Страница 8 из 243
Филипп Бургундский был далеко не одинок в своем грабеже французского государства. Иоанн, герцог Беррийский, старший из дядей короля, не обладал ни талантом, ни амбициями своего младшего брата. Однако его доходы не намного уступали доходам Филиппа. Иоанн был великим строителем. Его дворец-замок в Меэн-сюр-Йвр, чьи высокие башенки и искусно вырезанные окна изображены в Часослове самой известной книге герцога, был одним из семнадцати замков и дворцов, которые он построил для себя за свою долгую жизнь. Иоанн любил роскошь, содержал великолепный двор и щедро раздавал деньги гостям. Не менее двадцати девяти камергеров управляли его двором. Его военная свита включала коннетабля Франции и некоторых ведущих дворян королевства. За службу им хорошо платили. "Герцог любит наблюдать, как богатеют его последователи", — ответил его личный секретарь, когда агенты министров мармузетов обвинили его в коррупции. Сохранившиеся счета герцога Беррийского свидетельствуют о ежегодных расходах в размере около 330.000 ливров в начале XV века, лишь незначительная часть которых покрывалась доходами от его владений. Часть дефицита покрывалась за счет пенсии из королевской казны в размере 36.000 ливров в год, часть — за счет периодических королевских пожалований землями и деньгами, а часть — за счет займов. Но даже с этими средствами герцогу удавалось сводить концы с концами только за счет значительных доходов от Лангедока, обширной южной провинции, королевским лейтенантом которой он был большую часть 1380-х годов. Иоанн Беррийский совершенно не подходил для этой ответственной должности и был смещен с нее в 1389 году правительством мармузетов. Тем не менее, в мае 1401 года он был восстановлен в должности, сначала временно, а затем пожизненно. В действительности это назначение было финансовой сделкой, призванной увеличить доходы герцога, имевшего большие долги. В обмен на ежегодную выплату в королевскую казну 60.000 ливров в год герцог получал, помимо пенсии, доходы от налога с продаж и габеля в Лангедоке, которые приносили вдвое больше. Ему также было разрешено оставлять себе все королевские налоги, собранные в его личных владениях, вместо половины, которая полагалась ему ранее. Через несколько лет эти источники приносили в его казну около 190.000 ливров в год наличными. Его должностные обязанности не были обременительными и выполнялись за него королевскими чиновниками, пока герцог проводил время в Париже и во дворцах, которые он построил для себя в Берри и Оверни[24].
Королева Карла VI, принцесса Изабелла Баварская из германского рода Виттельсбах, вышла замуж за Карла VI в возрасте пятнадцати лет после поспешно заключенной сделки, главной целью которой было соблюдение дипломатических интересов герцога Бургундского. История была недоброжелательна к Изабелле. Главным пунктом обвинения против нее всегда было то, что она поддержала англичан против своего сына, будущего Карла VII, после кризиса 1419 года. Ее также обвиняли, без каких-либо реальных исторических оснований, в цинизме, коррупции и сексуальной развращенности. Тот факт, что она была немкой, очернил ее в глазах поколений французских историков, живших в эпоху франко-германских войн нового времени. Но ее критики преувеличивали как ее значение, так и ее пороки. Изабелла приехала во Францию подростком, не говоря ни слова по-французски. Ей было всего двадцать два года, когда болезнь впервые поразила ее мужа. Отлучки короля особенно тяготили ее, так как он не мог вспомнить, кто она такая, отказывался принимать ее и время от времени прибегал к рукоприкладству. Он разбивал изображение ее гербов в витражах дворца и пытался соскрести ее герб, выгравированный на серебряной посуде, подаваемой к их столу. Ходили слухи, что он делал унизительные предложения своей невестке, Валентине Висконти, герцогине Орлеанской. Изабелла была чужой при французском дворе. Приземистая и невзрачная, согласно французским представлениям о женской красоте, и чрезмерно любящая деньги, она никогда не пользовалась популярностью в народе и не была любима во дворцах принцев. Но ее нельзя было отодвинуть на задворки, так как она имела значительное влияние на короля в периоды просветления его рассудка. К тому же она была матерью девяти королевских детей, родившихся между 1389 и 1407 годами, от которых зависело будущее династии. Изабелла была решительной и хитрой. Вынужденная бороться за себя с ревнивыми обитателями отеля Сен-Поль, Изабелла стала силой, с которой приходилось считаться. По мере роста ее влияния росли и ее требования к ресурсам мужа. Когда стало ясно, что Карл VI не вылечится окончательно, более того, может даже умереть, ей предоставили собственный двор и Совет. В конце концов, их поселили в отеле Барбетт, внушительном особняке рядом со старыми стенами Филиппа II Августа, расположенном на небольшом расстоянии к северу от отеля Сен-Поль. Ей было предоставлено пособие из казны на содержание детей и контроль над собственными земельными владениями. Она получала частые и все более щедрые денежные, ювелирные и земельные пожалования. К 1406 году ее доход вырос до более чем 140.000 ливров в год, то есть за двенадцать лет увеличился в четыре раза. Изабелла установила тесную связь со своим старшим братом, Людвигом VII Бородатым, герцогом Баварско-Ингольштадским, проницательным и жадным профессиональным придворным, паладином и дамским угодником, который прожил во Франции с 1391 по 1415 годы. В течение этих лет Людвиг верно служил политическим советником Изабеллы и был ее глазами и ушами при дворе, обеспечивая себя за счет щедрот короля, королевы и молодого Дофина. Выгодные браки принесли ему в придачу ларцы с драгоценностями, крупные денежные подарки, а также пенсии и выплаты, которые оценивались примерно в 30.000 франков в год[25].
