Черная Луна

— Ну, здорово, хрен у Васеньки!

В тесной квадратной каморке, созданной занавесями, на кровати сидел Фёдор Громов, одетый в бежевую госпитальную пижаму. Всё та же квадратная бычья челюсть, всё та же лысина — и всё такой же здоровенный, в плечах половина моего роста. Как только поместился здесь, где даже тумбочка наполовину выехала за шторку.

На меня удивлённо уставились всё те же глаза, которых не должно быть на таком туповатом лице, типичном для накаченных братков. Чёрные, проницательные, они сразу выдавали нехилый ум, скрывающийся в этой лысой черепной коробке.

Правда, когда бывший сокурсник меня увидел, случился момент замешательства, и в его глазах на миг застыла глуповатая растерянность. Вот теперь полная картина — здоровяк со взглядом, в котором едва помещается одна мысль.

— Э-э-э… — протянул Гром, — Ветров?

Перед его кроватью стоял миниатюрный престарелый целитель, обнимающий папку с историей болезни. Глядя на нас, он грозно хмурил брови, пытаясь хотя бы взглядом намекнуть, что в лазарете Царской Гвардии так не положено.

Но у старика явно был богатый жизненный опыт, поэтому, кроме грозного взгляда, он даже не открыл рта — подстраховался на случай, если вдруг окажется, что к Громову нагрянули серьёзные люди.

— О, да я уж и забыл, когда у меня была такая фамилия, — усмехнулся я, пройдя за шторку, — Кстати, если ты натренируешь такую физиономию, она нам может пригодиться.

При этих словах глаза Громова опять налились интеллектом, и он нахмурился:

— Какую физиономию? — тут он тряхнул головой, возвращая себе прежний вид, — Погоди, так какая у тебя сейчас фамилия…

Влад коснулся моего плеча и покачал головой.

Старичок-целитель внимательно следил за нами обоими, и на его лице проклюнулось озарение:

— Ца… — начал было он, но наткнулся на взгляд моего телохранителя.

— Дри-ца-ца, — я кивнул и протянул руку за папкой.

Целитель отдал мне, я с умным видом пролистал. Да вашу же псину, это что за каракули?! Куда смотрит Незримая?

Меня чуть не придавило осознанием, что есть вещи, на которые не могут повлиять никакие всемогущие существа.

Вот я сейчас в параллельном мире, полном чудес и магии. Здесь боги ходят по земле, маги сражаются с полчищами тварей, и здесь человеку напрямую подвластны стихии природы. Здесь в небе торчит чёртова аномальная Пробоина, пожирающая и выплёвывающая разноцветные луны.

Здесь целители могут буквально вырвать человека из лап смерти, залечивая силой мысли самые ужасные раны… И эти же грёбаные целители пишут в точности таким же почерком, что и врачи моей родной Свободной Федерации!!!

Один в один непонятные письмена, будто все они обучались клинописи у тех самых египетских жрецов, которых так любят конспирологи.

— Да-а-а… — я протянул папку обратно и махнул головой, указывая на Грома, — Что с ним?

— Чакренные сдвиги, — горько вздохнул целитель, — Оракул-духоправ правил его, правил, но слишком запущенная гематома, и…

— Запущенная?! — рявкнул Громов, — Да я ж, вылунь, у вас тут всего месяц! Как она может…

— Вы забываетесь, солдат! — целитель расправил плечи, — Именем главы Дома Целителей, верного крыла Штормовой Когорты, я требую…

— Так, господин целитель, — я положил руку на плечо старику, — Вы знаете, кто я?

Тот сразу сгорбился, будто моя рука весила самое малое тонну.

— Догадываюсь, ваше лу…

Я чуть стиснул пальцы, и он не договорил, проглотив титул, который не должен пока звучать за стенами дворца.

— Земляша я забираю. Полковник Зумакин договорился, и Лавинная Когорта в курсе.

— Э… — Громов набычился, но я щёлкнул пальцами перед его носом:

— Ау, Федя, очнись.

— Чего? Куда? — тот опять крепко задумался, — Непонятненько.

В нашей родной Свободной Федерации уважение к старшим всасывалось с молоком матери, но здесь и сейчас от меня требовалось немного другое.

Я бесцеремонно вытянул старика за шторку:

— Свободен, — и, всё-таки почувствовав укол совести из-за такого отношения, добавил, — Господин целитель, займитесь своими делами, наш род благодарен вам.

