Страница 2 из 57
В первые дни газеты не называли их имен только из соображений какого-то высшего человеколюбия и сострадания, ограничившись короткими заметками о «молодой женщине из знатной семьи нашего вилайета[7] и спортсмене, сыне известного за границей коммерсанта». Но из-за обилия фотоснимков с места аварии и страха конкуренции это человеколюбие не продержалось и двадцати четырех часов. Уже на второе утро в газетах вместе с фотоснимками, отпечатанными на отдельных вкладках, появились и их настоящие имена.
Фотографии были самые разные: вот Зулейха лежит на моторной лодке, вот их вывозят на пристань Топхане, укладывают в автомобиль «скорой помощи» и отправляют в больницу. Но ни на одном снимке раненой и лежащей без сознания женщины не было хорошо видно ее лица. Наконец, когда в руки одной из вечерних газет попала копия фотокарточки, сделанной в день ее свадьбы, удалось удовлетворить всеобщее любопытство. Там Зулейха была вместе с мужем, но художественный редактор газеты просто вырезал его ножницами, оставив место пустым.
В первый день коридоры и сад больницы оказались переполнены. Друзья и знакомые Зулейхи, узнавшие об аварии, съезжались со всего Стамбула. Но когда в последующие дни несчастный случай начал медленно превращаться в скандал, поток друзей потихоньку схлынул, больница стала пустеть.
Причиной этому стал не только страх считаться родственником опозорившейся женщины. У Зулейхи, которая вот уже четыре месяца гостила у своего дяди в Стамбуле, в далеком вилайете Ичель[8], в особняке Гёльюзю был муж, который приходился внуком потомственному землевладельцу.
Никто сам не осмеливался сообщить этому человеку о несчастном случае, поэтому телеграмму послали от имени руководства больницы. Ответ пришел также руководству: «Узнал об аварии. Сделайте все возможное, чтобы вылечить мою супругу. Выезжаю».
Отсутствие вестей — даже спустя столько дней от этого человека не было ни слуху ни духу — почему-то не на шутку напугало близких друзей. Поговаривали, что муж Зулейхи сел на поезд из Мерсина[9] в Стамбул, но на станции Енидже[10] по непонятной причине повернул обратно. Но сказать, насколько все это правда, было невозможно: вторая телеграмма, отправленная из больницы в Гёльюзю, осталась без ответа.
Зулейха теперь лежала в комнате совершенно одна. У ее дяди в последние дни, как ей объяснили, воспалился седалищный нерв, и он, забрав детей, уехал в Чешме[11], — доктора в этот раз почему-то не рекомендовали горячие источники Бурсы[12] и Яловы[13].
Иногда звонил телефон, мужской либо женский голос справлялся о здоровье госпожи Зулейхи. Изредка друг или подруга из-за срочных дел или же из-за нежелания тревожить больную оставляли букет цветов или коробку шоколадных конфет у дверей.
Молодая женщина не видела в палате никого, разве что главную медсестру и девушку-сиделку, которая приходила передать приветы и дружеские пожелания, сказанные по телефону, или принести коробку конфет, оставленную у дверей. Да еще доктор забегал утром на несколько минут, чтобы осмотреть ее.
Хотя Зулейха ни с кем не разговаривала, не получала никаких вестей, она прекрасно понимала, почему ее оставили совершенно одну.
Старшая медсестра проводила в палате Зулейхи все свободное время: сидела в кресле у окна и читала книги, газеты, вязала или дремала. Был ли это интерес к ней самой, или же медсестра просто привыкла к этому уголку, где стояло кресло и из окна сквозь листья огромного конского каштана виднелось море. Сестра Магда, о которой говорили, что она очень любит читать романы, плохо скрывая любопытство, пыталась разговорить молодую женщину. Но потом отказалась от этого, потому что столкнулась с молчанием, которое считала наигранным. Сейчас в ее поведении сквозило даже нечто похожее на уважение к причине молчания ее пациентки. Однако, несмотря на это, Зулейха чувствовала что та гадает на ее счет и не теряет надежды узнать хоть что-нибудь. Пожилая женщина все делала преднамеренно, на это указывало многое, например, получив известие от заходившей к ней незадолго до этого девушки, она попросила ту говорить потише, и не спросила у Зулейхи разрешения, чтобы пришел Юсуф. Фраза о том, что больная спит, была сказана для того, чтобы дать ей выиграть время и подготовить к нелегкой сцене. И вот как раз сейчас сестра Магда отложила газету, хотя ничто не мешало ей читать, и нетерпеливо ходила взад-вперед по комнате и шумела, чтобы разбудить больную и заставить ее говорить.
