Страница 6 из 11
Плохо, подумал Гордеев, очень-очень плохо. Это ни за что не докажешь. Напротив, все знают, что А. Б. Турецкий выпить не дурак, совсем не дурак. Да и по женской части не безгрешен...
– Значит, алкоголь вы там не пили?
– Нет.
– Даже в качестве коктейлей?
– Говорю же, что ни капли.
– А что же тогда, Александр Борисович?
– Минеральную воду, устраивает?
– Вполне. Какую именно? – Гордеев записывал.
– «Перье». Такую – в маленьких зеленых бутылочках. Французскую.
– Я знаю. Со льдом?
– Нет. С лимоном.
Гордеев по-прежнему все фиксировал.
– Но алкоголь вам туда не добавляли?
– По моей просьбе – нет.
Гордеев выпрямился и посмотрел своему давнему товарищу в глаза. Турецкий спокойно выдержал этот взгляд.
– Александр Борисович, дорогой, но позвольте, что же в таком случае вы вообще там делали – в ночном клубе? Если с девушкой этой вы не знакомились и алкоголь не употребляли, каким ветром вас туда занесло?
– Ты не знаешь, чем занимаются люди в ночных клубах? – удивился Турецкий.
– Видимо, нет.
– Развлекаются, – пожал плечами Турецкий, – получают удовольствие от жизни.
– Александр Борисович! – взвыл Гордеев. – Хочу напомнить, что я – ваш адвокат, а не следователь.
– Помню.
– Так почему же все приходится клещами тянуть?!
– Ну ладно, ладно, не ной, – снизошел Турецкий. – У меня там была деловая встреча.
– Слава богу. – «Паркер» ожил в пальцах Гордеева. – С кем?
Турецкий – ни дать ни взять опытный зэк – сцепив руки на колене, разглядывал потолок.
– Так с кем же?
– Увы, не могу сказать.
«Паркер» безжизненно повис.
– Начинается, – вздохнул Гордеев. – В смысле, продолжается.
Турецкий тоже вздохнул и закурил сигарету. После пары затяжек сказал:
– Я тебя понимаю, Юра, но я должен выполнять условия договора.
– А я бы на вашем месте, Александр Борисович, сейчас о другом беспокоился.
Турецкий развел руками, и Гордеев понял, что решения своего он не изменит.
Не раз и не два, оказываясь в щекотливых ситуациях, приходилось Гордееву жалеть, что из прокуратуры он подался прямиком по другую сторону баррикад – в адвокатуру, даже нет, не то чтобы сожалеть, а скорее, заново, с позиции прожитого, переоценивать сделанный шаг. И вот сейчас был как раз такой момент: ему хотелось помотать головой и проснуться наконец, убедившись в том, что все происходящее – нелепый, дурной сон. Но каково же тогда Турецкому – его другу и в недалеком прошлом наставнику? Гордеев заставил себя собраться, он распустил слегка узел галстука, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на пять секунд и сказал:
– Ладно. Это был ваш информатор?
– Пожалуй, можно так сказать.
– Сколько времени вы были в ночном клубе?
– Я лично – час двадцать – час тридцать.
– Сколько времени вы общались со своим человеком?
– Дай подумать. Я приехал приблизительно без четверти одиннадцать.
– Согласно показаниям охранников на автостоянке в двадцать два сорок три, – уточнил Гордеев.
– Ну вот, видишь... Значит, прождал его минут сорок. Потом еще минут двадцать мы общались. – Турецкий почесал затылок – И через полчаса я уехал.
– Сходится, – кивнул Гордеев. – По всем косвенным данным вы провели в «Распутине» около полутора часов.
– Ну вот, видишь, как все замечательно, – благодушно кивнул Турецкий.
– Ни черта не замечательно, что вы мне лапшу вешаете?! Вы вышли из «Распутина» вместе?
– Нет, он оставался.
– Плохо, черт возьми, плохо!
– Не понимаю. Почему?
– По всему! Где свидетели?!
– Ну свидетели-то, положим, есть. Наверняка кто-то видел, как я выходил, камеры сканируют при входе-выходе опять-таки.
Гордеев только махнул на него рукой. Турецкий, с его привычной логикой, мыслил как всегда, категориями атаки, а не обороны.
– А вот чего я не понимаю, Александр Борисович, так это почему вас пустили в клуб с оружием?