— Но… но…

Я задёрнул шторку.

— Так я посмотрю, Василий Игоревич, вы всё же умеете пользоваться своим положением? — прошептал Влад, почти прижатый в этой тесноте ко мне.

Он нервно посматривал на ткань занавески. Телохранителю нужен был обзор.

А Громов всё тупил и тупил:

— Каким положением?

— Значит, так… — я потёр подбородок, пытаясь понять, как нам быть дальше.

То, что лазарет преподнёс мне такой подарок, было подарком судьбы. Может, где и вправду тут был ещё земляш, зелёный и талантливый, но мне сейчас был нужен надёжный человек.

— Чуш… то есть, Вася, я думал, ты уже давно мёртв, — очнулся Фёдор, — Ты же как сбежал из этого…

Он оборвал себя на полуслове, в непонятках уставившись на моего телохранителя.

А Влада просто передёрнуло от этого самого «Вася», но он молчал, сжав губы в ниточку. На его возмущённом лице так и читалось: «Немыслимо! Прямой наследник Великого Лунного Рода Рюревских, сын Мага Третьего Дня, правителя священной Красногории, Игоря Олеговича Рюревского… При этом сам наследник явил силу Мага Второго Дня… И вдруг — Вася!»

— Потом, в другом месте, — я отмахнулся, возвращая Фёдора к разговору, — Чего с тобой?

— А… Да, это, я же участвовал в походе. Ну… — тут Громов сам перешёл на шёпот, — Думаю, вы знаете, о каком походе я говорю. Просто нам комбат говорил, что это секретненько.

— Почему он так говорит странно? — буркнул раздражённый Влад, — И вообще, это же совсем зелёный земляш, Василий Игоревич, он же полуденник только, даже вечерника не взял.

— Да я был бы вечерником, если б не эти раки грёбаные…

Я в это время осторожно просматривал поток псионики, идущий от Громова. Слишком усердствовать было нельзя, мне не хотелось вызвать всплески каких-нибудь Пульсаров поблизости, ведь работа с тонкой псионикой свойственна больше для Иных.

Кстати, интересно, а почему на Избранниц эти Пульсары оракульские не реагируют? Монашки-чернолунницы направо и налево магию эмоций применяют, и ничего…

Вот оно. Первая земная чакра у Громова на вид здоровая, достаточно тренированная. Со второй он тоже заметно позанимался, но дальше его контуры будто сбиты в одну сторону, и поток энергии практически не идёт в третью…

Охренеть, кто-то просто взял и покалечил мага. Странно, что духоправ не выправил это. Хотя несколько контуров с горем-пополам вправлены на место, но это всё равно, что разорванный канат, висящий всего на нескольких жилах.

Я не встречался с духоправами, и, так полагаю, могу и не знать их возможностей. Потому что вправлены самые толстые, заметные энергоконтуры, а ворох тонких нитей так и торчит в разные стороны, распыляя энергию во все стороны. А эти нити были не менее важны.

Вот тебе и раны, с которыми не может справиться таблетка «вытяжки». Тут вон и целитель со стажем только разводил руками.

И я так подозреваю, у Громова теперь проблемы со здоровьем, бесследно такие вещи не проходят. Энергия так и струится прямо в плоть, потому как амбиций у Фёдора много и он очень старается прийти в норму. Шпарит и шпарит псионику через чакры, но только делает себе гораздо хуже.

Меня обуяла злость, причём моя собственная, и я не сразу взял себя под контроль.

Громов — свой. Громов — мой. Это не абстрактный род, к которому я пока отношусь больше формально, да и то из-за того, что нахожусь в теле Василия Рюревского.

С Громом всё по-другому. Он мой друг, товарищ, а теперь ещё и подчинённый. Свой до мозга костей.

А с теми, кого я считаю «своими», так нельзя. И если я узнаю, кто это с ним сделал, то тому не поздоровится. Я ведь, когда сбежал из Маловратска, аккуратно постарался вывести и Громова, и Перовскую из-под удара. Ну, как аккуратно…

— Это у тебя после похода? — выдавил я, стараясь успокоиться.

Что-то мне подсказывало, что слова «запущенная гематома» тут прозвучали неспроста. Это могли сделать и в Маловратске.