Оболганный император

Вера Тумасова

Оболганный император

“Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого царствования”

Василий Ключевский

Глава 1. Молодые годы

Детство Павла

Елизавета1 – дочь Петра Великого2, которая была законной претенденткой на трон по праву первородства, тридцати двух лет от роду, не имела ни мужа, ни детей и ни каких перспектив устроить свою жизнь в бытность царствования Анны Иоанновны3. Анне Иоанновне должны были наследовать потомки царя Иоанна Алексеевича4 – члены брауншвейгской фамилии5. Елизавете ничего не оставалось, как занять Престол, и она стала Императрицей после бескровного дворцового переворота и ареста наследников, которые были отправлены в ссылку. Единственным представителем потомства по женской линии Петра Великого, оставался её племянник – герцог голштейн-готторпский Карл Пётр Ульрих6. Он был сыном старшей дочери Петра Великого, цесаревны Анны7 и герцога Карла Фридриха8. Несчастный сирота жил в Голштинии до четырнадцати лет под присмотром грубых и необразованных воспитателей.

Елизавета Петровна “выписала” его в Россию, он принял православие под именем Петра Фёдоровича. В ноябре 1742 года на основании Закона о престолонаследии Петра I Императрица объявила Петра Фёдоровича наследником. Она выбрала ему в жёны принцессу Софию-Фредерику9, которая приехала в Россию с матерью весной 1744 года, 28 июня (9 июля) 1744 года была миропомазана в Москве и стала русскою великою княжною Екатериной Алексеевной, а на другой день была обручена с наследником русского престола. Свадьба Великого князя Петра Фёдоровича и великой княжны Екатерины Алексеевны состоялась в Петербурге 21 августа (1 сентября) 1745 года.

Шильдер10 справедливо отметил, что современники не могли себе представить, какую роль сыграет неведомая немецкая принцесса в будущем России. София, которая, усвоив себе всё значение предстоявшей ей исторической роли, решила, что она не может относиться к русскому престолу так же, как Великий князь Пётр Фёдорович. Ходасевич11, ссылаясь на “Записки Штелина об императоре Петре III” написал, что врачи, принимая во внимание физическую слабость Великого князя, советовали отложить свадьбу, но Елизавета не последовала этим советам. Бездетный брак сердил и волновал Елизавету. Недовольная и огорченная поведением своего племянника, выказывавшего признаки некоторого слабоумия, императрица мечтала о передаче престола не Петру Фёдоровичу, а его ещё незачатому сыну.

Для надзора за великокняжеской четой Императрица приставила к ним семью Чоглоковых12. С нетерпением ожидая наследника с 1752 года, Елизавета упрекала Чоглокову, но та отвечала, что "дети не могут явиться без причин". [11] Екатерина в своих Записках рассказала о том, как её провоцировала Чоглокова, давая понять, что неважно кто будет отцом её ребёнка, предоставляя ей сделать выбор между Сергеем Салтыковым13 и Львом Нарышкиным14. Вряд ли Чоглокова действовала по своему усмотрению. Скорее всего, императрица решила не замечать любовного увлечения молодой Великой княгини к молодому, изящному и решительному придворному Сергею Салтыкову. 20 сентября 1754 года в Летнем дворце в Петербурге Екатерина через девять лет брака, родила ребенка – будущего императора Павла15. Двоюродная бабушка новорожденного – Императрица Елизавета Петровна, ставшая крестной матерью Павла Петровича, испытала настоящую радость, поскольку Павел стал продолжателем династии Романовых. (Отцовство Салтыкова не доказано и остаётся мифом до настоящего времени. Как бы то ни было, Елизавета Петровна признала Павла сыном Петра Федоровича, несмотря на его сомнения. Восемнадцатый век отличался вольностью нравов в обществе, в котором довольно снисходительно относились к внебрачным связям. Современники тмечали сходство характеров Павла и Петра Фёдоровича)

