Стрекоза

— Держи. Не скажешь, где княжна Фырхитра?

— Умгум... наверху, — захрупала она яблоком, — плачет.

Ничего больше не сообщив, моя осведомительница убежала куда-то в глубь, где что-то опрокинулось и разбилось.

Я поднялась по лестнице на последний, третий этаж. Шум плескался внизу, здесь стояла тишина, прерывающаяся только всхлипами и угрожающим бормотанием. Следуя за звуками, я обнаружила юную девицу, которая стояла в спальне с шестью кроватями и грозила кулаком стремительно темнеющему небу:

— Ни за что! Я им... ни за что!

— Княжна? Фырхитра?

Девушка обернулась.

— Уже? Я не пойду! Хотят, пусть тащат волоком! Не пойду!

— Хм. Мне казалось, что вы согласились поехать к герцогу добровольно.

Девушка вытаращила глаза:

— Так вы от них! — яростная решимость на ее лице сменилась решимостью радостной. — Что мне делать?

— Разденьтесь, упакуйте одежду и оборачивайтесь.

— Вещи с собой я собрала. Зачем раздеваться? У меня артефакт зачарования одежды. Я слишком взрослая, чтоб бегать нагишом. — Она вытащила из-за ворота маленький кристалл, в котором плавали мелкие металлические детали. Я слышала о таких. Кристалл сохранения одежды в обороте стоит примерно как половина мобиля. Князь не поскупился.

Она вытащила из-под кровати небольшой мешок и отдала мне. Затем вынула другой, побольше. Я уже собиралась возмутиться, что с таким багажом нас не выпустят, как она отбросила одеяло, пристроила мешок на простынях, вытянув его по длине, укрыла и украсила сверху ворохом темно-рыжих волос, как две капли похожих на ее собственные.

— Вот. До утра меня не хватятся. Волосы я неделю назад обрезала. Оборачиваться?

Я кивнула. Миг, и напротив меня стояла небольшая и невероятно милая лисичка.

— Смотрите сюда, княжна, — я зашуршала в корзине, и любопытное создание тут же сунуло в нее нос.

Лисичка осела на пол. Задрав платье я открыла боковой проем в той сложенной пополам юбке, которую эльф сшил из простыни, и уложила спящего зверька внутрь, осторожно обернув вокруг ног. Удостоверившись, что поклажа не видна сквозь складки, я вытряхнула яблоки под одеяло к мешку-"телу", кинула узел с вещами княжны в опустевшую корзину и спустилась вниз. Стоило поторопиться.

Под мостом я сменила платье и стащила с себя юбку-мешок, которая теперь превратилась узелок. В четыре руки мы одели служанку. Корзину ей не вернули — пусть думает, что ее оглушили ради дюжины яблок.

Бейлир закинул узел с княжной за плечо. Лисичка проспит еще несколько часов. Мы дошли до постоялого двора на краю города, забрали коней, уместили "груз" на седле и уехали по восточной дороге. К утру мы должны быть подальше, и чем дальше, тем лучше. В эту ночь бодрящее зелье показалось еще противнее на вкус.

Незадолго до рассвета мешок зашевелился, мы сделали привал и выпустили злющую Фырхитру, которая немедленно закатила скандал. Дав девице проораться, я объяснила ей наш план.

— Могли бы предупредить, — бурчала та, но беспрекословно переоделась в одну из моих рубах и бриджи Бейлира, подвязав волосы и выпустив концы из-под маленькой шапочки.

К счастью, юные оборотницы не обладают пышными формами. Они созревают годам к двадцати пяти, порой расцветая только после первого ребенка. Фырхитра вполне сойдет за мальчишку, когда будет ехать не в обороте. Бодрящее зелье стало отпускать, мне и правда нужно было поспать. Я села сзади эльфа, княжна забралась на моего коня и двинулась за нами.

Как только рассвело, мы остановились и сожгли бумаги, выданные Фасталком.

Путь срезали по уже известным местам, потратив совсем немного времени на ночевку. Если ничто нас не задержит, то мы уложимся в срок. К вечеру шестого дня мы будем в Вавлионде, и если удастся быстро вернуть коней, то сразу поедем вдоль границы к югу и еще до полуночи привезем княжну к жениху. Надо же, я ни разу не видела никого из высшей аристократии Вавлионда, а теперь буду на свадьбе герцога.

