Страница 4 из 8
Букреев был представителем советской школы и Месснер не сомневался, что он способен выполнить программу восхождений на все 14 высочайших вершин мира, но полагал, что пришло время стремиться к вершинам, балансируя на гребне между страхом и мужеством.
В своем интервью Месснер сказал: «Я наблюдал за продвижением Анатолия Букреева, мы встречались с ним в горах. В последние десятилетия представители постсоветского пространства совершили наиболее значительные восхождения, которые я отношу к высочайшим достижениям мирового альпинизма. Горовосходители наверстывают то, что было недоступно ранее, когда страна существовала за «железным занавесом». Отмечу, что у Анатолия Букреева есть хорошие шансы выполнить программу «14 высочайших вершин мира». Но я вижу проблему развития альпинизма в другом. Мне кажется, что надо возвращаться к классическому альпинизму, к тому, чем занималась команда, в которой ходил Казбек Валиев. Это восхождения по непройденным маршрутам и отвесным стенам. Надо развиваться в этом направлении, чтобы преодолевать трудности на грани человеческих возможностей. Сегодня мы имеем массу приспособлений, можем связываться по телефону со всем миром, и это уже не те сложности, какие существовали в момент зарождения альпинизма».
После восхождения на Хан-Тенгри, задержавшись на спуске из-за снежной обстановки, в базовый лагерь пришел Букреев. Сбросив у «анаконды» рюкзак, он вошел в столовую. Загар на его лице оттеняли светлые, как солома, волосы. Остановившись на мгновение, чтобы глаза привыкли к освещению в палатке, он увидел Казбека, который махал ему рукой, приглашая к столу.
На другое утро Месснер и Букреев сидели посреди лагеря, подставив лица солнечным лучам и любуясь северной стеной пика Хан-Тенгри. Гость спросил, сколько у Анатолия восьмитысячников. Тот по-английски ответил, что сходил уже на одиннадцать и намерен выполнить программу «14 вершин», а на некоторых высочайших вершинах он побывал по нескольку раз. Райнхольд Месснер поинтересовался, что Анатолий будет делать после того, как взойдет на все горы-гиганты. Он был первым, кто сделал это, но ценности быстро меняются, и сегодня выполнение программы «14» уже не котируется как высокое спортивное достижение. Месснер посоветовал совершить что-то экстраординарное, например взойти на большую гору по новому маршруту, как это делала в свое время команда Казахстана, которая восходила на высокие горы по стенам, когда технические трудности преодолеваются на большой высоте. Месснер привел в пример восхождение Казбека Валиева, Юрия Моисеева и чеха Золтана Демьяна по западной стене Дхаулагири в 1988 году, которое было признано лучшим восхождением сезона в Гималаях.
Возможно, Анатолий задумался: еще кипели страсти вокруг его имени и экспедиции 1996 года на Эверест, в которой он работал помощником гида. В шторм на горе погибли люди. Ему удалось спасти своих клиентов, но с горы не вернулся руководитель экспедиции Скотт Фишер. Букреев подвергся критике и теперь мог предполагать, что спортивное восхождение на восьмитысячник перечеркнет все за и против, потому что победителей не судят. На самом деле никто не может знать, о чем думал Анатолий, и я только предполагаю. Но факт остается фактом – он сделал свой выбор и испытывал судьбу, оказавшись зимой в Гималаях и ожидая, когда их подпустит к себе Аннапурна.
Роковая экспедиция
Яработала на радио, добывала новости и вещала в эфире, никогда не упуская случая оповестить страну о новостях альпинизма. Декабрьское утро началось с привычной подготовки новостных блоков, и тут позвонил художник Андрей Старков, который на днях вернулся из Непала. Он сообщил ужасную новость: Букреев и Соболев попали в лавину. Андрей узнал об этом от продюсера Александра Севернюка, которому звонила американская подруга Анатолия Букреева Линда Уайли. Через час Старков приехал в редакцию, чтобы рассказать известные ему подробности.
Архитектор и художник Андрей Старков катается на горных лыжах, проектирует строения для горной местности, пишет горные пейзажи, и его картины украшают дома многих альпинистов. Он дружил с Дмитрием Соболевым, который долгое время тренировался в «Спартаке». А я в тот период как раз трудилась над книгой о восхождении сборной Казахстана на Эверест весной 1997 года под руководством начальника экспедиции генерал-майора П. М. Новикова и старшего тренера Е. Т. Ильинского. Накануне написала главу о выходе на вершину связок: Дмитрий Муравьев – Людмила Савина, Дмитрий Греков – Дмитрий Соболев. И вот теперь я слушала рассказ Старкова, с горечью думая о превратностях судьбы.
