Страница 10 из 16
– Дай угадаю с одного раза: твое предложение было отвергнуто. Как и сам ты, судя по тому, где мы с тобой встретились.
– Не угадала. Она сказала следующее: чтобы стать ее мужем, нужно выиграть это право на турнире. А я…
– Проиграл? – удивилась я. – Неужели за это время успел найтись еще один крутой кандидат? Только не говори, что это Пузик, и что он тебя победил!
– Нет, не он. И больше никто пока не объявлялся. Просто я… ну… как бы это помягче…
– Психанул?
– Не то чтобы вот так, в открытую. Просто сказал, что это нечестно, что я уже побеждал, что нельзя играть моими чувствами, ведь я живой…
– И она исправила твое последнее утверждение, – смерила я пенек оценивающим взглядом.
– Практически да. Теперь даже не знаю: это она так пошутила, или на самом деле обиделась. В любом случае придется немного подождать, чтобы узнать. Или много.
– Похоже, все-таки приобретенное, – поставила я диагноз. – Юстер, так нельзя! Крутилово-закрутилово! Даже если она так весело пошутила, неужели ты ее опять простишь? Где твоя мужская гордость? Не будь ты тем, кем торчишь сейчас передо мной, я бы, может, и не стала этого говорить, но теперь скажу. Тобой и твоими чувствами графиня и в самом деле играет, а ты терпишь, прощаешь, мучаешься, опять терпишь, снова прощаешь… Может, хватит? Любит он ее! Нехорошая это любовь, на извращение уже больше похожа, мазохизм называется. Не слышал? Ну да, откуда, это лишь у нас на Земле бывает, тут у вас только светлые, незамутненные чувства. Даже когда тебя – бэм-с! – из-за любви делают пнем, то это ведь тоже экологически чисто. Тьфу ты, я аж завелась! А тебя, между прочим, тоже любят! По-настоящему. Так, что готовы в омут ради тебя с головой. Хуже даже – в чужой мир. И не только с головой, но и со всеми другими частями.
– Частями чего? – недоуменно скрипнул пень.
– Не «чего», а «кого». Нашей ведьмы.
– Вашей? Которая Анна?
– Именно, – кивнула я, не зная, правильно ли поступила, что проговорилась. Но во-первых, Аня мне об этом не запрещала рассказывать, а во-вторых, пусть Литц теперь и пень, но он все равно маг – вдруг что-то посоветует. Хотя бы скажет, как пройти до королевского дворца. Собственно, это я у него тут же и спросила. На что пень ответил вопросом же:
– Зачем тебе дворец?
– Не бойся, не революцию устраивать. Просто хочу найти Анну.
– А она почему во дворце?
– Потому что ее туда злобные землики послали.
И я пересказала Юстеру Литцу всю нашу недолгую эпопею – с того момента, как он отправил нас домой. После этого пень молчал так долго, что я уже испугалась: не было ли новое заклятие Охохони более сильным, не превратило ли оно шнырятеля в реальный обрубок дерева. Но нет, он снова заскрипел:
– Даже не верится, что меня любит такая девушка… А еще – что землики такие коварные. Наверное, это потому, что вы не рассказывали им сказки. Я же говорил, что они их любят.
– Может, им еще колыбельную спеть надо было? Вот я бы их с удовольствием убаюкала!
– Интересно, зачем им потребовались портреты своих родственников? – задумчиво проговорил межмировой шнырятель. – Ведь я правильно понял назначение той штуки, что была с тобой в прошлой раз, и о которой они у тебя спрашивали?
– Понял правильно. Но лично мне это уже неинтересно. Мне куда интересней найти Аню и королевских магов, чтобы они помогли нам вернуться домой.
– А я чем плох? – обиженно скрипнул Юстер Литц. – Я ведь вас уже возвращал. К тому же, я хочу увидеться с той, кто меня любит.
– То есть ты хочешь, чтобы я привела сюда Анну?
– Нет. Давай лучше вместе ее искать!
– Не смешно, – буркнула я. – Зря я тебе все рассказала.
– Не зря! – истошно скрипнул пень. – Выкопай меня, и я помогу тебе переместиться во дворец! Вместе со мной. Потому что я боюсь за вас, с королевскими магами не шутят.
– Скорее за себя ты боишься. Что так и останешься здесь торчать, никому не нужный.
