Ведьмины косы

Сначала Арета обрадовалась, что в несуществующей спальне она одна, но затем почувствовала, как сзади её обняли за талию чьи-то руки.

— Что же ты творишь, Анна? — одновременно нежно и с укоризной прозвучал голос Ричарда.

— Я должна была дождаться, пока надоем тебе? — а вот своего голоса Арета не узнала. Вроде бы говорила она, но как-то слишком холодно и уверенно. В реальной жизни голос точно дрогнул бы.

— И как же мне доказать, что ты никогда мне не надоешь? — прямо на ухо прошептал Ричард. — Разве может надоесть, к примеру, стук собственного сердца? Или сон в свежей постели? М?

— Но я не сердце и не сон, — она замерла в мужских объятиях, не поддаваясь на ласковые поглаживания.

— Больше… Ты — моя душа, Анна, — поцелуй обжёг кожу шеи, как наяву. — Ну же, любовь моя, скажи, где ты?

— От… пус… ти! — она изо всех сил брыкнулась, вырываясь из объятий.

— Анна! — в полумраке глаза у Ричарда буквально светились ледяной яростью.

Два пронзительно голубых огня напомнили ей, что это всего лишь сон, и пора, наконец, из него выбираться.

— Прочь! Вон из моей головы! — прошипела она, выставив перед собой руки, чтобы мужчина не смел к ней приближаться. Сама же она отчаянно пыталась проснуться, стряхнуть с себя наваждение. Явно это не просто сон, а попытка короля связаться с ней.

— Я всё равно тебя найду! — то ли пообещал, то ли пригрозил Ричард, прежде чем несуществующая комната растворилась и взору Ареты открылась сумрачная лесная поляна и потревоженный разбуженный Петро.

Глава 45

Марлевая сетка сползла куда-то в сторону, а комары пищащим роем облепили все открытые участки кожи.

— Чего ты дерёшься-то? Больно же! — обиженно воскликнул Петро.

— Прости. Плохой сон приснился, — Арета обессиленно откинулась на лежанку. Если она не выспится сегодня, то свалится в обморок. Ибо дефицит магии в организме наждачкой дерёт вены, а недосып кружит голову и путает мысли. В таком состоянии далеко не убежишь.

— Угу, бывает, — вздохнул мальчуган, снова доверчиво устраиваясь под бок к своей новоявленной родительнице.

Во второй сон Ричард не пришёл. Точнее, ощущение его присутствия гнало Арету вперёд, по степям и болотам, но оторваться всё никак не удавалось.

Однако, открыв глаза отнюдь не ранним утром, ведьма поняла, что усталость всё-таки взяла верх и дала организму отдохнуть.

***

Раскатанная колёсами повозок дорога привела путников в Пикс к девяти вечера, когда работящий люд либо отдыхает по домам, либо напивается в таверне.

— Ты же говорила, нам стоит держаться подальше от людей? — спросил Петро, когда они по указателю на дороге свернули к постоялому двору.

— Женщину с ребёнком никто не станет искать. К тому же мы задержимся на несколько дней, чтобы вылечить твою ногу.

— Я слышал, что людям отрезают руки-ноги, а не лечат.

Отрезают. Загангрененные конечности нельзя исцелить. Но заранее пугать ребёнка не стоит.

— Давай сначала послушаем, что скажет целитель. Хорошо?

— Угу… — невесело согласился он и вернулся к предыдущей теме: — А если тебя в лицо кто-нибудь узнает? Тогда что? Тебя поймают и посадят в тюрьму?

— Об этом не беспокойся. Не узнают, — успокоила она ребёнка. — И в тюрьму меня сажать не за что.

— А! Я понял! Ты ведьма! — просиял Петро.

— С чего это ты взял?

— Ну, пока ты спала, твое лицо как будто мерцало. Будто под этим лицом у тебя ещё одна кожа.

— Так, — Арета резко остановила коня. — Меняем маршрут. Сперва заедем в ещё одно место, — и они повернули к холму, на котором росла краснолистая липа.

Ибо допустить, чтобы личина спала, ведьма не может. Времени ждать до утра у них нет.

— Вот это да… — ликовал, ёрзая в седле, Петро. — Мамка-то моя — настоящая ведьма!

— Только никому не говори. Это строжайший секрет! — предупредила она.

— Я — молчок!

В сумерках липа смотрелась зловеще. Люди даже обнесли дерево невысоким металлическим ограждением, надеясь, что больше никто не пострадает от ведьмовских козней.

