Секреты, скрытые в шрамах

– Нет, Пит, ты не можешь оставить нас… – с жалостью во взгляде говорит Терренс. – Прошу, не делай этого.

– Давайте забудем все плохое и просто начнем двигаться дальше. Лично я никого ни в чем не обвиняю, ни на кого не сержусь и простил всех, кого должен. А вы можете обвинять меня сколько угодно и говорить любые обидные вещи. После всех моих омерзительных поступков я заслужил это.

– Давай мы спокойно все обсудим и постараемся помириться, – предлагает Даниэль. – У нас нет веских причин орать и набивать друг другу морды. Мы всегда можем договориться и сделать все, чтобы не дать группе развалиться.

– Могу сказать только одно: мне жаль, что я набрасывался на тебя с кулаками и не мог сдержать себя. И за это я хочу попросить у тебя прощения и признаю, что повел себя отвратительно. А прощать ли меня – решать только тебе. Правда, это уже не имеет никакого значения. Ибо мы уже никогда не увидимся. Мне нужно было извиниться и простить. И я это сделал. – Питер замолкает на пару секунд, медленно выдыхает и скромно улыбается. – Удачи вам обоим в осуществлении своей мечты. Уверен, однажды вы станете известными и завоюете любовь поклонников по всему миру. И надеюсь, что когда-нибудь вы сможете простить меня.

В последний раз посмотрев на Терренса и Даниэля и покачав головой, Питер медленно разворачивается и со склоненной головой уходит куда-то по длинному коридору, пока парни смотрят ему вслед с ужасом в широко распахнутых глазах. После этого Даниэль и Терренс молчат еще несколько секунд и думают о чем-то своем. А потом МакКлайф прерывает молчание, выглядя заметно напряженным, но изо всех сил стараясь контролировать себя:

– Ты можешь думать все, что хочешь, но я уверен в том, что с ним что-то не так.

– Согласен… – кивает Даниэль. – В этом нет сомнений.

– Не мог он измениться просто так. Этому должно быть какое-то объяснение. Должна же быть причина тому, что сейчас Питер стал выглядеть еще хуже, чем в прошлый раз.

– Да, он и правда выглядит просто ужасно… – Даниэль переводит свои округленные глаза на Терренса. – Ты видел его синяки под глазами? А глаза! Они красные и опухшие! Понятия не имею, что он с собой сделал, чтобы выглядеть как зомби, но это уж точно ненормально.

– И его взгляд стал каким-то мертвым. Такое чувство, что ему реально все равно на то, что кто-то говорит. Нет того огонька, который был раньше.

– Я тоже это заметил… А еще мне показалось, что Питер стал каким-то тощим… Руки и ноги стали похожи на палки, а щеки – еще более впалыми. Как будто вообще провалились.

– Да уж… – тихо выдыхает Терренс. – Когда Питер пришел в студию в день вашего последнего конфликта, он выглядел гораздо лучше, чем сейчас.

– Черт, что можно было сделать с собой, чтобы стать похожим на какого-то пугающее существо? Я даже боюсь представить, что мы увидим еще через несколько дней, если вдруг встретим его.

– Ничего хорошего ты точно не увидишь. Походу ему становится все хуже и хуже по непонятной причине. Но я даже предположить не могу какой…

Даниэль молча окидывает взглядом окружающую его обстановку и тихо выдыхает.

– Как ты думаешь, он реально захочет покинуть группу? – с грустью во взгляде интересуется Даниэль. – Мне показалось, что Питер говорил вполне серьезно. Скорее всего он реально больше не собирается в ней оставаться.

– Возможно… – Терренс на пару секунд замолкает. – Об уходе из группы он заявил очень уверенно и определенно не собирается менять свое решение и жалеть о нем позже.

– Не понимаю… Он всегда хотел работать именно в музыкальной сфере… Помню, он работал в музыкальном магазине, где продавали инструменты. Один из которых я даже купил. Но сейчас этот человек так легко заявляет о том, что готов сдаться и послать все к черту.

– Думаю, сам бы он не захотел этого. Все дело в его состоянии. Именно оно заставляет его идти на столь отчаянные шаги. Уверен, что если бы Питер был здоров и счастлив, то говорил бы совсем иначе.

