействие в бою, и при этом шли настойчивые поиски наиболее удачного решения отдельных элементов боевой задачи и всей операции в целом. Между офицерами шло своеобразное соревнование за наиболее правильное построение боевых порядков и выход из неожиданных осложнений, которые могут возникнуть на поле боя.

Короче говоря, учились все — и молодые, еще не обстрелянные солдаты, и опытные воины, и офицеры всех степеней и рангов, от командиров взводов до командира полка включительно.

О напряженной и многогранной подготовке к предстоящим боям красноречиво говорят приказы по полку, которые я прочитал в архиве.

Так, в своем приказе от 8 июня 1944 года командир полка подполковник М. Г. Хомуло обращает внимание командиров батальонов и рот на необходимость проявлять постоянную заботу о подчиненных, знать их личные и деловые качества. На всех офицеров, сержантов и рядовых, имевших ранения, но почему-то не получивших наград, приказом предписывалось срочно оформить материалы о награждении.

И дальше:

«Все пополнение направлять в роты. На хозяйственных и всякого рода других работах использовать лиц старше сорокалетнего возраста. Для улучшения питания немедленно организовать сбор щавеля. В каждой роте, батарее и отдельном взводе иметь (холодного) сапожника».

«Каждая рота, — говорилось в другом приказе, — должна иметь свою любимую песню и свои традиции. В ротах вести дневник… Ведение «Журнала боевых действий полка» возложить на старшего лейтенанта административной службы Стефановича, старшего лейтенанта Зелик и рядового (топографа) Дульнева…»

Как видите, в подготовке к наступлению у командования полка не было мелочей, все было необходимо для решения поставленной задачи. Даже сбор щавеля для улучшения питания личного состава…

Все это я прочитал в документах 878-го полка, найденных в архиве. Но этого было мало. Мне хотелось встретиться с очевидцами описанных событий, найти боевых товарищей Юрия Двужильного, которые могли бы подробнее рассказать мне о нем.

Прежде всего я решил разыскать Струментова. Помните, он переслал Нине Михайловне Двужильной письма Юрия после его гибели?

Я был вправе предположить, что С. Струментов служил в одном батальоне с Юрием Двужильным и был, по всей вероятности, офицером. Ведь он пишет, что письма Юрия хранились в его полевой сумке, которые обычно были только у офицеров.

Поэтому я позвонил в Управление кадров Министерства обороны СССР и попросил проверить, числится ли среди офицеров Советской Армии С. Струментов. Я рассчитывал, что выяснить это будет не трудно — фамилия Струментов не так уж часто встречается, как, скажем, Степанов, Смирнов, Сергеев.

И действительно, через несколько минут мне сообщили, что старший лейтенант Степан Петрович Струментов командовал ротой в 3-м батальоне 878-го стрелкового полка, принимал участие в освобождении Белоруссии и выбыл из части по ранению в августе 1944 года. Среди погибших и пропавших без вести он не значится.

Следовательно, надо искать дальше. Но каким образом? В этом мне помогла Лидия Ивановна Пяткова, которая в Управлении кадров Министерства обороны СССР ведет картотеку офицерского состава. Она сообщила мне довоенный адрес Степана Петровича Струментова. Он был призван в армию Красно-Четайским райвоенкоматом Чувашской АССР. Я написал запрос и вскоре получил ответ военкома Лопатина. Он писал:

«На ваше письмо сообщаю адрес Степана Петровича Струментова: Владимирская область, г. Судогда, Первомайский переулок, 1».

И вот наконец я получил письмо от Степана Петровича Струментова.

Вот что пишет С. П. Струментов о своей первой встрече с комбатом:

«…В 878-й стрелковый полк я прибыл из госпиталя 4 мая 1944 года, а капитана Двужильного к нам назначили командиром батальона дня через три-четыре. Он был выше среднего роста, с правильными чертами лица, носил небольшую бородку, усы. Характер у него был сдержанный, приказы отдавал всегда ровным, спокойным голосом. Чувствовалось, что это образованный, знающий свое дело командир, хотя он был очень молод.

