Страница 57 из 71
— Джован, — говорю я, щёки теплеют от его фраз.
Он не замечает мой комментарий.
— Татума пользуется у меня большим уважением. Я доверяю ей свою жизнь и жизнь своей семьи, — он показывает жестом на Ашона. — Мы мало что сделали, чтобы заслужить её доверие. Я хочу показать ей, что значит слово Брумы. Если новости о её тайне станут известны, я найду того, кто это сделал, любыми средствами, — говорит он с фактическим спокойствием. — И этот человек умрёт мучительной смертью.
Он поворачивается, и я задыхаюсь от яркого блеска его глаз.
— Она не пострадает, — говорит он.
* * *
— Ты показала своё лицо советникам, — говорит Оландон за ужином.
Ему понадобилось всего две минуты, чтобы выяснить причину изменения динамики. Вероятно, потому что Драммонд и Роско не переставали смотреть на меня с момента встречи.
— Да, я это сделала, — говорю я.
— Нет, не сделала, — отзывается Джован с расстояния двух сидений. — Я сделал.
Я вздыхаю, услышав его радостный тон.
Оландон крепко сжимает рукой сверкающий кубок.
— Решение Короля мудрое, Татума.
В его голосе звучит намёк на вопрос. Вряд ли кто-то ещё слышит его. Возможно, они думают, что он похвалил Короля за его выбор.
— Они приняли это лучше, чем можно было ожидать, — говорю я. — В остальных я не видела ни фальши, ни неправды, — я наклоняюсь ближе к брату. — Некоторые оставляют желать большей доброты и непредубежденности.
Это было преуменьшением. Некоторые советники были в ярости, но не на меня, а на своего Короля за уловку. А Яте всё это время старался скрыть своё отвращение. Но я же Мороз, человек, которого они уважали. И Татума, перед которой они были в долгу. И ещё был тот факт, что Король Джован недавно обезглавил одного из них и угрожал им. Я не должна была так спокойно относиться к своему раскрытию своей тайны, но это было так. Я даже не могла сердиться на Джована за это. Он знал свой народ и решил, что время пришло.
Оландон сжимает мою руку под столом и держит её. Так же, как он обычно делал, когда мать или Кассий унижали меня перед двором.
— Я беспокоюсь о твоей жизни, — на одном дыхании говорит он.
Слёзы застилают мне глаза. Я бы хотела как-то унять его беспокойство, но любые обещания, которыми я его успокаиваю, оказываются пустыми. Каждый раз, когда я раскрываюсь, моя жизнь подвергается риску, но я не могу вынести альтернативы. Он достаточно взрослый, чтобы знать правду. На самом деле, я думаю, он уже знает, что должно произойти. Правда смотрит ему в лицо, но он делает всё возможное, чтобы не видеть её.
— Ты когда-нибудь задумывался о параллелях между нашими мирами? — тихо спрашиваю я.
Он качает головой, его голова наклоняется ко мне в замешательстве.
— Я часто думаю о столовой матери, оформленной в форме кольца. Низшие придворные сидят снаружи, а королевские особы — за внутренним столом. В Гласиуме всё то же самое, только в большем масштабе. Мы спим в центре, а Внешние Кольца окружают нас, предполагается, что люди там будут действовать как буфер между нами и нападением.
Я могу вспомнить и другие примеры: комната пыток во дворце матери и боевые ямы во Внешних Кольцах Гласиума.
— На самом деле и Король, и Татум постоянно окружены. Наши люди позволяют нам сидеть в центре, а не наоборот, — я вожусь со своим ножом. — Отношения между правителем и подданными — это баланс между тем, что народу нужно знать, и тем, что ему знать не нужно. То, что поможет ему процветать, и то, что заставит его рухнуть на дно. В моем конкретном случае баланс ещё более хрупкий. Я знаю, что однажды круг может заглянуть внутрь и решить уничтожить меня.
Я сжимаю его руку.
— Так что, мне ждать, пока я сяду на трон, чтобы сказать своему народу, что я метис? Они будут чувствовать себя обманутыми. Или мне не говорить никому ни слова, надеясь, что тайна не останется скрытой? Когда мои дети родятся с голубыми глазами, я надену вуали и на них. А может быть, я могу предотвратить их такое печальное существование, не имея детей вообще?
