Тьма знает

Конрауд не спешил. Он ехал навстречу солнцу, поднимающемуся из-за гор Блауфьётль. Дни сейчас убывали: близилась зима. День будет длиться лишь четыре коротких часа, бессильных полностью развеять ночную мглу.

Того человека не было дома. Конрауд сообщил о своем прибытии в местное отделение полиции, согласно договоренности, и на место его сопроводила полицейская машина. Дом стоял на жилой улице у западного берега реки Эльвюсау, за старым мостом. Никто не открыл Конрауду, и он по какому-то наитию спустился к реке и увидел человека, сидящего, свесив ноги с высокого берега. Он как будто узнал его со спины. Он зна́ком сообщил полиции, что собирается спуститься туда один. Полицейские кивнули ему.

На берегу росли невысокие березки, и мох тянулся до самого уступа, на котором сидел тот человек. Недалеко был американский армейский барак времен Второй мировой войны, весь заросший травой, обращенный своим выкрашенным в серое фасадом к реке. Из реки вздымался живописный скальный столб, словно противостоящий неистовой силе волн. Его верхняя часть поросла травой, а на самом верху возвышалась одинокая ель, казалось, вот-вот готовая свалиться в бурный поток.

Человек на берегу услышал приближение Конрауда и обернулся.

– Значит, вы пришли? – сказал он, словно давно поджидал его.

– Здравствуйте, Лукас, – Конрауд осторожно подошел еще ближе. – Красивое место.

– Иметь у самого порога такую реку совсем не лишне, – сказал Лукас. – Несмотря на холодную погоду, одежды на нем почти не было. Он был небрит, а под глазами хорошо заметны темные круги. У его ног бурлила река.

– Может, я рядом присяду? – спросил Конрауд.

– Пожалуйста, – сказал Лукас. – Я тут часами могу сидеть и смотреть на реку.

– Неудивительно.

– Когда я переехал сюда, то нашел это красивое место и теперь иногда прихожу сюда любоваться видом, и мне здесь нравится. Конечно, надо быть осторожным и знать, где здесь опасно. На самом деле я всегда жутко боялся этой реки. В ней есть какая-то сила, которая притягивает – и ее нужно уважать.

– Эта река такая мощная, – согласился Конрауд.

– Если начистоту, то я вас ждал.

– И очевидно, довольно долго, – заметил Конрауд.

– Конечно. По большому счету, годами и десятилетиями. Я вижу, сейчас вы не один, – сказал Лукас, оборачиваясь на полицейских, стоявших на значительном расстоянии от берега.

– Да, не один.

Конрауд посмотрел, как мутная, ледникового цвета, река неистовствует вокруг скалы, как и бесчисленные тысячелетия до того, как на эту землю ступила нога человека. Ее течение сопровождалось тяжелым рокотом, не удивительным для самой полноводной в стране реки, и Конрауд отлично понял слова Лукаса насчет ее притягательной силы.

– Зачем Сигюрвину нужно было…

– Глупость, – ответил Лукас, словно не желая дослушивать вопрос Конрауда до конца. – Неопытность. Дурость. Глупость. В основном глупость. Она, проклятая.

– Бернхард погиб, – сказал Конрауд.

Лукас стал смотреть в то место, где русло реки сужалось под мостом.

– Погиб?! – он взглянул на Конрауда. – Как?..

– Повесился. В своей лавке автозапчастей.

– Нет… Бедняга Бенни! – простонал Лукас. – Он же… Этому конца нет… И не будет…

– Он больше не смог терпеть, – сказал Конрауд.

– Глупость проклятая, – выругался Лукас.

Они помолчали.

– Он что-нибудь сказал? – поинтересовался Лукас.

– Он направил меня сюда, – ответил Конрауд.

Они еще помолчали.

– Вы не… не возражаете, если мы еще немножко посидим у реки? – спросил Лукас.

– Немного времени у нас еще есть. Не хотите мне рассказать, как это было? Что произошло? И почему?

Лукас молчал.

– Лукас?

– Ах, простите… С чего мне начать?

– Наверное, начнем с того, что вы мне расскажете про Вилли, – предложил Конрауд.

– Вилли?

– Паренька из спорт-бара. Его же Бернхард сбил?

– Его звали Вилли?