Помнится, что тогда, в мае, наш полк еще не был полностью укомплектован и мы принимали пополнение. Капитан Двужильный давал нам, командирам рот, указания, как принимать людей, вооружение, боеприпасы, на что обращать внимание в первую очередь. Во всем чувствовалась его распорядительность, большой армейский опыт, а главное — большая забота и доверие к людям. Со всеми — солдатами, сержантами, офицерами — он держался просто, естественно, с подкупающей искренностью».

Бывший командир полка Михаил Григорьевич Хомуло, который и сейчас служит в Советской Армии, так пишет в своих воспоминаниях о Юрии Двужильном:

«В мае 1944 года на должность командира 3-го батальона прибыл капитан Двужильный Юрий Михайлович. Это был высокий, стройный юноша (ему тогда, кажется, было не больше 23—24 лет), не по годам серьезный, волевой, физически развит хорошо. Помню, он очень интересовался тактикой общевойскового боя, часто задавал вопросы мне и моим заместителям, расспрашивал товарищей. Чувствовалось его беспокойство за судьбу вверенного ему батальона, хотел познать все до начала наступления.

Полк в это время проходил усиленную подготовку по обучению форсирования рек, мы обучали подразделения наступать вслед за артиллерийским валом, вести бой в населенных пунктах, штурмовать дзоты, наступать в лесу и т. д. Это были дни напряженной учебы перед наступлением.

В свободные минуты Юрий много думал, прикидывал в уме, взвешивал, рассчитывал. Помню, принимая решение на наступление, я спросил всех троих комбатов, в том числе и Юрия, кто желает наступать в первом эшелоне. Не колеблясь, он первым заявил: «Прошу в первый эшелон полка поставить 3-й батальон». Мой выбор тоже был — 3-й батальон, потому что во время подготовки к наступлению видел, на что способен каждый комбат и как подготовлен его батальон. Причем я и ожидал, что Юрий сам попросит поставить его батальон в первый эшелон.

За два дня до начала наступления батальонам была поставлена боевая задача. После форсирования реки 3-й батальон должен был овладеть рощей, которая служила немцам укрепленным узлом обороны. Овладение этой рощей решало успех дела.

Я подробно разъяснил капитану Двужильному значение взятия этого опорного пункта для наступления полка и всей нашей дивизии, всю ответственность, которая ложится на 3-й батальон, и, конечно, сказал обо всех трудностях и опасностях, с которыми придется столкнуться.

Капитан Двужильный в течение двух суток изучал оборону противника, подступы к реке, систему огня и откуда будет лучше атаковать рощу, находившуюся в километре от переднего края.

В день наступления была запланирована почти двухчасовая артиллерийская подготовка. На двадцать пятой минуте артподготовки капитан Двужильный поднял свой батальон в наступление. Артиллерия делала для его людей «коридор», то есть на пути движения батальона переносила огонь дальше, прикрывая его с флангов. В результате этого 3-й батальон форсировал реку, штурмом овладел рощей и к концу артподготовки завязал бой за деревню Сусловка (в двух с половиной километрах от переднего края). Прорыв батальона до того был стремительным, что немцы буквально не сумели ничего противопоставить ему. Батальон захватил большое количество пленных, орудий, танков, минометов. Были взяты в плен командир немецкого батальона, майор, и много других офицеров.

Во всем этом был большой риск, большая смелость командира, но и здравый расчет.

В первые 25 минут артподготовки наша артиллерия подавила оборону переднего края и перенесла огонь на вторую траншею противника. Но уже в это время, идя вплотную за огневым валом, наши воины ворвались в первую траншею и стремительно двинулись ко второй. Артиллеристы тем временем перенесли огонь на третью траншею и т. д. Немцы думали, что во время артподготовки русские в атаку не пойдут, и сидели в своих «норах», пока батальон Двужильного не навалился на них. Все это подействовало на немцев ошеломляюще.

Дерзкие действия 3-го батальона обеспечили успех главным силам полка и дивизии, мы успешно форсировали реку Проня и на другой день вслед за немцами ворвались на правый берег реки Бася…

А 25 июня наши войска завязали бои за деревню Хорошки, которая несколько раз переходила из рук в руки. Здесь капитан Двужильный был убит осколком снаряда…»