Страница 27 из 76
— Товарищ Сталин, в апреле этого года, а осталось всего-то ничего, произойдут два события в СССР, которые описаны у меня в этой книге, пусть и кратко: это стачка в Вичуге, когда от десяти до шестнадцати тысяч рабочих вышли на протест против снижения норм выдачи по продовольственным карточкам, в первую очередь, на хлеб. В ходе этого бунта, который вы назовете вторым Кронштадтом, будут громить оборудование, избивать комсомольцев и коммунистов, произойдет захват милиции и ОГПУ, придется идти на экономические уступки и увольнять местное руководство. Так вот, мы направили в Вичугу и Ивановский промышленный район корреспондентов правды. Извините, товарищ Сталин, я направил туда корреспондентов «Правды».
Я заметил, как на лице вождя мелькнула довольная улыбочка, следовательно, моя поправка, где я беру на себя ответственность, ему понравилась.
— Значит вы, товарищ Кольцов рискнули нарушить рекомендации врачей и приказ партии отдыхать и восстанавливать своё здоровье? — но никакой угрозы в его вопросе не было.
— Товарищ Сталин, ситуация в стране критическая, до начала апреля — осталось всего ничего, поэтому да, я нарушил эти предписания, но это было важно, понять, это всё пустые сны, или же под ними есть какое-то основание. То, что написано корреспондентами. вот оно.
Я выкладываю на стол перед вождем листы с письмами и отчётами корреспондентов, он говорят о том, что в Вичуге действительно среди рабочих растет массовое недовольство, а руководство уже сейчас снизило нормы выдачи продовольствия по карточкам и обещает на достигнутом не останавливаться. Довольно хвастливое интервью руководителя партийной организации, утверждающего, что всё хорошо, но ничего хорошего в этом нет, остальные материалы подчеркивают, что местные руководители не держат руку на пульсе событий. Иосиф Виссарионович очень быстро эти материалы перелистывает. Поднимает глаза, которые становятся совершенно янтарными, в них пылает ярость.
— Что собираешься с этими материалами делать?
— Я уже написал фельетон про оторвавшихся от жизни начальников Вичуги. Планируем завтра его поставить в печать.
Даю листок бумаги. Сталин смотрит статью, достает перо и делает несколько пометок. Я понимаю, что это ни много, ни мало, а разрешение материал опубликовать. Личное разрешение!
— Хорошо, что за второе событие?
— Борисов в Белоруссии. 25 марта выйдет постановление ЦК ВКП(Б) «Начиная с июля месяца 1931 г. БССР испытывает напряженное положение со снабжением хлебом… При таком положении мы вынуждены были уменьшить установленные для БССР Союзнаркомснабом нормы по индивидуальному снабжению хлебом даже контингентам, взятым на централизованное снабжение. Целый ряд важнейших промышленных предприятий и групп населения, районов— не снабжаются хлебом.» Руководство республики запросит дополнительную поставку хлеба, при этом будут не просто урезаны нормы выдачи хлеба по карточкам, а детей и иждивенцев вообще снимут с карточного снабжения, то есть лишат вообще каких-то шансов на выживание! Жители городов начнут возмущаться этим, громить хлебные лавки, причем их возмущение разделят и милиция, и бойцы Красной армии, и местные рядовые партийцы. Обвинят в волнениях Наркомснаб, который и запретит выдачу хлеба детям. Когда нормы выдачи восстановят, волнения улягутся.
— В Белоруссию тоже направили корреспондентов?
— В этом не было необходимости, товарищ Сталин! Вот корреспонденция с мест. О тяжелой ситуации с хлебом в Белоруссии. Но в Украине всё это достигнет невиданных масштабов. Настолько невиданных, что вы дадите приказ об аресте Косиора, который будет по итогам следствия расстрелян.
— По Белоруссии что?
— Вот эта корреспонденция с мест, товарищ Сталин.
— По ней материал дайте через пять дней. Пусть у товарищей в Минске начнёт голова чесаться заранее.
Иосиф Виссарионович осмотрел на меня как-то оценивающе, совсем по-другому. В это время Поскрёбышев принёс чай, на столе оказались вазочки с вареньем и печеньем.
— Чай пей! Это высокогорный, мало пока что выращивают, очень мало! Горы есть, а чай хороший выращивать не умеем. Позор!
Немного времени мы уделили чаю, который действительно был хорош, очень хорош!
— Ты говорил, товарищ Кольцов, что проанализировал причины голода на Украине. Так что стало причиной его? Почему такая разная картина у тебя вырисовывается? В одном селе есть голод, в другом его нет, хотя стоят они рядом?
— На Украину, товарищ Сталин, были направлены почти все корреспонденты, и не только «Правды», все, кто был в это время свободен.
Я был уверен, что Сталин знает об этих моих телодвижениях, ОГПУ не могло не отметить такую аномальную активность моих журналистов, но по его лицу мне показалось, что об этом вождь не знал… Неужели Ягода так прокололся?
— Значит, массовый наплыв корреспондентов? И что получается?
— Ситуация действительно критическая, товарищ Сталин. Одновременно сказываются как ошибки руководства страны, так и выбрыки местной власти. Поскольку рыба гниет с головы, то начну с ошибок руководства. А там уже и на места перейдём.
— Хм. а почему не наоборот?
— Ошибки Москвы легче исправить, мы же тут, на месте, с ошибками на местах бороться будет намного сложнее, поэтому рискну так дать материал, товарищ Сталин.
— Как вам известно, урожай тридцать первого года был одним из худших за последнее время. В тоже время на экспорт отправляется рекордное количество зерна. Того, что остаётся, элементарно не будет хватать. Это одна из основных причин голода.
— Но зерно, это сейчас практически единственный товар, который мы можем продать за валюту и купить то, что необходимо для индустриализации нашего молодого пролетарского государства. Нам, по-твоему, товарищ Кольцов, надо остановить индустриализацию? Или не проводить коллективизацию? Что за ерунду говорите, товарищ главный редактор.
— Товарищ Сталин альтернативы индустриализации и коллективизации нет. Всё дело в том, что вы были правы, когда говорили в прошлом году про те десять лет, за которые нам надо преодолеть отставание от развитых стран, иначе нас сомнут. Вы ошиблись примерно на полгода. У нас тогда было в запасе десять с половиною лет. Сейчас осталось намного меньше. Но! Если мы потеряем от голода несколько миллионов сейчас, кто воевать будет?
— В какой войне? — голос Сталина даже как-то осип. — Новая интервенция?