С Димой Соболевым мы постоянно пересекались на горно-спортивной базе «Чимбулак», где он работал в радиорубке, бывали в одних экспедициях. Вместе ходили в больницу, где после аварии, случившейся после возвращения сборной команды с Чо-Ойю, лежал Букреев. 27 октября 1996 года на трассе Ташкент – Алма-Ата погиб молодой альпинист Александр Баймаханов. Как сказал мне тогда Анатолий, его имя снова было связано с чьей-то гибелью, да только никто не спросил, отдыхал водитель или нет после дальней дороги. Он приехал за командой из Алма-Аты, а это неблизкий путь.
Букреев получил серьезные травмы, однако в больничной палате мы его не застали. Соседи по койкам сообщили, что Толя ушел домой, потому что ему должны были звонить по очень важному делу. Он ждал приглашения на работу в качестве тренера-консультанта индонезийской военной экспедиции на Эверест и не мог пропустить важный звонок, назначенный на определенное время, а в те годы вариантов голосовой связи, кроме городского телефона или похода в переговорный пункт, не было. Он заработал достаточно денег, чтобы выбраться из холодного сельского барака, в котором прожил несколько лет. Анатолий купил маленькую квартиру в центре города, как раз через дорогу от Центрального стадиона, где было удобно тренироваться и где теперь закреплена памятная табличка с его именем. Можно множить силу молодецкую, нарезая круги на открытом поле, а можно передвигаться трусцой вдоль речки, которая устремляется с гор в долину. Во время подъема нагрузка увеличивается, а во время спуска можно бежать, отдыхая. Алмаатинцы, живущие у подножия гор, пользуются такими понятиями, как верх-низ, и это вполне устраивало никогда не знавшего диванной жизни Букреева.
Анатолий наладил контакт с бабушкой-соседкой, которая в его отсутствие доставала из почтового ящика счета и оплачивала их. У нее был ключ от квартиры Анатолия, деньги на оплату коммунальных услуг он оставлял на холодильнике – единственном приличном агрегате в его полупустой холостяцкой берлоге. Завидев соседа с рюкзаком за плечами, старушка часто журила его за то, что он никак не соберется сделать в доме ремонт и не заведет семью, а ведь ему было уже под сорок. На это Толя резонно отвечал – а вдруг он погибнет в горах, и стоит ли привязывать к себе кого-то, чтобы сделать потом несчастным?
В конце 1997 года Анатолий Букреев и его напарник по нескольким гималайским экспедициям Симоне Моро из Италии решили предпринять попытку зимнего восхождения на Аннапурну по южной стене. В случае удачи это был бы громкий результат, ведь восхождение на восьмитысячник в зимний период дорогого стоит. Перед отъездом в Непал Анатолий обещал соседке, что это будет его последняя экспедиция, а вернувшись, он займется домом. Это и была его последняя экспедиция. А кабы вернулся, так вряд ли сдержал бы обещание, потому что для выполнения программы «14 вершин» ему оставалось одолеть еще два восьмитысячника – Нанга-Парбат и Хидден-пик. К тому же он был востребованным гидом, и работа по нескольку месяцев в году держала его в Гималаях. Он выбрал свой путь и шел по нему, никуда не сворачивая. Пока не уперся в тупик, где его короткую жизнь перечеркнула лавина. Тот снежно-ледовый обвал проглотил троих, но одного выпустил.
Я записала интервью Симоне Моро, когда в 1999 году они с Марио Корнисом приехали в Алма-Ату, чтобы вместе с молодыми альпинистами Денисом Урубко и Андреем Молотовым за один сезон выполнить программу на звание «Снежных барсов», для чего надо взойти на все пять семитысячников СНГ. Итальянец сказал тогда много теплых слов об Анатолии Букрееве и признался, что эта дружба изменила его. «Возможно, Месснер был прав, сказав, что русские восходители на самом деле – самые сильные альпинисты мира. Я видел за свою жизнь более техничных спортсменов, но ваши ребята сильны своим духом. Только за один год сотрудничества с Анатолием я получил от общения с ним больше, чем получил за все предыдущие годы в горах. Он был сначала великим человеком, а потом великим восходителем. Его гибель для меня – несчастье. Моя мама никогда не видела меня плачущим, но в мои 30 лет, когда случилась эта трагедия с Анатолием, у меня из глаз текли слезы. Теперь я приехал в вашу страну, чтобы лучше понять Анатолия, и встретил здесь друзей».