Страница 1 из 243
Джонатан Сампшен
Столетняя война
Том IV
Проклятые короли
Для Фредди
Предисловие
В начале XV века Франция, самое сильное и густонаселенное национальное государство средневековой Европы, пережила полный внутренний крах и частичное завоевание иностранной державой, чему не было прецедента ни в ее ранней истории, ни в более поздней вплоть до 1940 года. История этих лет обрамлена двумя политическими убийствами. В ноябре 1407 года Людовик герцог Орлеанский, брат короля и фактический правитель Франции, был убит на одной из улиц Парижа бандой, нанятой его кузеном Иоанном Бесстрашным, герцогом Бургундским. Двенадцать лет спустя, в сентябре 1419 года, Иоанн был в свою очередь убит на мосту Монтеро в ходе тщательно спланированной операции, санкционированной Дофином Франции и осуществленной его ближайшими помощниками, большинство из которых были протеже Людовика при его жизни. Эти убийства развязали гражданскую войну во Франции, которая длилась целое поколение и по ожесточенности и жестокости сравнялась с религиозными войнами конца XVI века и революциями 1789 и 1870 годов. В результате катастрофы, Франция оказалась во власти одного из самых выдающихся правителей Средневековья, Генриха V Английского, который захватил сначала Нормандию, а затем Париж и большую часть северной Франции. Английские читатели, естественно, воспринимают победы Генриха V глазами англичан того времени, но на самом деле они были главой французской трагедии.
На эти необыкновенные события и во Франции, и в Англии наложилась непреходящая сила мифа. Во Франции они ознаменовали рождение нового патриотизма, послужили отправной точкой для некоторых основополагающих национальных мифов, которые и по сей день влияют на восприятие того периода. В Англии последующие поколения будут постоянно оглядываться на век кратких, но впечатляющих достижений как на меру удачи своих правителей. Даже сейчас трудно представить историю Англии XV века без захватывающих образов Шекспира, который два века спустя создал свое собственное повествование об этом периоде страны, все еще не определившейся со своим местом в мире.
В этой истории доминирует жизнь и смерть города Парижа, который достиг высшей и низшей точки своей средневековой истории в период, охватываемый этим томом. Именно в Париже французские принцы вели борьбу за власть вокруг инертной фигуры безумного короля. Именно в Старом дворце, Лувре, отеле Сен-Поль и отеле Бурбонов происходили некоторые из самых значительных дипломатических встреч. Именно тюрьмы Шатле и Консьержери стали свидетелями самых страшных сцен массовых убийств в средневековой истории Франции. Именно на улицах и в переулках многолюдных правобережных кварталов и под сенью Бастилии Сент-Антуан насилие толпы решало судьбу правительств. И именно в Париже английский король взял под контроль институты власти французского государства, разместив своих солдат в казармах и своих чиновников в офисах, тем самым осуществив мечту, которую его предшественники никогда не осмеливались воспринимать всерьез.
Ритуалы легитимности и внешние формы власти имели значение в Средние века, но лишь немногие правители того периода соответствовали своим великим должностям. Кто же были "проклятые короли", о которых говорится в подзаголовке этого тома? Самым печальным из них, несомненно, был благодушный, но умственно неполноценный Карл VI Французский, кукла на троне, одновременно незаменимый и бесполезный, чьи полномочия были узурпированы окружающими в собственных целях. Почти такой же трагической фигурой была его королева Изабелла Баварская, которая была вынуждена заниматься политикой, чтобы защитить интересы своих малолетних детей, но ее перехитрили более умные люди — ее шурин и предполагаемый любовник Людовик герцог Орлеанский, убийца Людовика Иоанн Бесстрашный и мятежный гасконский диктатор Бернар граф Арманьяк. Были и другие: неопытный Дофин Карл де Понтье, будущий Карл VII, последний выживший сын Изабеллы, от которого она в конце концов отказалась и лишила наследства; наивный романтик Сигизмунд I Люксембургский, король Германии, бессильный банкрот с претензиями на переустройство Европы; некогда паладин европейского рыцарства Генрих IV, который захватил трон Англии в результате безжалостного переворота, но, ослабленный болезнью и терзаемый чувством вины, оказался способен править лишь время от времени; жалкий ребенок-король Яков I Шотландский, захваченный в море и почти два десятилетия содержавшийся в английских тюрьмах в качестве политической пешки своих тюремщиков. Даже Генрих V оказался влекомым течением событий, которые он не мог контролировать, взвалив на себя непосильное для своего королевства бремя, которое не смог выдержать ни один из его преемников. Он умер от дизентерии во французском королевском замке в возрасте тридцати шести лет, всего за два месяца до того, как должен был стать королем Франции.