Что касалось доктора, то не больше смысла было и в его поступках.
Главный врач, обязанный успеху своего заведения не столько профессиональными качествами, сколько известностью в светских кругах, являлся человеком общительным и остроумным. К Зулейхе он обращался, как и положено врачу, занятому только своей работой и у которого нет времени, чтобы обращать внимания на всякие сплетни. Он говорил только по существу и сразу выбегал из комнаты.
Этим тихим летним вечером Зулейха поняла, что переживает часы, которые обычно называют самыми сложными в жизни, потому что нужно набраться храбрости. И хотя раньше она очень боялась, сейчас мужества ей было не занимать.
Дни, которые она провела в этой комнате в непрерывных размышлениях, потеряв интерес к миру и замкнувшись в себе, неожиданным образом изменили ее внутренне. После того как к этому примешалась еще некоторая доля безысходности и покорности судьбе, Зулейха была совершенно уверена, что уже ни одно событие не сможет застать ее врасплох.
Первое время молодая женщина молчала, потому что тогда ее мысли еще путались. Она боялась отвечать на вопросы, которые ей могли задать, и своими ответами дать пищу для размышлений. Но когда этот страх миновал, убежденность в бессмысленности разговоров заставили ее вернуться к роли спящей больной. Была еще и другая причина: в день, когда она скажет «я уже здорова», ее спросят, куда же она пойдет. А между тем она не знала куда и даже кто оплатит все расходы на лечение в больнице.
В конце концов, будь что будет, приход Юсуфа означал конец всем сомнениям. Она решила предоставить ему возможность решить свою дальнейшую судьбу.
Беспокойство сестры Магды росло с каждой минутой. Это было ясно. Но когда она повернула голову, то увидела, что Зулейха, оказывается, уже сидит на кровати и смотрит на нее.
Женщина удивленно спросила:
— Вы проснулись?
— Не смогла уснуть…
— В таком случае…
— Да… Я знаю, что Юсуф-бей наконец приехал. Я его жду.
— Прямо сейчас?
— Конечно, сейчас. Только помогите мне немного привести себя в порядок. Может, я даже смогу встать, чтобы его встретить…
Щеки у Зулейхи порозовели, взгляд оживился. Она, казалось, была готова хоть сейчас спрыгнуть с кровати. Старшая медсестра с удивлением смотрела на странную больную, которая внезапно выздоровела и позволяла себе помочь только из-за естественной слабости, никак не выказав, что творится у нее в душе, и не дала сестре Магде даже минуту почувствовать себя нужной. И эта больная готова была вот-вот ускользнуть от нее. Но смекнув, что энергичное движение больной являлось отчасти притворством, быстро скрыла свое изумление.
— Браво, мадам, вижу, вы… — Она хотела было уже пошутить, что, возможно, приезд мужа так обрадовал молодую женщину и способствовал скорейшему выздоровлению. Однако, подумав, что это уж слишком, сказала: — Вы здоровы, но окончательно ли?
Сестра Магда принесла зеркало и помогла Зулейхе убрать волосы, надела поверх ее сорочки кружевной воротничок, который достала из шкафа, но никак не соглашалась позволить больной подняться с постели.
7
Вилайет (современное иль) — единица территориального деления Турции, провинция.
8
Ичель — провинция на Средиземном море, на юге Турции (главный город — Мерсин).
9
Мерсин — город на юге Турции.
10
Енидже — город примерно в сорока километрах восточнее Мерсина.
11
Чешме — курортный город, расположенный в самой западной точке Турции на берегу Эгейского моря.
12
Бурса — город в ста километрах южнее Стамбула, где находятся известные на весь мир горячие источники.
13
Ялова — город на побережье Мраморного моря, известен своими минеральными горячими источниками.