Жрица

– Я за книгой, – предупредила на всякий случай.

Маг поблагодарил взглядом.

Книги в храме не пользовались спросом, читать было некогда, но несколько штук я видела у Лиары. Жрицу я обнаружила перебирающей отрезы ткани в кладовой.

– Вот эти можно продать, – повернулась она ко мне. – Годятся разве на шторы, мы и без них обойдёмся. Парчи два рулона валяется, тоже вещь бесполезная… Карен, когда открывается ярмарка в Дзауге?

– В первый день зимы. Хорошая мысль. Это аскошские ткани, сейчас они в цене.

– Не пропадём! – подмигнула Лиара. – Ты по делу?

– Хочу попросить у тебя разрешения взять книги для своего мага (демоны! Вырвалось же!), ему скучно лежать целый день без движения.

– Бери, конечно… Ещё, смотри какая красота – гутэрский шёлк! Раньше из него мы шили праздничные платья. Я даже не думала, что сохранились остатки.

Ткань в руках Лиары переливалась всеми цветами радуги. Из подобного шёлка был мой свадебный наряд. Мерзкое, ненавистное, постыдное воспоминание… Наверно, я невольно отшатнулась, потому что Лиара испуганно охнула:

– Карен, с тобой всё в порядке?!

– Да, – я быстро овладела собой.

Прошлое не вернётся. Ни плохое, ни хорошее. И отец, и Вэшир на Небесах, хотя, будь моя воля, второго я своими руками отправила бы в Нижний мир без угрызений совести.

Книги Лиары оказались потрёпанными любовными романами, ровесницами владелицы. Такие усыпят без снотворного, как раз то, что надо выздоравливающему. Я заранее предвкушала, как вытянется лицо мага, едва он увидит названия «Магия любви» и «Невеста императора». Но моим коварным планам не суждено было осуществиться: когда я пришла, маг крепко спал, с нежностью обнимая подушку.

Романы я положила на стол и тихонько удалилась.

Жрица не должна злорадствовать.

Ночь я спала плохо. Снилось то, что я считала давно забытым. Поместье в Грэ́нше, бабушка, отец в парадной форме, мой школьный выпускной бал, море цветов… И по контрасту – вспышки боевых заклинаний, вопли сжигаемых заживо солдат, смазливое лицо Вэшира, после оно же искажённое ужасом в отблесках пламени. Дикие крики и боль, боль, боль…

Я не проснулась – вырвалась из кошмара, вся в ледяном липком поту. Вскочила, бросилась к окну, распахнула раму и старалась глубоко дышать морозным осенним воздухом. Стояла до тех пор, пока окончательно не продрогла и настоящий холод не вытеснил воображаемый. Затем залезла под душ, показавшийся тёплым. Смотрела, как по мертвенно-белой коже стекает вода, разглядывала свои руки – истончившиеся, чужие, с выступающей сетью голубых вен.

Тело никогда не станет прежним. А душа?.. Обрету ли я когда-нибудь покой?

Храм ещё спал, даже в комнате Рейши, которая поднималась ни свет ни заря, было тихо. Из жилой части храма я прошла в Большой зал. Здесь в рассеянных лучах солнца словно парила над постаментом статуя Предвечной – уменьшенная копия той, что находилась снаружи. Все статуи Праматери одинаковые: юная прекрасная девушка, окутанная волной распущенных волос, протягивает тебе навстречу руки и ласково улыбается. «Жизнь – это великий дар, – пронеслись в голове слова Айшет. – Каждый человек для чего-то создан и кому-то нужен».

Кому я теперь нужна? Боевой маг без магии, в уродливом обличии, с кастрированными способностями…

Стиснув зубы, я отправилась на кухню. Готовить я научилась уже в храме и частенько представляла, каким ударом для отца стала бы его дочь, суетящаяся у плиты. Появившаяся Айшет застала пыхтящую кастрюлю с кашей.

– Карен, приехали из Кисéза. Просят проводить покойного… я поеду.

Я вспомнила карту и присвистнула.

– Это же день пути туда и столько же обратно. Лучше я.

