Страница 5 из 8
Денис Урубко и Андрей Молотов рассказывали тогда, что из-за большого количества снега на маршрутах у них были сложности, но они избежали лавин и свое рекордное достижение посвятили памяти Букреева. А Симоне Моро можно назвать потомственным альпинистом, одним из династии, так как его дед, отец, мать и братья были больны горами. Он учился премудростям скалолазания и горовосхождений в Доломитовых Альпах, побывал в лапах лавины, падал в пустоту, когда над ним вылетел крюк, выжил, когда оборвался снежный карниз. Судьба была милостива к нему, Симоне Моро выходил целым из всех непогод и передряг.
С Букреевым он познакомился на склоне Шиша Пангмы – самого «маленького» восьмитысячника. Итальянец шел по следам русского осенью 1996-го. На высоте 6900 двое мужчин впервые пожали друг другу руки – так зародилась их дружба, длившаяся немногим более года. Той осенью Букреев сделал одиночное скоростное восхождение на Шиша Пангму первым в сезоне, хотя на его плечах был тяжелый рюкзак. Экспедиция, членом которой был Симоне, уже паковалась, люди не верили, что в непогоду можно пробиться к вершине, но там уже побывал Анатолий, что психологически облегчало задачу, и итальянцам тоже удалось сделать гору. Как утверждает психолог Чалдини, людям необходимо «социальное доказательство» со стороны других людей, то есть подтверждение того, что кто-то уже сделал это до тебя. В таком случае задача уже не представляется невыполнимой.
Пути альпинистов снова пересеклись на высоте 7000, а из-под горы уходили вместе, и у них было время пообщаться. Они договорились предпринять попытку беспрецедентного траверса двух соседних восьмитысячников – Лхоцзе и Эвереста. Так Симоне нашел надежного партнера – ведь его напарник Лоренцо Маззолене к тому времени погиб на К2.
Весной 1997 года Букреев собирался работать с военной экспедицией Индонезии, которая готовилась к восхождению на Эверест, после чего у него был шанс предпринять попытку траверса Лхоцзе – Эверест. Любопытный момент описал Моро в своей книге «Комета над Аннапурной». Он приехал в Америку и несколько дней провел с Толей в доме его американской подруги Линды Уайли. Он как-то проснулся от стука топора и увидел за окном босого Анатолия. Тот колол дрова, а потом опрокинул на себя емкость с ледяной водой и растерся снегом. Европейцу этих русских заморочек было не понять. А весной 1997 года Симоне и Анатолий встретились в Намче-Базаре – этой каменной шерпской столице, что раскинулась на тропе, ведущей под высочайшую вершину мира. Симоне шел вверх, Анатолий – вниз. Он сообщил, что после работы на Эвересте с индонезийцами тренеры-консультанты отправляются в Катманду на встречу с их лидерами. А через несколько дней Букреев вернулся в Гималаи, и альпинисты достигли вершины Лхоцзе по классике с Южного седла. От траверса Лхоцзе – Эверест пришлось отказаться из-за непогоды. На Лхоцзе работала российская команда под руководством Владимира Башкирова, чье сердце перестало биться на высоте 8100.
В 1991 году, во время казахстанской гималайской экспедиции на Дхаулагири, Анатолий подобрал в Гималаях камень-бочонок. По-нашему такой окатыш называется «куриный бог». Подняв с земли камушек, Толя наделил его функцией амулета. Непальцы верят, что эти камни-бомбочки защищают от стихии в гималайских снегах, укрывают от камнепадов, спасают от козней злых духов и приносят удачу. Удача какое-то время была с Букреевым. То ли камень помог, то ли шел своей дорогой, слушая сердце, а на этом пути помогают высшие силы и в спину дуют попутные ветры. Он многого достиг в альпинизме, став профессионалом высокого класса.
Незадолго до трагедии на Аннапурне продюсер и альпинист Александр Севернюк, работавший в студии M art Production, вместе с известным режиссером-документалистом Владимиром Тюлькиным задумали снять о Букрееве фильм. В экспедицию попросился художник Андрей Старков, и Анатолий дал свое согласие. Спустя четверть века Андрей показал мне свой дневник, который вел в Гималаях. Он писал: «Дмитрий Соболев летит в эту экспедицию как кинооператор, будет снимать фильм о Букрееве. Ну а я – за гималайскими пейзажами. Букрееву понравилась идея включить в состав экспедиции художника».
