Страница 4 из 63
Да, я всегда был порывистым и нетерпимым. Наглым и смелым. Меня не за красивую морду прозвали Ярый и обходили стороной. Со мной считались. Но до сих пор у меня получалось себя обуздывать. Только в ринге я позволял внутренней силе овладевать телом в полной мере. Только глядя в глаза противнику, я мог быть собой. Однако сейчас цепи рвались из гнезд. К черту!
Не хочу быть другим. Не сейчас. Не здесь. Не тогда, когда стальные глаза продолжают стоять передо мной, а усталый голос Корнеева звучит в голове:
«…Ты все еще здесь? Можешь быть свободен…» Как какому-то сопляку.
«Достану и убью гада!»
Когда опускаешься в топь, мира не видно. Но так хочется на миг ослепнуть.
Бутылка с силой обрушилась на мебель и посыпались осколки…
Я крушил все, до чего мог дотянуться каменными кулаками и локтями. Выплескивал волны злости, не произнося ни слова, глядя только перед собой…
«Убью!»
— Ярослав! Что ты делаешь?
«Сволочь»
— Ярослав, не надо!
«Придет время, за все отплачу!»
— Ярослав, перестань, ты же все здесь разнесешь! Успокойся, слышишь! Совсем рехнулся? Что скажет Данил, когда вернется, ты подумал?
Кусок зеркала оцарапал щеку, и я повернулся, тяжело дыша, уже зная, кого увижу за своей спиной.
Анжелка, охнув, подбежала ближе, но замерла, напоровшись на мой тихий, но опасный рык, вырвавшийся из груди:
— Это ты мне?
Жена деда. На тридцать пять лет его моложе. Когда она появилась в нашем доме, мне было семнадцать, а ей двадцать восемь. Высокая, крепкая, грудастая и готовая на все молодая самка. Прошла всего неделя, и я уже ходил за ней, как цепной щенок, роняя слюни и подрачивая по углам в собственных штанах, пока она однажды не пришла сама. Она не стала моей первой женщиной, но она стала первой, кто мне многое позволила…
Уже будучи старше я понял, зачем она у нас появилась. Удивительно, но дед оказался способен дать свою фамилию даже шлюхе, лишь бы удержать меня от беды и лишней молвы. Уже тогда во мне неуемной силой буяла энергия, и Анжела умела ее погасить. Решила рискнуть и сейчас…
— Ярославчик, родной, дорогой, успокойся! — кинулась вперед, обнимая. — Я все для тебя сделаю, слышишь? — заглянула в налитые яростью глаза, прижимаясь тяжелой грудью и опускаясь на колени. — Все! Давно мы с тобой не были. Хочу узнать какой ты стал. Какой он стал! — нашла рукой и жадно погладила крепкий пах. Затеребила ширинку. — Хочу тебя!
Давно? Лет восемь. Как только я набрался ума, и она мне наскучила.
— Нет! Уходи!
— Да, Ярослав! Да! Я тебе нужна! Ты сам не понимаешь на что способен…
Я и сейчас не хотел ее, но мне необходимо было остановиться, а она знала, как помочь. Как усмирить зверя и выдержать мой напор. Ведь быстро все не закончится, а ласки она не получит, и ее язык уже лизал полосу моей голой кожи, а пальцы расстегивали ремень.
Пошло оно все!
Я рванул за ворот футболку и, сорвав с себя, отбросил прочь. Опустил дыхание, позволив ему рвано вырываться из горла. Не стал ждать, сам сдернул с бедер джинсы и достал из боксеров налитый кровью член. Провел взмокшей ладонью по крепкому и широкому стволу, как любил делать всегда перед тем, как кого-нибудь трахнуть. Другой рукой схватил Анжелку за светлые волосы и толкнул на себя.
— Нужна? Тогда глубже заглатывай, радетельница, иначе пойдешь нахер!
— Ярушка…
Она сама поймала. Обхватила губами и застонала громко и жадно, не стесняясь тишины дома, подстраиваясь под мой размер, как будто я всадил ей член не в горячий рот, а между ног. Задвигала головой, насаживаясь на меня горлом. Быстрее, еще быстрее…
Твою мать! Я закрыл глаза и запрокинул подбородок. Зарычал протестующе, когда она отпустила член, чтобы хватить воздуха.