Жрица просияла. Айшет не любила покидать храм, да и толку от неё, если честно, здесь было гораздо больше, чем от меня. Я до сих пор не умела ни шить, ни вязать, драила пол по-мужски неуклюже и с содроганием взирала на стиральную доску. Зато словно в насмешку обряды мне давались на удивление легко. Быть может, император не так уж заблуждается, и благодать Предвечной как-то связана с магией? Мой отец гордился, что я пошла в него, а не в маму, у которой был всего лишь третий уровень. Всего лишь… Маг третьего уровня умеет строить порталы на любой конец света, а исцеляет одним прикосновением.

Перед храмом поджидала телега – простенькая, из тех, в которых возят сено. Сено в ней и было – целый стог, не меньше. Я с удовольствием вдохнула аромат полевых трав. Пожилой мужчина в тёплой поддёвке поклонился, подметая седой бородой брусчатку.

– Доброго утречка, госпожа жрица. Ранéнько вы поднимаетесь, я уж боялся, ждать придётся. Меня Алéншем зовут. Не взыщите за неподобающий вид, секретности ради пришлось делать вид, что на покосы еду.

– Ничего страшного, – я взгромоздилась на сено и повернулась к Айшет: – Распорядись отнести магу горячей воды и напомни Софен про отвар. Он должен пить его три раза в день. И кормить его не забывай!

– Не беспокойся, – заулыбалась жрица. – Не дадим твоему магу помереть с голоду.

В дороге, несмотря на тряску, мне удалось подремать, восполняя кошмарную ночь. Добирались долго, время от времени я просыпалась, переворачивалась на другой бок и засыпала дальше. Ближе к полудню пришлось просить Аленша остановиться, чтобы справить естественные надобности, второй раз он сам тормознул у густого леска и ненадолго покинул своё место на козлах. В Кисез приехали в сумерках. Оказалось, жрицу здесь дожидался не только покойник: целая толпа народу встречала нас у ворот. Слава Предвечной, в первом же доме хозяйка догадалась пригласить меня к столу, а то желудок уже голодно урчал. Всего набралось трое усопших, семь младенцев от денницы до полугода и четверо влюблённых, умоляющих благословить их союз.

– Раньше-то мы сами в храм приезжали, а сейчас боязно, – пояснил Аленш. – В новостях пишут, к жрицам обращаться запрещено. Староста наш тоже вначале указ зачитал, а потом молвил так, вскользь, что нужно забрать сено с покосов в долине у храма. Вот мы и подгадали, чтобы не из-за одной семьи рисковать.

Я порадовалась, что заменила Айшет: та вряд ли справилась бы с таким количеством обрядов. Но и у меня к полуночи кружилась голова, хорошо, что жрицам выгорание не грозит. Последнее благословление я провела с восходом солнца, и мы с Аленшем сразу отправились обратно. На той же телеге, правда, лошадь сменилась. Новая, норовистая гнедая, шла бодрой рысью, и обратно в храм мы доехали засветло. Прощаясь, Аленш сунул мне в руку небольшой мешочек и подмигнул.

– Вы, госпожа жрица, в телеге забыли. Теперь к середине зимы ждите – говорят, шишки у вас больно хороши.

Отнекиваться я не стала. Благодарно поклонилась и отправилась к себе, разминая затёкшую спину. Два дня в пути – с непривычки тяжело. Император воссоздавал сеть стационарных порталов, и это было то единственное, в чём я его всей душой поддерживала.

Только ноги сами собой принесли меня под дверь гостевой комнаты. Вспомнив о приличиях, я вежливо постучала.

– Входите, Карен.

– Магия вернулась? – спросила я, едва войдя. – Вы увидели мою ауру?

Маг, пристроившийся в кресле с книгой, ухмыльнулся.

– Я узнал ваши шаги. Вы одна в этом храме не ходите, а чеканите шаг, словно гвардеец на плацу. Удивительно, как такое хрупкое создание может ступать настолько твёрдо. Хотя магия тоже при мне.

Он щёлкнул пальцами, рисуясь, и вместо тусклого света лампы комнату залило потоками яркого света. Хвастун.

– Прекрасно. Вы пили отвар?

– Скоро эта гадость полезет у меня из ушей. Но должен признаться, средство весьма действенное. Вам следует запатентовать свою целебную отраву, боевые маги выстроятся за ней в очередь.

– Обязательно воспользуюсь вашей идеей… Вы не голодны? Восстанавливающийся организм должен постоянно требовать пищи.

– Аппетит зверский, – сознался маг. – Только мне неловко, что еду сюда приносите то вы, то пожилые женщины. Я вполне в состоянии дойти до столовой.