– Нужный! Меня Аня любит.
Глава четвертая
Ола
Я иногда поражаюсь, что творится в головах у людей! Не, в моей тоже порой творится такое, что хочется подать объявление: «Отдам мозг в хорошую голову. Знаниями не перегружен, почти не использовался. Любит Ваню, колбасу и нести чушь». Колбасы, кстати, сразу захотелось, но я все-таки продолжу мысль. Так вот, насчет того, что в головах у некоторых людей… Я сейчас об Юстере Литце. Как так можно вообще? Сначала у него любовь к ненормальной графине, что само по себе вызывает подозрения в адекватности Литца. Потом его графиня дважды в пень превращает, а он ее все равно любит. Зато когда узнает, что его любит ведьма Анна из чужого мира, он рвется встретиться и с ней. Правда, объясняет это тем, что боится за нас с Аней. Сорок лет… или сколько там ему, может все четыреста?.. не боялся – и вдруг испугался. Как раз, когда я мимо шла. Не, я такие повороты с завертышами не люблю. Мне нравится, когда все прямо и честно. Я так ему и сказала:
– Или говори, что на самом деле придумал, или я пошла дальше.
– Стой! – взволнованно скрипнул пень. – Хорошо. Только я на самом деле переживаю за Аню.
– Но это не главное, – завершила я его недосказанную мысль.
– Это как бы заодно, поэтому тоже главное.
– Ну давай тогда, говори, не заставляй тебя все время подталкивать!
– Я вот что подумал, – сказал Юстер Литц. – Если Аня меня любит и если она ведьма, то может, она меня расколдует?
Я не удержалась и в голос заржала. Да, некрасиво, но я ведь не специально! Само вырвалось. Шнырятеля это, понятно, насторожило.
– А что не так? – спросил он. – По-моему это вполне естественное желание нормального здорового мужчины. То есть, как раз нездорового. Который хочет снова стать здоровым.
– И нормальным? – уточнила я, прервав все же смех.
– Ну… да. Желательно.
– И мужчиной?
– Да, Ола, да! Что в этом такого смешного?
– Просто ты не знаешь Анну. В смысле, хорошо не знаешь. Тем более… э-э… с профессиональной стороны. Видишь ли, после ее колдовства может так получиться, что ты будешь с тоской вспоминать дни, когда был всего лишь пнем.
– Всего лишь?! – закипятился Литц. – Посмотрел бы я на тебя в таком состоянии! Разумеется, я буду вспоминать эти дни не только с тоской, но и с ужасом!
– Ты меня не понял. Ты будешь вспоминать их с ностальгической тоской. Ведь пень – это куда лучше, скажем, крысы.
– Могу, конечно, поспорить, крыса все-таки может двигаться, есть-пить, даже, извиняюсь, любить в физиологическом смысле… Но почему Анна должна захотеть превратить меня в крысу? Она же меня любит.
– Ее любовь к колдовству никакого отношения не имеет. И Аня, конечно, не захочет тебя превращать в крысу. Она захочет вернуть тебе прежний образ – ее любимого мужчины.
– Вот видишь! Выкапывай меня скорей! – истошно заскрипел пень.
– Ты не дослушал, – сочувственно вздохнула я. – Захотеть-то она захочет, но получится у нее крыса. Или таракан. Лично я бы выбрала пень.
Но межмировой шнырятель не унимался. Он вбил себе в голову… точнее, в ту часть, которая ее заменяла, будто Анина любовь поможет ведьмочке не накосячить и сделать его таким, каким он был до превращения в пень. Или даже чуточку лучше, ведь любовь, как известно, имеет свойство приукрашать предмет обожания.
В конце концов мне надоело спорить. Подумала еще и о том, что если Юстер Литц на самом деле станет прежнем, то он поможет нам с Аней вернуться – на королевских магов я почему-то не сильно надеялась. И сказала:
– Ну хорошо, согласна. Только чем я тебя выкопаю?
Пень молчал минут пять. Я опять стала думать, не превратился ли он окончательно в деревяшку, когда Литц заговорил снова:
– Я скажу тебе заклинание. Ты должна будешь повторить его добуквенно, без ошибок, иначе может случиться беда. При этом станешь держаться за меня обеими руками. А еще… возможно, это не обязательно, но лучше подстраховаться: соскреби с меня ногтем немножко древесной трухи и проглоти.