– А может, уже и правда потерял интерес? В последнее время Питер и правда работал как будто через силу и писал не слишком хорошие песни, которые нам с тобой приходилось дорабатывать.

– Верно, но мы не можем его потерять! Я не хочу, чтобы он ушел из группы! Если мы его потеряем, то нашу группу точно не удастся спасти. Никакой новый барабанщик не исправит положение. Я знаю много групп, которые раз сто меняли состав и столько же раз звучали по-разному. Порой не всегда хорошо.

– Я тоже не хочу этого, – тихо вздыхает Даниэль и на секунду бросает взгляд на девушку в белой кофте и черной юбке, шагающую куда-то на огромных шпильках с кучей бумаг в руках. – Группа будет не та, если Питер покинет ее.

– Однако если мы хотим уговорить его остаться, это будет очень сложно. Похоже, что Роуз больше не хочет иметь с нами никаких дел и, наверное, и собирается прекратить с нами любое общение.

– Он говорил так, будто и правда больше не собирался встречаться с нами вновь. Был уверен в том, что это была наша последняя встреча.

– Как бы все не было еще хуже, чем нам кажется… Если Питер и дальше продолжит страдать от депрессии, то это может очень плохо кончиться. Но похоже, что он вообще не стремится сделать свою жизнь лучше.

– Ох, твою же мать… – Даниэль, тихо простонав, проводит руками по лицу. – Неужели он впал в такую депрессию из-за нашего конфликта? Хоть Питер и говорит, что он ушел из группы не из-за меня, я думаю, что все-таки по этой причине.

– Ну… – Терренс слегка хмурится. – Это вполне возможно… Особенно после всего, что между вами произошло.

– Неужели Джордж сказал правду, и ты реально считаешь меня виноватым в том, что это я довел Питера до такого состояния?

– Да, Даниэль. Извини за откровенность, но у меня есть масса причин полагать, что проблемы Питера начались по твоей вине.

– Да, я знаю, что слишком сильно перегнул палку и сказал очень много лишнего. Сейчас я искренне сожалею об этом и сам бы извинился перед Питером, если бы он не ушел так быстро.

– А как же твои обиды на него? – слегка хмурится Терренс, с подозрением смотря на Даниэля. – Еще недавно ты хотел едва ли не убить его, а сейчас ты ни разу не огрызнулся, начал уговаривать его остаться в группе и предложил попробовать помириться. С чего бы такие перемены, Перкинс? Какая муха тебя укусила?

– После того, что я увидел, у меня реально опустились руки, – с прикрытыми глазами медленно выдыхает Даниэль, расслабив напряженные плечи. – Я больше не могу злиться на Питера. Когда я увидел то, в каком ужасном состоянии он находится, то все обиды куда-то быстро улетучились. И в глубине души мне даже стыдно перед ним… Я не хотел, чтобы он довел себя до такого состояния.

– Но ты, походу, этого и добивался, постоянно оскорбляя, унижая и напоминая о вещах, из-за которых он переживает. Вот кто просил тебя насмехаться над Питером из-за того, что у него есть проблемы с девушками? И с издевкой заявлять, что у тебя есть девушка!

– Да, но я не хотел его оскорблять и говорил все это в шутку. Я и раньше по-доброму шутил насчет этого, но он начал воспринимать это слишком болезненно лишь сейчас.

– Потому что ты просто достал его! – чуть холоднее бросает Терренс. – Так что я ничуть не удивлен, что Питер все это время огрызался и набросился на тебя с кулаками после твоих слов о том, что он – импотент. Для начала бы подумал, что бы ты почувствовал, услышав такое, а потом хорошенько подумал, сказать ли такое человеку.

– Ты прав, я реально не должен был этого говорить. Так психанул, что перестал следить за языком и ляпнул черт знает что.

– Ну вот ты и поплатился за это и увидел результаты своих издевательств.

– Но я правда не хотел, чтобы все так случилось! – с жалостью во взгляде отвечает Даниэль. – Я не думал, что мы докатимся до такого после одного конфликта, который вполне можно было бы уладить.

– Может, ты уже наконец назовешь мне причину, по которой вы начали собачиться как кошка с собакой? – Терренс скрещивает руки на груди. – Сколько еще мне придется недоумевать, как два лучших друга могли в одно мгновение стать непримиримыми врагами? Которые доскандалились до такой степени, что могли отправить друг друга в больницу.