Без переводчика

Вслед за ребятами я иду к мечети Буюк-Джамия. Будто окаменевший турецкий часовой, чернеет в центре современного города эта мечеть с острым как штык минаретом. Это один из немногих памятников пятивекового султанского гнета. Глаза учительницы вспыхнули. Турецкое иго — бедствие не очень давнее. Ведь пало оно, добитое русскими воинами, меньше ста лет назад — при дедах…

Гнет Стамбула всюду означал дикий разгул крепостников и палачей. А Болгарию, одну из ближайших провинций Оттоманской Порты, разоряли с особой методичностью, без передышки. Богатым, кипучим городом была София до нашествия турок, и полководец Лала Шахин с восторгом доносил о ней султану: «Промысловых заведений и ремесленных мастерских в Софии много, они вырабатывают толстые и тонкие шерстяные и хлопчатобумажные ткани… Торговля в городе достаточно развита, во все стороны от него вьются дороги, по которым снуют путешественники-торговцы, торговые караваны с разными товарами и изделиями, которые производят в Софии…»

А пять веков спустя русские воины, вступившие в Софию, встретили жалкое захолустье. Лабиринт кривых, непролазных улочек, глиняные домики, низкие воротца, такие низкие, чтобы турок не мог ввести во двор коня. Был 1878 год, но София еще не знала ни железной дороги, ни газового освещения, ни фабрик, ни мостовых.

…Гулко раздается голос учительницы болгарки под сводом галереи мечети Буюк-Джамия. От волнения она говорит теперь быстрее, и я улавливаю лишь последнюю фразу: «Братските руски войска».

Я мысленно досказываю: «… четы, то есть отряды народных мстителей, получили мощного союзника. Они покидали горные гнезда, выходили навстречу русским братьям, вливались в болгарское ополчение».

Стоя у старой мечети, в бурлящем центре Софии, я думаю о том, какой могучий запас ненависти к врагу, любви к свободе накапливался здесь в течение пяти веков иноземного ига.

Два из четырех сотен

В честь России-освободительницы в центре Софии поставлен памятник. Издали видишь только конную статую Александра Второго. Невольно спрашиваешь себя, почему так лишена движения и жизни эта фигура. Как вкопанный стоит конь, понурый, чуть опустив голову. Тяжело вдавился в седло монарх.

Но подойдите ближе — и вы почувствуете в памятнике и движение, и страсть. В яростную атаку устремлены бронзовые воины по бокам постамента. Тут и русский солдат, и болгарин-ополченец. Как же далек от них — героев дунайской переправы, героев Шипки и Плевны — и как равнодушен всадник наверху!

Не одна была война, а две: царская и народная. Царская власть стремилась подчинить своему влиянию Балканы, сломить соперника-султана.

Народ же имел одну цель — избавить братьев болгар от ужасов рабства. Потому-то со всех концов России и потянулись добровольцы.

Автор памятника — итальянец Арнальдо Цокки. Он родился во Флоренции в семье, известной художественными дарованиями. Среди его работ наиболее известны памятник Гарибальди в Болонье, Лафайетту в США…

Это народные герои, борцы за независимость. Значит, и работа над монументом в Софии не случайный эпизод в творчестве Цокки.

Мне запомнился еще один памятник, единственный в своем роде, в Докторскому саду. Каменная пирамида, густо испещренная именами русских медиков, погибших в Балканском походе.

Много имен женских… То сестры милосердия. Они шли на фронт по зову сердца, обычно наперекор и родным, и обществу. Ведь медицинское образование для женщин было тогда новинкой, вызывало недоверие, насмешки.

Русские врачи прославились блестящими операциями, вошедшими в историю нашей медицины. Не лишне вспомнить: в русско-турецкой войне участвовали такие выдающиеся врачи, как С. П. Боткин, Н. И. Пирогов.

…Я сказал только о двух памятниках, запечатлевших в бронзе, в камне признательность народа к стране, которая помогла ему разбить турецкое ярмо. А во всей Болгарии таких памятников более четырехсот!

В музее дружбы

Наверное, нигде в мире нет такого музея.

