Не твоя дочь

Любую женщину можно возбудить одним лишь таким взглядом, разве я могу быть исключением, когда мое тело знает пальцы только этого виртуоза?

— Ты уже влажная, ты течешь для меня, ты же хочешь, чтобы я брал тебя снова и снова, — продолжает он говорить, не позволяя отвести взгляд или опустить веки.

— Ты слышал мое предложение, соглашайся или я найду другого, — выдвигаю повторно условие, пока полностью не сдалась под натиском его умелых пальцев.

— Только через мой труп, — угрожающе. Убирает свою руку.

— Обещаю, что они будут просто безликими телами, Глеб, — бью его же аргументами. — Никаких чувств, никаких воспоминаний...

— В то время я заставлял себя верить, что не поверну назад, что буду подыхать, но не стану возвращать тебя. Я не горжусь собой, я просто пытался жить дальше без тебя! — откидывает голову назад, будь там стена, он бы ее разбил.

— И почему же не живешь?!

— Потому что, даже сдохнув, буду искать тебя! — намного тише, но в голосе столько раздирающих душу эмоций… — Потому что лишь тебя одну я буду любить вечно. Можешь сколько угодно отталкивать, я не отступлюсь. Смирись, что я всегда буду за твоей спиной, всегда буду рядом, даже если ты продолжишь отталкивать меня до глубокой старости.

Его слова выворачивают душу, на глаза накатывают слезы. Как же хочется верить! Плакать буду в тишине своей комнаты. А может, поверю и отпущу прошлое.

— Мне нужна разрядка, Глеб, — каждый нерв вибрирует от напряжения. Я до сих пор ощущаю на своей коже его пальцы. Внизу все стягивает до легкой боли. — Не хочу прибегать к помощи пальцев…

Глава 51

Глеб

Зацепился мысленно за ее последнюю фразу. Хорошо, что Милада упомянула пальцы, а не другого мужика. Немного отпускает. Спадает красная пелена с глаз. Сам виноват, позволил любимой женщине меня возненавидеть, отпустил, теперь какого-то хрена извожу себя ревностью. С приездом ее любовника кроет так, что кровь в жилах вскипает.

Только любовник… Ей я всегда уступаю, ей готов проиграть, сложить за нее голову. Все планы по ее завоеванию рушатся на глазах, потому что не могу удержать член в штанах. Хочет, чтобы я был только любовником, значит, пока так, но других в ее постели не будет.

— Иди ко мне, — скидываю куртку, отбрасываю на заднее сиденье. Следом летит пиджак, рубашка, пуговицы разлетаются по салону. Я безумно хочу ее, все органы чувств заточены только на Миладу, но сейчас во мне зреет примитивное желание пометить ее собой, чтобы ни один другой мужик после меня к ней не прикасался. Мы идеально подходим друг другу, смело могу поставить все свое состояние на химию между нами. Ни с кем и никогда мне не было даже близко так хорошо, как с Миладой.

Мне все равно, что это произойдет в машине. Да хоть на снегу, лишь бы с ней! Я будто не жил эти годы. Никто не дарил мне таких эмоций. Сердце стучит по-другому. С ней я словно в раю. Она сама касается моего тела, проводит руками по торсу. Только ее пальцы способны оставлять невидимые клейма на моей коже.

Перетягиваю ее к себе на колени, машина большая, Милада хрупкая и миниатюрная, но я все равно отодвигаю кресло назад, помогаю избавиться от пуховика, отправляю его на заднее сиденье. Боюсь сломать ее, со всей дури вжимаю в себя. Хочу, чтобы она полностью во мне растворилась. Стала моей во всех смыслах слова. Хочу вернуть ее не только в свою постель, но и в свою жизнь. Зарываюсь в распущенные густые локоны рукой, притягиваю к себе и впиваюсь в губы.

Голодный до своей девочки. Мне ее всегда будет мало. Целуя губы, срываю с нее одежду. За курткой отправляется кофта. На ней хлопковый топ, но он вставляет круче, чем самое эротичное белье. Отмечаю, что она сильно похудела, но грудь стала больше и тяжелее. Всю ее хочу целовать. Для этого бы постель и хотя бы ночь – целую ночь для нас двоих.