Лица погибших тюремщиков по-прежнему застыли в коре липы немыми гримасами ужаса.

Ограждение Арета перелезла и приложила ладони к буквально звенящему от магии дереву.

— Ну, давай же… Пожалуйста, помоги мне… — взмолилась она то ли богине, то ли липе.

Кожу начало покалывать. Сначала едва ощутимо, а потом магия полилась в тело обжигающим потоком, не позволяя оторвать руки от источника.

Боль разрядом молнии прокатилась по телу, выщёлкивая сознание.

— Ма… — обрывок детского крика — это последнее, что Арета уловила ускользающим сознанием.

***

Зато когда ведьма открыла глаза, боль ушла. И та, которую причинила магия, и та, что вызывало её отсутствие.

Прекрасное самочувствие и ощущение свежести после отдыха.

— Ы-ы-ых… — всхлипывал над ухом сгорбившийся Петро.

Где-то в глубине души Арета порадовалась, что мальчишка по-настоящему переживает, а не обшаривает в спешке её карманы.

— Эй? Долго я? — спросила она и тут же была придушена крепкими объятиями.

— У-у-у, я думал, ты померла!

— Не дождёшься, — усмехнулась и вдруг заметила, что лежит не под раскидистой кроной краснолистой липы, а под обыкновенным зелёным деревом без застывших лиц в коре. — О…

Магия покинула дерево, сделав его самым обыкновенным.

— Я тебя и тряс, и звал, а ты… ух… Даже, вон, дерево из волшебного стало простым! Так искрило! Я уж думал, ты сгоришь вместе с ним! — поделился переживаниями Петро.

— Всё позади, — она поднялась на ноги и отряхнулась. — Пора убираться отсюда. Чудо, что мы до сих пор не привлекли внимания.

Кобыла Ржинка послушно повезла наездников к постоялому двору.

По пути им попалась дремлющая в вечерний час стройка. Залитый массивный фундамент и первый ярус из массивных обтёсанных камней.

Будущая тюрьма.

Что ж, город потихоньку возвращается к прежней жизни после мрачных мартовских событий.

Проезжая мимо городской виселицы, ведьма закрыла ребёнку глаза. Нечего ему смотреть на казнённых преступников.

— Фу! — только пискнул Петро, когда до него донёсся душный запах мертвечины.

Вскоре церковная площадь осталась позади, а дорога привела путников в таверну, где можно было оставить лошадь и снять комнату на ночь.

Проходя по залу к прилавку, чтобы заплатить хозяину заведения, Арета узнала за одним из столиков Дина. Вздрогнула, как от удара плетью и поймала его взгляд.

Чёрт! Надо же было из всех многочисленных посетителей выцепить взглядом именно его!

«Спокойно. Спокойно, — вдохнула-выдохнула. — На мне личина. Он меня не узнает. Как же хорошо, что сперва мы заехали к липе. Теперь маска точно не спадёт. Только вот почему Дин всё ещё смотрит на меня?»

От тревожных мыслей ведьму отвлёк хозяин таверны:

— Чего желаете?

— Комнату для нас с сыном на три ночи и ужин.

— Шесть серебрушек, — кивнул пузатый мужчина с короткими реденькими прядками, безуспешно пытающимися прикрыть проплешину на голове. О том, что владелец именно он, вопила массивная золотая цепочка карманных часов, приколотая к жилету.

Арета заплатила.

— Можно ужин принести нам в комнату?

Мужик покачал головой:

— Подавальщица сегодня заболела, а вторая нарасхват, — жестом он обвёл зал, где каждый столик был занят.

— А если я сама унесу?

— Не положено, — уже раздражённо гаркнул хозяин. — И без вас ворья развелось!

Делать нечего — пришлось соглашаться на ужин в зале. Будь Арета одета в дорогое господское платье, никто не стал бы возражать против её прихотей. Всё нужное с поклоном принесли бы в комнату. А тут и коморку дали какую похуже, и ужинать заставили на виду у всех.

А ещё — ирония судьбы — сесть пришлось за столик к Дину. Да не просто бесцеремонно занять места, а вежливо попросить:

— Разрешит ли господин маг устроиться за его столом?

— Садитесь, — Дин скривил губы и пьяно повёл бровями. — Ты напоминаешь мне одну знакомую… — он, не отводя взгляда от Ареты, умудрился хлебнуть эля из кружки.