Подъезд его, охраняемый пушками-ветеранами, — самое людное место на тихом бульваре Скобелева. С утра дежурят здесь ватаги школьников, подстерегают советских туристов. Кидаются к ним, окружают, суют свои адреса. Суют молча: верно, боятся сделать ошибку в русском языке. Уверены, что поймут и так, что русские сверстники получат их адреса, напишут…

Чтобы послушать экскурсовода, я присоединился к туристам и не пожалел об этом. Юная девушка, трогательно искренняя, с тем мягким золотистым блеском в темно-русых волосах, какой бывает у македонок, вся сияла, водя нас из зала в зал.

В окна било солнце… Впрочем, я не уверен, что оно проникало сквозь шпалеры тополей. Но мне так представляется сейчас, когда я вспоминаю этот необыкновенный музей. В нем не было холодка официальности, нередко присущего музеям.

Девушка рассказывает о героях Шипки, Плевны. Да так, будто они стоят тут, среди нас.

Это чувство не покидало меня в музее.

На стенах портреты знаменитых патриотов Болгарии. Почти в каждой биографии: «учился в России», Но они не только учились у нас. Вот Димитрий Благоев, революционер болгарский и русский. В нашу историю он вошел как создатель одной из первых в России социал-демократических групп. Благоев редактировал первую русскую пролетарскую газету «Рабочий». Его высоко ценил В. И. Ленин. Высланный из Петербурга на родину, Благоев встал в первые ряды болгарских революционеров. Он основатель социал-демократической партии Болгарии, учитель Георгия Димитрова.

Вот рабочая семья Димитровых. Тодор Димитров замучен в софийской охранке, Никола, участник русской революции 1905 года, подпольщик, погиб в сибирской ссылке… Это братья Георгия Димитрова.

А вот горячие слова Георгия Димитрова.

«Для болгарского народа дружба с Советским Союзом так же необходима, как солнце и воздух для каждого живого существа».

Вторая мировая война. Царь Борис братается с Гитлером. Болгария в состоянии войны с Советским Союзом. Под ружьем двадцать три болгарские дивизии. Царь и его приспешники грозят нашей стране, напутствуют свое воинство, но… армия не двигается. В Берлине у Гитлера очередная истерика. Болгар нельзя отправлять на фронт. Они повернут штыки…

Ни один полк болгарской армии, ни один солдат не воевали против нас.

На чьей стороне болгарский народ, о том сказали выстрелы партизан. Старики припоминали гайдуцкие тропы, пещеры, перевалы, откуда удобнее бить врага. Снова загремели горы — Стара Планина, Родопы.

Партизаны брали себе клички «Суворов», «Чапай» и даже «Максим» — в честь героя полюбившегося фильма.

Мы узнали и о подвиге «болгарской Зои». Так прозвал народ свою героиню Велу Пееву.

В тяжелом бою ночью Вела была тяжело ранена и потеряла сознание. Когда она очнулась, в горах стояла мертвая тишина. С трудом поднялась, побрела искать своих. Жительница города, она плохо знала горы.

Вела разрешала себе недолгий отдых в сторожке, в шалаше охотника, и шла дальше, голодная, стиснув зубы от боли, стягивая затвердевшим бинтом гноящуюся рану. Шла с одной только мыслью — добраться к своим, снова сражаться.

Жандармы выследили ее. Им приказано было взять партизанку живьем. Они окружили Велу, сулили ей прощение, деньги. Она отвечала пулями.

Народ чтит место гибели Велы Пеевой — выемку в скале, где остались стреляные гильзы и кровь.

Победу и во второй раз принесла братская страна. Наступило 8 сентября 1944 года. В Болгарии — советские воины.

Они еще не дошли до Софии, а иго фашистов уже кончилось. Всюду, в городах и селах, из гущи народной рождается новая власть. Радио разносит голос Георгия Димитрова.

Закаленная в испытаниях дружба крепка и сегодня. Юная хозяйка музея говорит нам о советских тракторах, которые выручили крестьян в первую послевоенную весну, о помощи Советского Союза и машинами, и специалистами, о том, как при содействии друзей сооружаются болгарские заводы и электростанции, добываются уголь и металлы.