Затмевая могущественных

И вот теперь я готовился пройтись по главной улице Питермарицбурга в колонне Инженерного корпуса Ее Британского королевского величества. Торлоу помог мне нарядиться в иссиня-черный мундир, затянуть его многочисленные скрипящие ремни. Я возблагодарил бога за то, что с утра солнце пряталось за плотными тучами. Того и гляди – дождь польет. Сержант принес мне начищенные до зеркального блеска форменные ботинки. Вряд ли он сам сделал это – не опустится до такого Торлоу. Скорее всего, заставил кого-то из солдат. Но меня это мало волновало. Питер подал мне саблю и револьвер. Я закрепил их на поясе. Теперь пришла очередь белого шлема. Я взял его под мышку – надену на голову уже в строю. Пока не хочется таскать лишние тяжести на голове.

Утро было хоть и не солнечным, но чудовищно душным. Наверное, к вечеру разразится-таки гроза. Не хотелось, чтобы она накрыла нас на первом же марше. До Роркс-Дрифт шагать и шагать. А по размокшей саванне да под проливным дождем – это то еще удовольствие. Конечно, я никогда не шагал вот так по размокшей грязи под проливным дождем, но и проверять свои догадки у меня особого желания не было.

– Первый день марша под дождем – к беде большой, – сказал под руку Торлоу. – Говорят, небо плачет по тем, кто уходит.

– Это африканское небо, – отшутился я, – и плачет оно по зулусам.

Но слова его почему-то запали мне в душу.

Мы подошли к строящимся коробкам пехоты. Рядом гарцевали, горяча коней, кавалеристы. По обыкновению, они поглядывали на всех сверху вниз. Что и немудрено, с лошадиной-то спины. Отдельной группкой стояли военные инженеры. Среди них я узнал и лейтенанта Чарда. Тот махнул мне рукой, призывая занять место в строю рядом с ним.

– Надевайте шлем, мистер Евсеичев, – сказал он мне. – Сейчас нас будет перед парадом инспектировать сам лорд Челмсворд.

Я поспешил последовать его совету. Шлем был заметно легче парадной жандармской каски, но таким же неудобным. А может, я просто еще не привык таскать его на голове. По крайней мере, никто вокруг не жаловался.

Торлоу давно покинул меня, встав в ряды роты Б. Но и с моего места его было неплохо видно, благодаря богатырскому росту сержанта. Вместо знаменитой пушки он нес на плече короткую винтовку с примкнутым штыком. На параде все должно быть но уставу.

– Я вчера с вашим новым приятелем-сержантом был на нашей электростанции снова, – усмехнулся Чард, проследив за моим взглядом. – Зарядили его чудо-пушку под самую завязку. Чувствую, она нам на войне с зулусами сослужит добрую службу.

– Мне не довелось видеть ее в действии, – пожал плечами я. С британским мундиром я вполне освоился, а вот шлем мне доставлял немало неприятных ощущений. От этого настроение было, мягко говоря, не самым лучшим. А тут еще эта удушающая, липкая жара и ощущение надвигающейся грозы.

– Поверьте, она стоит батареи легких орудий, – заявил Чард, – если не больше.

– Думаю, майор Пикеринг с вами бы не согласился, – вяло пошутил я.

– Ну, он помешан на пушках, – отмахнулся Чард. – Кстати, вы же в госпитале лежали и не слышали свежего военного анекдота. Наши немецкие союзники по Коалиции прислали лорду Родсу свою делегацию. Они просят разрешения доставить сюда своего гусеничного монстра – какую-то там их новейшую разработку. Или что-то в этом духе. Колосс или как-то так. Его уже за глаза прозвали «Железный капут». Роде ведь согласился с радостью. Он ведь готов обрушить на зулусов какое угодно оружие, даже столь абсурдное. Вот теперь по Кейптауну расхаживают прусские офицеры во главе с неким майором фон Швальцкопфом или как-то так. На них уже и карикатуры в газетах рисуют – так достали всех за пару дней союзнички со своими пиками на шлемах и моноклями.

От необходимости как-то реагировать меня спасло появление лорда Челмсворда. Он медленно ехал вдоль наших парадных колонн, придирчиво оглядывая солдат, сержантов и офицеров.