Мой брат сидит с застывшим в воздухе кубком, напряжённо вслушиваясь в мои слова.
— Или, в конце концов, должна ли я раскрыть свой секрет моему народу до того, как сделаю какой-либо шаг к трону? Тогда, если они поставят меня в центр своего круга, это будет потому, что это был их выбор. Я смогу жить, открыто и без страха — без вуали — счастливо.
— Без риска я не попаду туда, где хочу быть, — осторожно говорю я. — Ничто из того, что я делаю, не будет без риска. Я приняла это. И также приняла, что возможно мой план не сработает, — я переплетаю свои пальцы с его и делаю глоток из своего кубка. — Я знаю, что, раскрыв сейчас свою смешанную кровь, я могу никогда не получить шанса править. Я лучше переживу разочарование на начальном этапе.
— Я никогда не думал, что это будет так трудно, — говорит он грубым голосом.
Я не знаю, что именно он имеет в виду. Моё правление? Или пройти через Оскалу, чтобы обнаружить, что его сестра изменилась?
— Иногда самые трудные задачи дают наилучшие результаты, — рассуждаю я.
В глубине зала раздаются крики. Я напрягаюсь, сопротивляясь желанию сорвать вуаль. Это сцена из моих худших кошмаров.
— Что там? — напряженно спрашиваю я Оландона.
Лучник вернулся? Кто это будет из тех шестерых? На этот раз я не позволю убийце уйти. Я зависаю, приподнявшийся на своём сиденье, готовая броситься вглубь по обеденному залу.
— Это один из Ире. Он ранен, — быстро говорит Оландон.
— Опиши, — приказываю я с замирающим сердцем.
— Кудрявые чёрные волосы, примерно роста Солати, молодой человек.
Хамиш!
— Где он? — я встаю с готовностью.
Оландон встаёт вместе со мной.
— У столов с едой, — говорит он.
Я уже начала движение, когда он заканчивает.
Джован кричит, чтобы собравшиеся отошли от раненого. Многие из них уже видели Джимми, но это не делает второе появление менее невероятным для них. С армиями Солати и гражданской войной у Джована не было достаточной стабильности, чтобы сообщить новость народу Ире. Я опускаюсь на колени рядом со стонущим человеком, быстро убедившись, что это Хамиш.
— Что случилось? — кричу я, пытаясь сквозь вуаль определить источник его травмы.
Он бледен, и его тело сотрясают спазмы. Я крепко зажмуриваюсь от воспоминаний о Шквале в Куполе и стеклянном взгляде Кедрика.
— Позови У-уиллоу, — Хамиш хватает меня за предплечье, руками, скользкими от покрывающей их крови. — Они идут.
Ассамблея слышала это, как и я.
Начинается столпотворение.
Садра опускается на колени рядом со мной и начинает осматривать Хамиша, пока Джован сзади требует тишины.
После краткого осмотра Садра, и двое стражников подхватывают стонущего мужчину Ире.
— Лазарет, — отрезает Джован.
Он тихо говорит с Малиром, тот кивает и быстро идёт к арке. Я спешу за стражниками, которые несут моего друга. Джован пристраивается рядом со мной, делая один шаг на три моих.
— В каком он состоянии? — рявкает он на Садру.
— Нестабилен, мой Король, — она заикается. — Похоже, в него попала стрела. Я отщепила конец, но хотела бы оценить его, прежде чем удалять наконечник.
Она протягивает конец стрелы.
Я выхватываю у неё конец стрелы. Чёрное дерево.
— Дерево Каура. Стрела Солати, — говорю я, передавая её Оландону, с моей стороны.
Он с ворчанием осматривает её и передает Роско. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что за нами по коридору следуют советники.
— Его нужно расспросить до того, как ты позаботишься о нём. У тебя есть что-нибудь, что разбудит его? — спрашивает он Садру.
Она быстро кивает и убегает к деревянному шкафу.
— Это не может подождать? — хмуро спрашиваю я.
Я наблюдаю, как дозорные осторожно укладывают на кровать потерявшего сознание Хамиша.
— Олина, это нужно сделать. Я быстро.