Как и предыдущие тома этой истории, этот представляет собой повествование в аналитических рамках, определяемых великими темами того времени: растущая демократия улиц, зарождающиеся силы национализма, распад традиционных форм власти, вторжение в великую страну более мелкого и бедного, но лучше организованного соседа. Нарративные источники этого периода необычайно богаты и разнообразны. Проницательный и мнительный Мишель Пинтуан, кантор королевского аббатства Сен-Дени и официальный хронист монархии; пикардийский дворянин Ангерран де Монстреле, который продолжил великую хронику Фруассара с высоким уровнем точности, но без литературного блеска своего предшественника; французский герольд Жан Лефевр, наблюдавший за битвой при Азенкуре из английского лагеря; анонимный парижский священник, который на протяжении более четырех десятилетий в язвительных тонах описывал жизнь города с улиц; английский солдат Джон Пейдж, вероятно, скромный лучник, который написал историю осады Руана в стихах в стиле doggеrel[1] с непосредственностью, сравнимой только с частными письмами англичан домой, которые сегодня открываются все больше: эти и подобные им люди наблюдали за событиями по мере их развития, представляя разные полюса современного бытия. Я широко использовал их и других современных авторов, но настоящее повествование сформировано в основном под влиянием многочисленных документов, опубликованных и неопубликованных, английского и французского правительств и богатых архивов бургундских герцогов Валуа. В этом и других отношениях принципы, на которых написан этот том, те же, что и в предыдущих томах.
Меня часто спрашивают, сколько будет томов. Ответ заключается в том, что следующий том, который продолжит историю до фактического окончания английского присутствия во Франции в 1450-х годах, будет последним. Кале оставался в руках англичан в течение столетия после этого, а английские короли продолжали называть себя королями Франции до 1802 года. В заключительной главе этого тома будет прослежена эта любопытная загробная жизнь самой долгой и изнурительной войны Англии.
Этот том посвящен моей старшей дочери, которая родилась в 1979 году, в год, когда я приступил к этой работе.
ДЖ.П.К.С.
Бербигьер
сентябрь 2014 года
Глава I.
Париж 1400: время удачи
3 июня 1400 года византийский император Мануил II Палеолог въехал в Париж. По пышным стандартам тогдашних государственных визитов Мануил II представлял собой жалкую фигуру. В сопровождении менее шестидесяти своих приближенных, говорящий только по-гречески, верхом на одолженном белом коне и зависящий в своих дорожных расходах от принимающей стороны, он приехал просить денег и войск в надежде сохранить свои сократившиеся владения от посягательств турок-османов. Однако то, чего Мануилу II не хватало в силе и богатстве, он с лихвой компенсировал престижем своей короны — пережитком последней империи, объединившей все христианство под единым правительством. Правители Франции были полны решимости насладиться отраженным светом славы и продемонстрировать великолепие своей столицы. Две тысячи знатных горожан выстроились вдоль дороги от укрепленного моста Шарантон к востоку от города, по которой приближался император. Председатели и судьи Парламента приветствовал его у обочины дороги, одетые в свои служебные мантии и окруженные 500 сопровождающими. Навстречу императору вышли три французских кардинала, каждый со своей внушительной свитой. Король, Карл VI, наслаждавшийся в то время периодом просветления рассудка, ожидал Мануила II у ворот Сент-Антуан под стенами Бастилии в сопровождении своей семьи и советников, окруженный плотной толпой дворян и массой трубачей и оркестрантов.
1
Doggerel, или doggrel, — поэзия с нерегулярным ритмом и рифмой, часто преднамеренно, для пародийного или комического эффекта.