Придя в себя после побега под моими юбками Фырхитра оказалась милой и нетребовательной юной девушкой. И не скажешь, что дочь князя оборотней. Правда, вскоре выяснилось, что Башня Дочерей — это не просто название. Все девочки, которых я там видела, действительно приходятся князю дочерьми. Я что-то слышала о том, что князья заводят несколько жен, но считала это досужими слухами.

Юная лисичка с удовольствием бегала в зверином облике во время остановок. Несколько раз мы укладывали ее в виде лисы в чресседельные сумки, чтобы проехать по многолюдным местам. Жаль, что везти ее в таком виде весь день было неудобно, поэтому мы менялись, то мы с ней на одном коне, то она устраивалась позади Бейлира.

Вырвавшись из княжеского двора, девушка наслаждалась свободой. На привалах она без умолку болтала о том, что видела, когда бегала в лисьем облике. Она, конечно, не первый раз была в лесу, но по ее словам, обычно ее на прогулках сопровождали. Только дважды, когда ее возили на родину матери, ей удавалось побегать по лесам самой. Это было так давно! Последний раз аж три года назад.

Я едва убедила княжну ехать дальше, когда она наблюдала за семейством белок, а охотиться просто-напросто запретила. Куда мы дичь девать будем? Убивать несчастного зайчика ради развлечения недостойно.

Отвлекаясь от леса и охоты Хитра засыпала меня беспрерывными вопросами про Вавлионд. Ей, конечно, дали образование как дочери князя, но многие вещи посчитали излишними для девочки, которая будет под присмотром сначала отца, потом мужа и его семьи. На меня сыпался град вопросов.

А правда, что в Вавлионде женщины могут учиться в университетах? а в академиях? Я отвечала "правда" к сущему восторгу княжны.

А как отличить орка от гоблина? Я рассказывала, что у орков лица шире, носы приплюснутые, и кожа зеленая, а у гоблинов носы длинные, волос на голове совсем нет, ни усов, ни бороды, ни прически, и кожа — будто сильно-сильно загорели. Орки сильные и выносливые, гоблины выносливые и сильные. Орки живут везде, где и люди, и у них бывает магия шаманов, а гоблины города недолюбливают, и магии у них совсем нет. Сейчас смесков разных кровей можно встретить, где угодно, и в городах тоже.

А правда, что в Вавлионде много магтехники? И я пускалась в исторический экскурс о том, что именно на земле Вавлионда дварфское понимание материалов соединилось с человеческой магией, а дварфский дар видеть внутри неживой материи — с человеческой предприимчивостью и умением обернуть всякое знание в практическую пользу.

Когда-то Вавлионд был россыпью слабых феодов на краю человеческих земель, и не захватили их только потому, что мало кто хотел жить по соседству с другими существами: оборотни на западе, к юго-западу начинаются эльфийские Леса, с юга подходит гряда Синих гор — страна дварфов, а по берегу моря еще и орки с гоблинами из степей добираются. На эти неустроенные земли человеческие королевства выгоняли тех, кто отчего-то не угодил властям, а некоторые, кто не мог прижиться среди "добропорядочных подданных", уезжали сами. Для изгоев оказалось оказалось проще договориться с другими расами, чем с оставшимися в королевствах людьми. Они расселились по пустующему краю и принялись обживаться.

Эльфы выяснили, что можно не занимать земли скучными культурами вроде пшеницы или моркови, а растить то, что людям недоступно, и торговать. Люди стали посредниками между эльфами и дварфами — эти расы друг друга недолюбливают.

В княжествах оборотней строгая иерархия, и те, кому это не по нутру, стали уходить к людям. При этом на родине у них оставалась родня, и постепенно связи наладились — выяснилось, что люди и оборотни могут многое предложить друг другу.

Дварфы пришли с камнями, металлами и чутьем на всё неживое. К себе в Синие горы они людей не пускают за редкими исключениями, но сами расселились по Вавлионду и ведут здесь дела.

Орки и гоблины не могли предложить ничего, кроме самих себя. В Вавлионд переселились те представители "диких" народов, кому оседлая жизнь понравилась больше, чем кочевать племенами по степи и воевать то за удачное место, то за источник воды. Вопреки расхожему мнению, орки и гоблины оказались способны жить по установленным законам, если видели в них смысл. Эти существа понадобились и для обработки земли, и в мануфактурах, и в армии.