Страница 48 из 57
— Эфенди, вам нехорошо? Вам что-нибудь нужно?
— Спасибо вам большое… Вы мне подарили эти четки… Благодарю… О, эти четки… Как хорошо, что вы мне их подарили…
У доктора заплетался язык, глаза начали косить. Старик вытянул руки над подушками и, схватив Зулейху за руки, делал движения, будто хочет их расцеловать.
— Ох, как же вы хорошо сделали, что подарили их мне…
Зулейха улыбнулась, желая своим спокойным взглядом и видом успокоить доктора:
— Эфенди, почему вы так говорите? Что случилось?
Доктор огляделся по сторонам и, вытягивая шею с видом, будто хочет сохранить страшную тайну, зашептал:
— Не знаете вы, дитя мое, не знаете… Эти четки непростые… Когда я засыпаю, положив их под подушку…
Зулейха заговорила тем же спокойным голосом, хотя начала ощущать беспричинный страх:
— Что происходит, когда вы спите, положив четки под подушку?
— Я вижу во сне Пророка… В длинной черной джуббе[111], с черной бородой… Он склоняется надо мной и целует благоуханными устами…
Когда он это говорил, из прищуренных глаз его потекли слезы, щеки стали мокрыми.
Зулейха вспомнила, как однажды вечером, когда они разговаривали с Эмин-беем, он сокрушался, что уже давно утратил веру, не интересовался Аллахом и Пророком.
Все было ясно. Когда доктор клал голову на подушку и в состоянии между сном и бодрствованием все мутилось в его голове, запах амбры проникал через вату подушки и рождал в его больном сознании эти видения.
В этот день Зулейха вышла из каюты доктора с плохим предчувствием и не нашла в себе смелости войти туда еще раз. Она, казалось, приняла на веру слова Юсуфа, который уверял, что доктор идет на поправку, и больше его не расспрашивала.
Средиземное море было все в той же жаркой волне. «Ташуджу» двигался вперед, больше никуда не заплывая. Зулейха узнавала о том, где они находятся и что за место в той стороне, где виднелся, словно дымок, берег, от Юсуфа или от Малыша Халиля.
Глава двадцать третья
Однажды утром Зулейха проснулась в постели на палубе с ощущением странной тишины и неподвижности вокруг. Пароход остановился. С места, где лежала, Зулейха приподняла край навеса и в сумерках увидела еще не погасший сигнальный огонек на берегу у маленького поселка. Метрах в ста впереди виднелось что-то черное. Зулейха присмотрелась и различила в темноте маленькую лодку с «Ташуджу».
Юсуф ничего не сказал прошлым вечером, хотя всегда предупреждал, если они готовились заплыть в порт. Было странным, что лодка отправилась на берег в такой час. Это, должно быть, связано с проблемами, которые понять невозможно, — проблемы в гавани с карантинным пропуском.
Зулейха закрыла штору и, перевернувшись на кровати на другой бок, попробовала снова заснуть. Но лодка все никак не шла у нее из головы. После безуспешных попыток уснуть в течение десяти минут Зулейха вдруг решительно поднялась, завернулась в манто, которое лежало рядом на плетеном кресле, и вышла наружу.
На капитанском мостике Малыш Халиль разговаривал с бородатым матросом. Маленький юнга стоял к Зулейхе спиной, а потому ее не заметил. Но, услышав, как ему что-то взволнованно сказал бородач, повернул голову.
Зулейха жестом подозвала его к себе.
— Халиль, где мы?
— В Фетхие, госпожа…
— Почему мы стоим?
— Клянусь Аллахом, не знаю.
Было понятно, что Халиль говорит неправду. Зулейха продолжила его расспрашивать.
— Чуть раньше наша лодка поплыла к берегу… Почему?
— Юсуф-бей на ней поехал, госпожа…
— Юсуф-бей? В такое время? Но зачем? А кто был с ним?
— Гребцы…
— Кто еще?
— Еще господин доктор…
— Доктор тоже уплыл?
Халиль наконец понял, что ему придется сказать правду.