Дневник художника
«26. XI.97, среда
Вечером вылетали из Алма-Аты в Карачи. При прохождении пограничного контроля в аэропорту возникла проблема. Пограничник говорит:
– Не пропущу, у вас нет транзитной пакистанской визы.
Дмитрий начинает объяснять ему, что она не нужна, мол, мы всегда так летаем. Тот – ни в какую. И что, возвращаемся? Нет, говорит Дима, сейчас разберемся. Предлагает звонить куда-то, но служивый стоит на своем. На шум вышел капитан, повертел наши паспорта и билеты. Дима ему – мол, мы в Непал, экспедиция, альпинизм, какие-то фотографии стал показывать.
– А, – говорит капитан, – альпинисты, знаю. Вашу команду тут с оркестром недавно встречали.
И говорит солдатику:
– Этих можно, пропускай!
Вышли в зал ожидания, Дима вздохнул и сказал:
– Ну вот, капитан нашу судьбу и решил.
(Дима всегда был фаталистом, и Андрей мог предположить, что его приятеля терзают дурные предчувствия. – Прим. авт.)
27. XI.97, четверг
Как обещал Дима, никто никаких транзитных виз не спрашивал. Настроение приподнятое, в окно самолета наблюдаю огромные равнины с реками и полями. Дмитрий с камерой тоже прилип к окошку – показались снежные горы. Я делаю несколько снимков и первый раз в жизни смотрю на Гималаи. Выходим из самолета – яркое солнце, теплый воздух, предвкушение незабываемых впечатлений. В галерее, ведущей к зданию аэропорта, Дмитрий, показывая на мраморные плиты пола, говорит:
– Ты смотри, где ты идешь! По этим плитам шагал Месснер с братом Гюнтером и Быком! Представь себе, шаги скольких великих альпинистов они помнят!
Прозвище Бык мне знакомо по книжке Месснера «Хрустальный горизонт». Дима называет еще несколько имен, и я действительно переживаю торжественность момента. Дима бывал здесь и все уже знает: как и что, куда ехать, сколько платить. Наша задача – остановиться в гостинице и разыскать Букреева, он уже несколько дней в Катманду и ждет нас. Садимся в такси, едем в Тамил – это туристский район в Катманду с лавками, ресторанчиками и гостиницами. За окном мелькают сначала какие-то поля, заборы, лавки, разваливающиеся ступы с деревьями, выросшими прямо на их куполах. В городе, на узких улочках, безумное столпотворение разношерстного народа, в глазах рябит от бесконечных лавок с невообразимым набором экзотических товаров: бусы, миски, маски, цветные тряпки, груды фруктов. Ощущение непрерывного праздника.
Въезжаем во двор отеля Star, Дима останавливался здесь раньше. У нашей развалюхи-авто не открывается багажник, не можем достать свои рюкзаки и баулы. Водитель говорит, что здесь никак не открыть, придется ехать в мастерскую. Мы с Димой переглядываемся, что это – развод или подстава? Дима говорит:
– Поезжай с ним, а я тут пока оформляться буду!
Ни фига себе! Я по-английски – ни бум-бум, ничего здесь не знаю, ни входов, ни выходов. Но еду с водителем. Машина у него еще та. Раздолбанная, ржавая, помятая, на скрутках проволочных еле держится. И вот везет он меня по безумному лабиринту улочек черт знает куда, приехали в какой-то двор на окраине города. Встречают человек пять, давай меня по плечу хлопать, говорят что-то, улыбаются. Повозились, машину вскрыли, поехали назад. Вернулись, и я Диме говорю:
– Как ты мог меня одного, в незнакомом городе, без знания языка, отправить куда-то? Я уже подумал, что грохнут или ограбят!
Он смеется:
– А я специально, чтобы ты быстрее адаптировался. Знаешь, как плавать учат: или выплывет, или утонет. Возвращаться тебе в одиночку придется. И не волнуйся, здесь преступность нулевая – они же все буддисты.