– Никто бы меня туда с оружием не пустил, я оставил пистолет в машине, в бардачке.
– Вот так свободно, запросто, в машине? – усомнился Гордеев.
– Машина была припаркована на охраняемой автостоянке, – напомнил Турецкий. – Черная служебная «Волга» с государственными номерами. Кто залезет?
– А потом вас нашли на другой стоянке, – в свою очередь напомнил Гордеев. – Все в той же черной служебной «Волге» с государственными номерами.
Турецкий скривился.
– Александр Борисович, сменим тему.
– С удовольствием. – Турецкий вытащил из пачки «Кэмел» сигарету и стал катать ее между пальцами.
– Вы знали что-нибудь об этом заведении, возле которого вас нашли?
– Ты имеешь в виду?..
– Супермаркет, а точнее, гипермаркет «Москарт».
– Впервые о таком узнал из газет, – после некоторой паузы сказал Турецкий. – Чем, кстати, гипермаркет отличается от супермаркета?
– Об этом у меня самые смутные представления, – признался Гордеев. – Размерами, надо полагать. Продолжим. И о том, что гипермаркет «Москарт» должен был открыться со дня на день, соответственно, тоже ничегошеньки не знали?
– Тоже не знал, – уже более уверенно сообщил Турецкий.
– А это не приводит вас ни к каким выводам?
– К каким же? – насмешливо поинтересовался Турецкий. – Что я пешка в чужой игре? Слишком просто, Юра. Все мы пешки, начиная с президента. В нашем отечестве других фигур уже много лет не водилось.
– Я понимаю, – кивнул Гордеев. – Значит, то, что вас отвезли на Ярославское шоссе, – это всего лишь случайность? Но между «Распутиным» и Ярославкой – немалое расстояние. Зачем вас туда отвезли? Какого черта? Просто подальше?
– Экспертизу в салоне моей машины провели? – перебил Турецкий.
– Да, к сожалению, никаких следов посторонних лиц, только ваши и этой девушки...
– Давай вернемся к ней,– перебил Турецкий.
Такое ощущение, подумал Гордеев, что главный тут не я – адвокат, а он – следователь. Да, собственно, он и есть следователь. Только на нарах.
– Что ты о ней узнал? – наседал Турецкий.
Гордеев полистал блокнот:
– Никифорова Анна Васильевна, 1980 года рождения. Уроженка города Николаева, приехала с Украины несколько лет назад. Профессиональная танцовщица. Работала в различных ночных заведениях, последние полгода – в «Распутине». Никакого криминала, ни наркотиков, ни проституции, девочка чистая как слеза. Жалко.
– А проститутку было бы не жалко?
Гордеев подумал и сказал:
– Тоже жалко.
– То-то же. Как она туда попала, выяснил?
– Обычно попала, пришла на кастинг, когда им понадобились новые танцовщицы. Александр Борисович, вы ее совсем не помните?
– Я ее помню, – после паузы сказал Турецкий.
– То есть как?! – поразился Гордеев. – Я так понял, что это чистейшей воды подстава, но как же в таком случае...
– Подстава и есть. Но – виртуозная. Точнее – изящная.
– Почему же это – изящная? – спросил несколько задетый за живое Гордеев. Он-то ведь уже классифицировал эту невеселую историю именно как подставу, грамотную и качественно сработанную, но и только. Значит, он, адвокат, чего-то здесь не понимает, не учитывает?
Турецкий снова закурил сигарету и стал пускать дым колечками, но взгляд у него был напряженный, словно он находился в суде под присягой и обдумывал ответ, который мог стоить ему... стоить чего?
Гордеев терпеливо ждал, он знал, что, повторяя вопрос, не получит большего: Турецкий решал какую-то свою внутреннюю дилемму, и ничто не могло изменить его внутреннего течения времени. Наконец Александр Борисович соизволил открыть рот:
– Потому что эту девчонку клеил человек, с которым я там встречался.
– Как?! Эту самую стриптизершу, которую нашли в вашей машине?! Застреленной из вашего пистолета?! – Гордеев даже вспотел.
– Ну да.
– Ах вот оно что... Тогда действительно лихо, – не мог не оценить адвокат. – Александр Борисович, ведь следствие ведет ФСБ, так? – Гордеев достал из нагрудного кармана пиджака ослепительной чистоты платок и вытер лоб.