Но трансформатор в голове полностью перегорел, как только я почувствовал ее желание. Запах ее тела как афродизиак, сводит просто с ума. Никогда не любил духи на ее коже. Опускаюсь поцелуями до груди, оставляю на нежной коже следы страсти. Нужно сбавить обороты, но не получается. Так кроет, что я на самой грани.

— Пообещай, что не будешь об этом сожалеть, — сжимаю ее в объятиях.

Милада молчит, упрямая девочка, не любящая лгать. Я заставляю себя отнять руки от ее тела. Стараюсь не обращать внимания на дикую потребность любить ее. Откидываю голову на сиденье, стукая несколько раз затылком о подголовник.

У меня перед глазами пелена, ни фига не вижу…

— Не буду, — выдыхает едва слышно. — Глеб, я не буду жалеть, — чуть тверже, когда понимает, что я лучше сдохну, чем притронусь к ней, не будучи уверенным, что она не станет сожалеть о нашей близости. Не хочу даже думать, что она завтра начнет себя казнить.

— Знаешь, ты единственный человек в этом мире, кого я всегда боялся разочаровать, но разочаровал. Теперь ты простить не можешь. Я больше не хочу сделать ни одной ошибки, Милада.

— Я не пожалею, Тихомиров, но это не значит, что мы вместе, - как тут о чем-то еще думать?

— Хочу тебя на всю ночь… на каждую ночь своей жизни, — в миллиметре от ее рта. Впиваюсь в ее губы.

Страстно, горячо, безумно…

— Где у тебя презервативы? — спрашивает Милада. Не поверит, но их нет. Не было у меня женщин последние месяцы, еще до того, как решил вернуть ее в свою жизнь, понял, что никто ее не заменит.

— Давай без них, нет у меня…

Глава 52

Милада

«Без них?»

Окунаюсь в воспоминания двухлетней давности. Беременность, одиночество, страхи и переживания…

Леденею внутри. Руки Тихомирова до сих пор обвивают мое обнаженное тело, но теперь они обжигают холодом. Уперевшись ладонями в грудь Тихомирова, отстраняюсь от него, а он не отпускает, сильнее сжимает. Его эрекция не ослабевает, упирается мне в живот.

— Лада… — требовательно. Представляю, как нелегко ему сейчас будет остановиться, но продолжения не будет.

— Я не хочу, — мотая головой.

— Давай хотя бы пальцами и языком я помогу тебе получить разрядку…

— Глеб, отпусти, — продолжая отталкивать его от себя. Ногти впиваются в его кожу, но Тихомиров не ослабляет объятия.

— Ты чего так побледнела? — чуть встряхнув. — Я тебя насиловать, что ли, собрался? — хмурится Глеб.

— Без презервативов секса не будет, — твердым тоном, боясь, что он начнет переубеждать. Для этого Тихомирову много усилий прилагать не придется.

— Лада, успокойся. Я чист.

Обрадовал! Будто у меня из-за этого паника. Я это и так знаю, у Тихомирова пунктик на защиту. Он не будет заниматься сексом без презерватива. По крайней мере, раньше было так, а сейчас у него их даже нет в машине. Пугающая беспечность.

— Я тоже, — невесело улыбнувшись. — Раньше ты бы ко мне без защиты не притронулся, боясь, что я забеременею, а сейчас что изменилось? Или ты со всеми так беспечен?

— Не со всеми, ты прекрасно это знаешь, — ослабляя объятия. Мои слова задевают Тихомирова. — Я понимаю, что ты не готова рожать от меня, но если бы это случилось, я был бы счастлив, — ровным тоном, глядя в глаза. Это признание отзывается в груди, но я отмахиваюсь от его слов. Когда-то я мечтала их услышать, тогда я верила, что он мне их скажет. Сказал…

— Теперь я боюсь забеременеть, Глеб. Я не готова вновь становиться мамой.

Варя – самое большое счастье в моей жизни. Я ее безумно люблю. Случись так, что у меня родится второй ребенок, я и его буду любить всем сердцем, но рожать я не готова. Растить одной двух детей – очень тяжело.

— Ты хочешь беременностью привязать меня к себе? — перебираюсь на пассажирское сиденье, ищу свою одежду.

— Хорошая мысль, но она не приходила мне в голову, — перехватывает мою руку, когда я пытаюсь надеть топ. — Милада, я успею выйти. Даю слово, — от просевшего хриплого тона внутри все сжимается. Верю, что он не нарушит данного слова. Хочется поддаться на уговоры, но я твердо произношу: