Страница 23 из 30
“ 2) Устроить так, чтобы защита не была в тягость защищаемому, а напротив того, действительною обороною, а земля подкреплением, и расположить оборонительный силы по силе противулежащих земель. Съ этою целию, вдоль границ расположить четыре корпуса или армии: против Швеции, Пруссии и Австрии, Турции и въ Сибири. Остальные полки расположить на постоянных квартирах по империи, наблюдая, чтобы каждая дивизия имела свою губернию, чтоб как можно менее сталкивалась военная часть с цивильною, и обе в каждой губернии текли ровнее и свободнее. Полки должны были довольствоваться от губерний, в которых расположены.
3) По неравномерности народонаселения въ губернияхъ, занимать рекрутъ, при наборахъ, брать по одному съ семидесяти человекъ. По укомплектовании полковъ, сделать ихъ оседлыми, по примеру войскъ, поселенных въ Слободской и Новороссийской губернияхъ.
4) Когда полки будутъ поселены, заменять рекрутъ солдатскими детьми, достигающими совершеннолетия; такимъ образомъ войско комплектовалось бы само собою, а земля служила бы ему только подкреплениемъ.
5) Если Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия, Финляндия и Белоруссия затруднилась бы давать людей въ полки, расположенные на ихъ содержании, то обязать ихъ платить за нихъ деньгами, во что рекрутъ обошелся по исчислении, а на эти деньги вербовать вольныхъ людей у нихъ, а затьмъ и изъ другихъ местъ.
6) Дать войскамъ подробные штаты, уставы и инструкции, и предписать всемъ, начиная отъ фельдмаршала и кончая рядовымъ, все то, что имъ делать должно; тогда можно на нихъ взыскивать, если что-нибудь будетъ упущено, а не прежде, потому что надобно, чтобы каждый зналъ, что онъ долженъ делать, чтобы можно было требовать отъ него ответа, для чего онъ упустилъ что-нибудь; теперь слышно безпрестанно, что у того полка или другаго какая часть лучше, а у того хуже, и что отъ того такой вредъ произошелъ и прочее, обвиняя притомъ всегда честнаго командира, а никто не помышляетъ о томъ, что не данъ способъ имъ быть всемъ хорошими, а чрезъ то не отнять быть дурными.
7) Лучшимъ для этого средствомъ должна быть строгая подчиненность, чтобы никто, отъ фельдмаршала до солдата, не могъ извиниться недоразумениемъ, начиная о мундирныхъ вещахъ, кончая строя… Когда на все подобное будутъ испрашиваться высочайшия разрешения, то чрезъ таковое ограничение, все будутъ несравненно довольнее и охотнее къ службе, потому что не будутъ страдать и видеть себя подчиненными прихотямъ и неистовствамъ частныхъ командировъ, которые всемъ симъ сквернятъ службу, и вместо приохочивания, удаляютъ всехъ отъ ней”. [14]
Цесаревич закончил своё «Разсуждение» следующими словами: “Показавъ теперь все то, что къ равновесию потребно, и какую военная часть связь и пропорцию иметь должна въ разсуждении всего государства… совершилъ намерение себя сделать полезным государству.“ [14]
Шильдер заметил по поводу этой регламентации придуманной цесаревичем: «Необыкновенное развитие бюрократии и формалистики, довольствование наружностию, не проникая во внутренность вещей и делъ, а главное тяжелый уровень, наложенный на всякую мысль или желание, выходящее изъ принятаго порядка—вотъ что было последствиемъ централизации, при столь обширной территории, какъ русская. Мысль должна была остановиться, развитие делалось неуместнымъ, частные улучшения оказывались невозможными, ихъ заменяла буква устава или инструкции, а всякая попытка заменить недостаточность устава или инструкций называлась «умничаньемъ»– словомъ, … долго тяготевшимъ надъ русскою землею и русскою армиею. Всякая способность утрачивала цену, если о человеке прибавляли, что онъ умничаетъ». [31]
Несмотря на то, что Записка осталась без практических последствий, Павел продолжал обдумывать этот предмет при содействии князя Н. В. Репнина121 и графа П. И. Панина. Племянник Паниных, князь Репнин, был одним из преданных сподвижников Екатерины. Дипломат, полководец и администратор, князь Репнин большую часть своей жизни провел вдали от двора, но в сентябре 1776 года, он окончил свое посольство в Константинополе и приехал в Петербург.
Павел писал князю Репнину, что, с одной стороны, содержание постоянной армии тягостно для земледелия и очень дорого, а, с другой, такая армия недостаточна для обороны. Вольных людей недостаточно, и он предполагает добирать их из других земель, например, из Польши, которая снабжает своими людьми другие державы. Справедливости ради нужно отметить, что он понимал основной недостаток этой идеи, поскольку поляки не лучшие солдаты и не надёжны по характеру. Павел предполагал, поскольку являлся представителем голштинского дома, что такой набор возможен в Германии. В этом вопросе Павла поддержал граф П. И. Панин, который хотя и радовался желанию молодого Цесаревича быть полезным отечеству, не разделял его мнения о тогдашнем расходовании государственных средств, идущих на удовольствия, а не на благо армии, на её комплектование вербовкой и помещением в ряды войска солдатских детей.
Осуждая изменение внешней политики России и удаление её от Пруссии, Павел Петрович настаивал на необходимости постоянного и долговременного мира для возобновления сил России и предлагал способ обороны границ посредством армии, которая получала бы людей и всё необходимое из ближайших губерний. Для поддержки предлагал сформировать особое войско из иностранцев, под его личным начальством, как наследника русского престола и герцога голштинского.
Относительно удаления от службы дворянства Цесаревич полагал, что нынешнее отношение к военной службе, нужно преодолевать через уничтожение злоупотреблений в армии.
Для улучшения состояния войск, граф Панин полагал хозяйственную и административную части подчинить особому военному совету из опытнейших генералов, состоящих при государе, все вооруженные силы империи разделить на армии, под началом генерал-фельдмаршалов. Армии разделить на дивизии, под командой полных генералов, знающих военное дело. Кроме военной коллегии или военного совета, при государе должно быть главное начальствующее лицо из опытнейших генералов с военной репутацией, или наследник престола, которые даже малейшие, изменения в порядке службы и личном составе войск обязаны будут испрашивать разрешения у государя на всё. Кроме того, он видел необходимость в строгом единообразии обмундирования.
Получив от сына его рассуждение, Екатерина лишь усмехнулась, а великий князь, получив от матери, отказ рассматривать его государственное рассуждение, обиделся, и никогда больше не подавал ей никаких проектов. Он понял, что ему отведено место даже не статиста, а декорации, и ожесточился. Он не бывал ни в Совете, ни в Сенате. Почётный чин великого адмирала был дан ему единственно для приличия, фактически он не мог управлять морскими силами, но Павел был всегда послушен и почтителен к матери и никогда при её жизни не сказал ей открыто слова против. За глаза, в частных беседах с доверенными персонами и иностранцами, он мог высказаться о ней и об её правлении.
Песков отмечает, что таким персонам вообще трудно жить в мире, полном людей, не задумывающихся о нравственной стороне собственных поступков. Честному человеку лучше подальше держаться от людей – заняться, к примеру, поэзией или математикой. Ему нет места в этом мире предательства и измены. “И горе ему, если он родился быть царем, и беда его подданным, если он царем станет”. [21]
Императрица не доверяла окружению сына и не видела возможности доверить сыну хоть какую-то часть управления. Она нуждалась в таких помощниках, которые не представляли угрозы её единоличному правлению, и дело не в том, что Павел, якобы, не был способен к управлению государством. Екатерина, будучи уверенной в своей правоте, предпочла отстранить сына, от какого бы то ни было участия в делах и показать ему и своему окружению его ничтожность. Ещё в 1769 году она не сочла нужным привлечь сына к участию в делах только что учреждённого Совета. Однако, Цесаревичу удалось осуществить свои военные идеалы ещё при жизни императрицы в созданных им гатчинских войсках и после воцарения преобразовать русскую армию по гатчинскому образцу.