"Герцоги забрали все, — жаловался адвокат Жан Жувенель де Юрсен, — и распределили между своими сторонниками так, как посчитали нужным". Слово все было преувеличением, но истинные факты были достаточно серьезными. В начале XV века два дяди короля по отцовской линии напрямую контролировали около двух третей территории Франции и присваивали примерно четверть доходов короны. Однако они были далеко не единственными претендентами на королевскую казну. Три других королевских принца, герцоги Орлеанский, Анжуйский и Бурбонский, также пользовались широкими правами на доходы от королевских налогов в своих владениях и периодически получали пенсии и подарки. Множество более мелких дворян имели свои собственные, более мелкие преференции. У каждого из этих людей были клиенты, протеже и сторонники в их владениях, которые ожидали от них подачек и милостей. Река пенсий, подарков и повышений жалованья текла в кошельки их союзников и сторонников в высших слоях государственной службы[26].
Самым выдающимся из этих хищников, поскольку он имел самые большие амбиции, был брат короля, Людовик, герцог Орлеанский. В 1400 году Людовику было двадцать восемь лет, он был на два года моложе короля. Осиротев в детстве, братья воспитывались вместе под отдаленной опекой своих дядей. В течение восьми лет, вплоть до реального воцарения Карла VI в 1388 году, они страдали от одного и того же удручающего сочетания высокого положения и практического бессилия. Этот опыт создал между ними пожизненную связь, которая сохранилась на протяжении всех превратностей жизни короля и дала Людовику Орлеанскому возможность влиять на короля в периоды ясности его рассудка. Как и его брат, Людовик был непоседой, самовлюбленным и экстравагантным. Но Людовик никогда не мог похвастаться уважением или благоразумием, которые прикрывали излишества короля. Его считали порочным: беспутным и неуравновешенным, любителем азартных игр и бабником, окружавшим себя беспутными друзьями и устраивавшим развратные вечеринки. Его навязчивый интерес к колдовству и черным магическим искусствам не был ни для кого секретом. Все это затмевало его несомненные способности. Ведь Людовик был политиком исключительных способностей, обаятельным, любезным, проницательным, высокоинтеллектуальным и дельным в советах, обладающим выдающейся памятью и способностью сконцентрироваться на деле[27].
24
Rey, ii, 594–5, 596–8; Lacour (1934 [3]), 236–42; Froissart, Chron. (KL), xiv, 63 (quotation). Лангедок: Ord., viii, 434–5; Hist. Gen. Lang, ix, 986–7, x, 1072–3; AN J188B/15 (regrant, Feb. 1402); AN J382/17 (revenues). Королевские налоги: Choix de pièces, i, 243–5; Figures from AN KK250 and Rey, ii, 597–8.
25
Изабелла: сбалансированная оценка в Gibbons. Симптомы короля: Chron. R. St-Denis, ii, 404–6, 486. Ресурсы: Kimm, 40–4, 46–8, 85–114; Rey, ii, 178, 179–80; Thibault, 236–45, 254–6, 261–2, 267–8. Людвиг Баварский: Thibault, 318–20, 370–1; Collections du trésor royal, 38–40, *493–6; cf. Buonaccorso Pitti, Cronica, ed. A. Bacchi de la Lega (1905), 94; Rey, ii, 190–1, 305.
26
Jouvenel, Hist., 186; Rey, ii, 579–80, 582–8, 590–3.
27
Songe Véritable, 292, 302–3; Chron. R. St-Denis, iii, 758; Philippe de Mézières, La songe du vieil pélerin, ed. G. W. Copland (1969), ii, 466–9; Deschamps, Oeuvres, vii, 120–1; *L. de Carbo