— Сейчас, милый! Сейчас я сделаю тебе хорошо! Расставь ноги, вот так…
Пальцы скользнули между ягодиц и коснулись ануса, язык кругом обвел стоящий член. Анжелка провела языком к паху вдоль напряженных вен и принялась расстегивать блузку. Подхватывая губами налитую головку, достала из бюстгальтера большую грудь и стала себя ласкать, призывно поднимая взгляд.
Вот сука… Эта игра была мне хорошо знакома и определенно вела к продолжению. Мы были в доме одни, но это мало что меняло — она знала на что шла. Не в силах ждать, я заставил ее туго меня обхватить, со злостью толкнувшись в рот.
— Давай же! Или ты разучилась?! Так я найду другую!
Нет, не разучилась. Стоя на коленях посреди разбитой гостиной, Анжела умело заработала языком и губами, наконец, вырвав из меня болезненный стон не удовольствия, а скорее облегчения.
— А ты стал больше, Ярослав, во всех смыслах. Я всегда знала, что лучше тебя нет!
— Заткнись.
— Пожалуйста, милый… — губы вновь облизали член. — Я хочу… хочу кончить.
— Сама!
— Хорошо, — Анжела послушно кивнула, но не отпустила, вцепилась в мое бедро жадной рукой, умоляя взглядом. — Только смотри на меня! Смотри! — выдохнула с мольбой. — У меня так давно не было мужика…
Она не была девчонкой, но сохранила следы былой привлекательности и знала это. Когда-то я не слезал с нее, а ей все было мало. Она искушала меня вседозволенностью и зрелым телом, которым обладали взрослые мужчины. Дарила удовольствие на грани порока, без стыда обучая искусству секса. Те времена давно закончились, и сейчас я остался стоять с ней лишь потому, чтобы отдать им дань.
Я схватил Анжелку за волосы и оттянул голову назад. Не отрываясь смотрел, как она задрала юбку, развела полные ноги и скользнула между них рукой. Забралась под белье и погладила себя сначала осторожно, затем быстрее… Задышала громко, глядя на меня и открыв рот со следами спермы.
А-а-а… — прикрыла со стоном глаза и, наклонившись, коснулась языком члена.
Твою мать! Я не мог на нее смотреть, а вот трахать — очень даже.
Я рывком поднял ее с колен и, повернув к себе спиной, бросил на диван.
Глава 3
«Все будет хорошо»
Это были первые слова, которые я услышала от Павла Корнеева, когда он впервые появился у палаты Саши. Тогда я еще надеялась на чудо.
«Все будет хорошо, девочка. Я постараюсь сделать все, чтобы он прожил, как можно дольше»
Дольше? Я помню, как встреча с этим незнакомым человеком, похожим на седого ворона, изумила меня. Моему мужу было двадцать лет, еще неделю назад он был здоровым парнем и любил во мне все, что может любить мужчина в своей женщине. Мы дурачились, смеялись, мы были такими счастливыми… А сейчас он лежал передо мной в глубокой коме, из которой не представлялось возможности его вывести.
Я не могла его разбудить и не могла спасти.
Прожил, как можно дольше?..
Слова мужчины обожгли так же больно, как слова врачей: «К сожалению, мы сделали все возможное, но мы не боги. Ваш муж умер, с такими травмами не выживают, живо только его тело»…
Пока еще живо. Пока работают аппараты жизнеобеспечения в реанимационной палате городской больницы Скорой помощи. И пока у меня есть деньги эту палату оплатить. А точнее, были деньги…
— Девочка, тебе самой нужен покой. Не плач, успокойся! Подумай о ребенке. Эй, кто-нибудь! Помогите же ей!
«Вы кто такой? Какая я вам девочка? Кто вас сюда впустил?» — все это, помнится, я выкрикнула в лицо незнакомцу, на которого врачи боялись поднять глаза, не понимая откуда он здесь взялся, и что от меня хочет. Я видела этого сурового человека первый раз в жизни и вырывалась из его рук, которые не отпускали, а почему-то оплетали меня, как нити липкой паутины.
Павел Юрьевич Корнеев. Мой отец. Он сдержал слово, и Саша прожил еще месяц. В клинику приехали самые лучшие врачи, подключились известные специалисты, но чуда не произошло. Просто однажды утром все закончилось. А мир остался прежним, таким же шумным, суетливым и равнодушным, словно в нем никогда не было двух влюбленных друг в друга студентов Марины и Саши Томилиных.