В год рождения внука Елизавете Петровне исполнилось сорок пять лет. Она стала величавее, на лице ещё не увяла прежняя красота, а в одежде и осанке, несмотря на дородность, что в России не считалось недостатком, сохранилась былая грация, но здоровье её начало разрушаться из-за множества поездок, шумных маскарадов, неумеренности в еде и английском пиве. Впрочем, Валишевский16 отмечал, несмотря на довольно негативное отношение к Елизавете Петровне, что слухи о её злоупотреблении пивом и спиртным несколько преувеличены. С осени 1755 года государыня стала кашлять кровью, задыхаться при ходьбе и беседе, появились колики, опухали ноги. Безусловно, о её состоянии здоровья знали только избранные, но в Петербурге люди думали о том, что будет после смерти императрицы. Они были наслышаны о недовольстве государыни своим племянником и о её якобы намерении объявить наследником младенца внука, но сама она об этом не говорила и думать о смерти не хотела. Она пыталась вести прежний образ жизни и в минуты облегчения выходила на балы, спектакли, обеды и ужины.

Всеобщая радость была ознаменована в день рождения Павла двумястами одним пушечным выстрелом с обеих петербургских крепостей. На другой день утром всем духовенством был отслужен торжественный благодарный молебен, а 25 сентября (6 октября) 1754 года новорожденного Великого Князя окрестили. О рождении Павла с уведомлением были посланы: в Вену – камергер барон Сиверс17, в Цербст – капитан Хрущов18 и в Стокгольм – камергер Великого князя – Сергей Васильевич Салтыков, которого во избежание слухов о возможном отцовстве удалили из Петербурга. 6 (17) декабря 1754 года он был назначен посланником, сначала в Гамбург, а потом в Париж. Сергей Салтыков не отличался порядочностью и не только считал себя отцом ребенка, но и позволял себе впоследствии намекать на это при иностранных дворах, отметил Ходасевич.

Родившийся сын Петра III и Екатерины II, как правнук Петра Великого и мужской представитель династии со временем должен был бы иметь преимущественные права на российский престол. Существовавший слух об отцовстве графа Салтыкова, позднее осложнился легендой, что и Екатерина II не была матерью великого князя (вместо рожденного ею «мертвого ребенка» будто бы доставили по приказу Елизаветы Петровны грудного «чухонского» мальчика). Происхождение этих версий, отмечает Эйдельман19, затронуто крупнейшим знатоком и литературы XVIII века Барсковым20, который сопоставив разные редакции «мемуаров» Екатерины II считал, что царица сознательно (и успешно!) распространяла версии о «незаконности» происхождения своего сына, но полагал, как и Шумигорский21, Петра III и Екатерину II наиболее вероятными родителями Павла.

Как бы там ни было, династические интересы стояли выше интересов истины: официально ребенок считался сыном Петра Фёдоровича, наследника престола. Императрица со дня рождения Павла видела в нём прямого потомка Петра Великого и надеялась на прекращение дворцовых переворотов. Рождение мальчика было скорее политическим событием, ограждавшим трон от случайностей. Елизавета хотела в дальнейшем передать корону непосредственно Павлу Петровичу, правнуку Петра I. „Всемогущему Господу Богу благодарение", гласил манифест Императрицы Елизаветы Петровны от 7 (18) октября 1754 г. „Наша вселюбезнейшая племянница, великая княгиня Екатерина Алексеевна, отъ имевшаго бремени благополучное разрешение получила и даровалъ Богъ Ихъ Императорским Высочествамъ первороднаго сына, а намъ внука Павла Петровича, что учинилось минувшаго сентября въ 20-й день”. (https://russportal.ru/index.php?id=russia.manifest1754_10_07_01) Почти год длилось празднование дня рождения Павла, что явилось залогом утверждения наследственности престола.

Нелюбимый отцом и фактически разлученный с матерью, Павел рос под присмотром нянюшек, мамушек и горничной прислуги императрицы. Елизавета, которая взяла его к себе сразу после рождения, отстранила ребенка от родителей. Пётр Фёдорович не печаловался, а для Екатерины, которой лишь изредка позволялось официально его навещать, это поначалу было большим горем.