– Полное имя – Вильмар, и у него есть сестра, которая захотела узнать, при каких обстоятельствах он погиб.

– Бернхард с ним однажды столкнулся, когда пошел в бар смотреть футбол. И сразу разнервничался, потому что после того, что мы сделали, он так и не оправился. Он сказал, что тот парнишка его узнал. Он позвонил мне среди ночи и сказал, что парнишка наверняка пойдет в полицию. Я велел ему успокоиться. Но Бернхард был в растрепанных чувствах. Он сказал, что разболтал пареньку свое имя. Он в то время сильно выпивал. Пил все больше и больше, это у него шло по возрастающей, и в конце концов он больше не мог себя контролировать, стал очень нервный, боязливый, и у него развилась какая-то мания преследования.

– Из-за Сигюрвина?

– Да. На нем это плохо сказалось, и с годами ему становилось все хуже и хуже.

– Наверное, он помнил мальчика, которого повстречал у цистерн.

– Это во-первых. Бернхард постоянно думал об этом мальчишке, о том, что тот его видел на Эскьюхлид и что они с ним поговорили. Этот мальчишка у него просто из головы не шел. Он о нем говорил. Боялся его. Конечно, боялся, что все вскроется.

– И когда Вилли вышел из бара, он поехал за ним по пятам? – осведомился Конрауд.

Лукас не ответил, а перевел разговор на другую тему.

– Как он вас сюда направил? – спросил он.

– У него была старая фотография вас двоих с Сигюрвином. А еще он поговорил со своей старой подругой Салоуме и рассказал ей, что сделал.

– Подругой Хьяльталина? Я знал, что они знакомы. Я ведь… Он собирался мне услугу оказать, – сказал Лукас. – Я рад, что это все наконец закончилось. Просто не представляете, каково было с этим жить. С этой вечной игрой в прятки. Со страхом. Опасениями. Кошмарами. Это… Никто не в состоянии поставить себя на место того, кто…

Слова на устах Лукаса постепенно замерли. Конрауду было трудно найти в себе сочувствие к нему.

– Бернхард поехал вслед за Вилли на своем джипе?

– Да.

– И сбил его?

– Да.

На противоположном берегу молодая пара катила детскую коляску. Они на миг остановились, мать склонилась над коляской, посмотрела на ребенка, а потом они продолжили путь, не обращая ни малейшего внимания на Конрауда и Лукаса.

– Значит, он сдержал свое слово.

– Какое?

– Убить того мальчишку, как он грозился, – ответил Конрауд. – Через столько лет.

Лукас в ответ промолчал.

– И потом он бросил пить? – продолжал Конрауд. – Пошел лечиться?

– Да.

– А свой джип он прятал под брезентом во дворе лавки?

– Нет, – ответил Лукас. – Его джип давно разобрали на атомы. Он избавлялся от него по частям, продавая детали, и в конце концов остался один корпус, но я думаю, он и его продал.

Они немного помолчали.

– Почему Сигюрвину пришлось умереть? – спросил Конрауд.

Лукас глубоко вздохнул.

– Мы придурками были, – ответил он. – Мы с Бернхардом. Ничего не умели. Ничего не знали. У Бернхарда возникла эта идея: использовать спасательный отряд, чтоб зашибать большие деньги. Наркотики с его помощью ввозить. Вот такой у нас был план, но все пошло насмарку.

Они заглянули друг другу в глаза – двое незнакомцев, которых судьба довела до самого края, – и Конрауд почувствовал, что у Лукаса на душе скверно, причем уже давно.

– Наверное, вы знаете, откуда большая часть этой воды, – сказал Конрауд, смотря вверх по течению реки в сторону высокогорья и ледников, думая о злой насмешке судьбы. – С какого ледника течет эта река?

– Конечно, – ответил Лукас. – Знаю, что с Лаунгйёкютля.

– Возможно, это служило вам постоянным напоминанием?

– Да.

– Ведь по ночам вы слышали ее рокот.

Лукас смотрел вниз по течению реки туда, где она сворачивала в просторное ущелье под мостом, неутомимо спеша к морю.

– Вы хотите совершить какую-нибудь глупость как Бернхард?

Лукас посмотрел со скального выступа вперед и помотал головой.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал он. – Я этой реки всегда до смерти боялся.