Страница 17 из 81
— Ты уже первокурсник? — Она выпучила серые глаза и чуть понизила громкость голоса: — Но как? Как ты прошел испытания раньше всех?
— Я еще ничего не проходил. — коротко ответил, уставившись на блюдо, которое было забито мясом, а пахло-то…
Если я начну прямо сейчас есть, это никого же не обидит?
— А как тебя приняли раньше всех-то?
Я не стал отвечать и только потянул руку к блюду, получил по ней легкий шлепок от девицы напротив меня.
— Ты что? С дуба рухнул? — У нее был противный скрипучий голос. — Ты правил и норм этикета не знаешь?
— Да, не знаю, — с вызовом ответил, глядя на «очередного» рыжего представителя этой академии. — Не знаю! Я хочу есть! Вот и все!
— Дождись преподов, Леш, — буркнул Ваня. — Прояви уважение. У нас так не принято.
Собственно говоря, я не стал больше спорить. Нахмурился, поставил локти на стол и оперся подбородком в руки.
Если плюну в коллектив, он умоется. А если он плюнет в меня, я захлебнусь. Нечего переть против норм и правил. Я чужак.
Подростки о чем-то весело болтали, а я без какой-либо цели разглядывал потолок. Что-то было в нем странное. Знакомое даже. Нет, не в двух персонажах, а в треугольнике и надписи, только что? Понять и вспомнить никак не мог.
До ужаса знакомый символ…
Преподаватели не заставили себя долго ждать.
Их делегация из пяти человек, с больно пафосными физиономиями на мой взгляд, самодовольная, зашла в столовую.
В пятерке взрослых явно главенствовал Лаврентий, который шел первым. Ну и выглядел он более официально, нежели остальные. Помимо президента, на котором был такой же костюм, как и на всех студентах, только с нашивками, погонами, медалями, которые блестели на его груди и эмблемами, преподами оказались еще двое мужчин преклонного возраста и статные женщины.
Одежда мужчин была почти такой же, как и у Лаврентия, только более светлого цвета, с меньшим количеством нашивок и не такими яркими медалями.
Похожи на офицеров. Только в странных шмотках. А что за парик у этого толстяка? Я больше всего обратил внимание не на сухонького старичка, а на откровенного жирдяя.
Да и женщины были своеобразные.
Во-первых, разный цвет костюмов и разные стили. Та, что чуть выше другой, была одета в белый костюм типа нашего, с приталенными брюками и внушающей грудью, на ее фоне другая выглядела оборванкой. Во-вторых, обилие косметики. «Белый костюмчик» была разукрашена и в хвост, и в гриву, а «оборванка» — белая как мел.
Разносортные они, эти преподаватели.
Что они преподают? Этикет? Музыку? Или хреномуть?
Коллегия преподавателей остановились у стола под окном, который, очевидно, готовился для них, и почти синхронно уселись.
Наступила полная тишина.
Первым подал голос Лаврентий.
— Для тех, кто вновь прибыл, я скажу, что говорил сегодня утром, когда прибыла основная часть поступающих. Я Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост — президент Петербургской Магической Академии Наук. Мое слово — закон. Не ваших пап и мам, дядь, теть и прочих родственников, а мое.
Его слова вызвали некоторый ажиотаж в небольшой группе из пяти студентов, которые, видимо, не были с ним согласны, на что президент сразу же сказал:
— Когда я говорю, все молчат. Все вопросы после. Если вы продолжите свой балаган — вылетите к чертовой матери из стен академии раньше начала первого испытания.
Небольшие споры вмиг прекратились, как только голос Лаврентия громом пронесся по столовой.
— В стенах моего заведения нет власти ваших чинов, власти вашего рода. Все вы одно целое и равны между собой. Никому не дозволю здесь, в академии, оскорблять положение друг друга вне этих стен. Запомнили?
Весь зал протяжно выдавил из себя слово «да». Лаврентий улыбнулся и продолжил:
— Как вы все поняли, ваше нахождение здесь еще не повод полагать, что вы студенты академии. Как вы знаете, вас ждет два испытания. Практическое и магическое. Испытание пройдет завтра, и завтра же вы получите всю необходимую о нем информацию. А дальше слово за Якобом Германом.
Лаврентий кивнул мужчине по правую руку от себя и сел.
Якоб — обладатель выдающегося на голове парика, огромного живота и тонкой линией усов, кряхтя, встал, прокашлялся и заговорил голосом, который никак нельзя было назвать мужским. Он был каким-то писклявым, странным и, как показал смех некоторых студентов, довольно-таки смешным.
— Пгхиветствую всех! — Как оказалось, он не мог выговорить букву «р» и явно имел акцент.
— Он сам родом из Швейцарии, а последние несколько лет преподавал в Германии. Забавный акцент, да? — прошептал Иван. — Только ты это, молодец, что не засмеялся… Вон та женщина, — он кивком показал на «белый костюм», — его сестра и редкостная злопамятная лябзя!
«Что такое лябзя?» — сразу же уточник у «листочка» в кармане.
«Болтун, болтунья».
«И как мне это понять?»
«Трепло, говоря твоим языком».
«А-а-а-а…»
— У нее есть власть вне академии, запросто может очернить твое славное имя… А сказок-то она рассказывает… Уши вянут!
Я никак не прокомментировал его слова, отметив, что здесь точно нужно держать язык за зубами и себя в руках в придачу. Обидишь, не дай бог, маминого сыночка, выйдешь за стены «школы» — и все, прирезали где-нибудь в кустах.
— Как уже сказал наш пхгезидент, — он почтительно поклонился в сторону Лаврентия, — вас ждуь два испытания. Подгхобности я гхасскажу завтгха в десять ноль-ноль утгха здесь, в столовой. Но, как я знаю, не у всех пгхисутствующих здесь, — он явно посмотрел на меня, и мне не показалось, — нет до сих погх собственного фамильягха.
После его слов появился новый, более гулкий смех среди студентов.
— Тише-тише, уважаемые, — он «перепищал» смех, — в этом нет ничего постыдного. Не забывайте, не все знают о собственной силе и не у всех есть возможность вовгхемя научиться использовать магию.
Его слова вновь вызвали новую волну смеха и явно не из-за того, что у кого-то нет фамильяра. Но здесь уже вмешался президент.
— Молчать! — рявкнул он, не вставая со своего места.
Моментально все утихли, и Лаврентий Лаврентьевич обратился к Герману:
— Продолжайте, профессор.
— Спасибо! — улыбнулся тот. — Что я хотел вам сказать… — Он задумчиво почесал где-то под париком. — Ах, да… После ужина подойдите ко мне, я вам дам короткую инфогхмацию о том, где и как получить своего фамильягха, если гходовым вы не владеете.
«Значит, мне идти к нему?» — спросил я сам себя.
Расплываясь в мыслях, что мне следует к нему обратиться и в этом нет ничего постыдного, так как за спрос денег не берут, я и не заметил, как президент скомандовал «ужинать».