Мы с Чардом вытянулись по стойке «смирно», когда он проезжал мимо нас. Челмсворд лишь скользнул по нам взглядом. Инженеры шагали в конце колонны, так что уставшие от восторгов обыватели Питермарицбурга вряд ли уделят нам больше внимания.

В общем, так оно и вышло. Под гром барабанов шагала пехота. Под залихватское пение полковых труб гарцевали Ньюкасльские конные стрелки. Им кричали вслед. Аплодировали. А вот на нас уже люди подустали кричать и хлопать в ладоши. Оживились только когда вслед за нами покатили пушки и диковинно выглядящие батареи ракет. Да последними прошагал сводный оркестр, слегка растормошивший обитателей парой лихих песенок.

После того как армия покинула город и отошла от него на некоторое расстояние, пришел приказ останавливаться. Теперь начиналась обыкновенная военная рутина. Ее уже не положено видеть мирным людям – временами это слишком уж неприглядное зрелище Особенно когда начинается-таки дождь. Да не просто дождь, а ливень стеной. С ослепительными молниями и оглушительным громом. Как и положено при настоящем светопреставлении.

Солдаты быстро ставили палатки и сооружали временные навесы, чтобы спасаться от ливня. По они помогали плохо. Несмотря на какие-то там патентованные пропитки ткани, палатки мгновенно протекали. Вода скапливалась на их крышах – и пара обрушилась прямо на головы прячущихся внутри солдат. Самые умные укрывались под большими обозными фурами, что ждали нас в сборном пункте. Однако фуры эти то и дело передвигали с места на место, оставляя прикорнувших под ними солдат под проливным дождем. После того как двух солдат задавило насмерть – сержантам строю было приказано не давать больше никому забраться под фуры. А тех, кто уже сидит под ними, беспощадно выгонять.

Мы с группой Чарда заняли отдельную палатку. Хоть она и протекала, но не так уж сильно. А пара солдат, вооружившись длинными палками, не давала воде скапливаться на крыше. И общем, устроились, можно сказать, с максимальным комфортом, который можно было позволить себе в этих условиях.

И так как приказов никаких не поступало – и вряд ли они поступят до утра, – мы поужинали подмокшей слегка и холодной снедью и улеглись спать. Солдаты с шестами дежурили почти всю ночь, пока не прекратился ливень.

Хаос в военном лагере, который тут называли не иначе как железным порядком, продолжался и на следующий день. Солнце высушило саванну, но под слоем подсохшей земли часто скрывались небольшие грязевые озера, куда солдаты проваливались по колено, а колеса повозок и фур уходили по ступицы. Однако худо-бедно, но армия продвигалась к Буйволиной реке. К переправе у Роркс-Дрифт.

Медленно раскручивавшийся маховик военной машины все-таки завертелся на полную мощность. Теперь этот отлаженный прямо на ходу механизм было не остановить. Армия быстро и в полном порядке переправлялась через Буйволиную реку. На тот берег отправили конную разведку. Длинные колонны пехоты весь день переходили реку вброд. От недавнего ливня та хоть и поднялась, но не особенно сильно.

Войска на берегу провожал пастор из Роркс-Дрифт. Он держал в руках увесистую Библию и что-то кричал проходящим солдатам. Но его не было слышно.

– Вот же оглашенный, – покачал головой Чард. – А ведь нам с ним теперь жить бок о бок один бог знает сколько времени.

Я только плечами пожал. Если все наши проблемы будут заключаться в одном только соседстве с оглашенным проповедником, я буду этому безмерно рад.

– У нас тут есть гости и похуже этого пастора, – заметил я.

Чард согласно кивнул.

Как и все остающиеся в Роркс-Дрифт офицеры, мы провожали колонны, идущие на тот берег. Утомительно, конечно, но это один из важных военных ритуалов. Я не очень-то понимал его суть, однако противиться не стал. Хотя никто никого палками на это самое провожание не гнал. А вообще, было что-то тоскливое в этих ярких, но уже успевших покрыться первой пылью и грязью колоннах. Они уходили к врагу – в самую пасть Сатаны. Эти слова я услышал от охрипшего уже малость пастора Быть может, тут он оказался просто убийственно прав.

– Недолго им шагать, – сказал стоявший тут же полковник Дарнфорд. – До Изандлхваны. А там вышлют разведку и будут искать армию Кечвайо.