— Вчера ночью доктору стало совсем плохо… Он совсем разболелся после того, как вы легли. Юсуф-бей до самого утра не спал, сидел рядом с ним.
— А ты к ним подходил?
— Он сначала просил принести то да это… А потом сказал: «Больному лучше… и вы ложитесь», — и отправил нас спать…
— А где капитан?
— Не знаю, в своей каюте…
— Хорошо, а куда тогда повезли доктора?
— В больницу повезли…
— Он мог идти?
— Юсуф-бей спустил его в лодку на руках… В нем весу-то всего ничего…
— Он был одет?
— Поверх энтари было накинуто пальто… Доктор-бей…
Зулейха вдруг раздраженно сказала:
— Халиль, ты все говоришь вокруг да около… Доктор-бей не умер?
Халиль всегда напускал на себя безразличный вид, если вдруг ему случалось что-то скрывать.
Но на этот раз маленький юнга с простотой, которая не поддавалась сомнению, ответил:
— Клянусь Аллахом… Да пусть я брата своего больше никогда не увижу, если вру…
Объяснения Халиля Зулейха закончила собственными догадками.
Понятно, что доктору стало очень плохо ночью… Юсуф разволновался и направил пароход к ближайшей пристани, чтобы отправить его в больницу.
Эта мысль ее, казалось, удовлетворила. Этим утром в воздухе почему-то чувствовалась прохлада. Зулейха стояла на палубе, облокотившись о борт, и смотрела на поселок на берегу. Когда ей это надоело, она спустилась вниз, долго умывалась и одевалась. Потом снова вышла на палубу и села за поднос с завтраком, который принес ей Малыш Халиль. Вода вокруг была неглубокой и прозрачной, рядом с бортом судна кишели стайки только вылупившихся из икринок рыбешек. Какое-то время Зулейха развлекала себя тем, что скармливала рыбкам остатки завтрака, потом еще раз спустилась вниз, уложила вещи и чемоданы.
Проходили часы, а лодка с «Ташуджу» все не возвращалась. Никогда еще пароход не казался ей таким скучным и безжизненным. В таком состоянии она подумала, что их путешествие действительно затянулось, и стала подсчитывать, когда они достигнут Силифке.
Наконец Зулейха легла на спину на канапе в салоне внизу, захотела почитать книжку, да так и заснула.
Глава двадцать четвертая
Когда Зулейха снова проснулась и вышла на палубу, ее взору предстало необычное зрелище. Матросы, которые раньше всегда расхаживали на борту босиком и в неопрятной одежде, нарядились в новое платье и были в фуражках.
Двое из них спустились в привязанную к трапу лодку. Остальные выстроились на противоположной палубе под капитанским мостиком.
Малыш Халиль присел на корточки и щеткой начищал брюки капитана с деревянной ногой. Они тоже оделись по-другому. Зулейха раньше такими их никогда не видела.
На капитане была черная униформа и фуражка с золотыми галунами. В руке блестела трость с серебряной рукояткой, в начищенных до зеркального блеска ботинках отражались лучи полуденного солнца. На Халиле была матроска явно с чужого плеча, потому что она была ему велика и оттого висела мешком, рукава — закатаны.
Хотя казалось, что Зулейху никто не замечает, не успела она показаться на палубе, как все встали на свои места. Капитан отошел от Малыша Халиля и, опираясь на трость, прошел по навесным мосткам на палубу, остановился перед Зулейхой и поздоровался.
Хотя он и пытался придать своему лицу официальное выражение, было понятно, что он крайне огорчен и не находит, что сказать. Зулейха повела себя так же как чуть раньше:
— Капитан-бей, мы потеряли нашего бедного доктора, да?
Капитан снова ничего не ответил. Только показал рукой на флаг на корабле. Зулейха сначала не поняла, в чем дело, но чуть погодя заметила, что флаг — приспущен.
Капитан с таким видом, будто устыдился собственной слабости, нахмурил брови и вытер платком нос и усы:
— Да ниспошлёт Аллах долгую жизнь всем ныне живущим… Состарился человек, что поделать…
111
Джубба — плащ.