Страница 223 из 243
Капитуляция Мо изменила ситуацию. В течение последних четырех лет он был самым крупным и опасным дофинистским гарнизоном на севере Франции. Его завоевание, последовавшее за освобождением долин Сены и Йонны, освободило подходы к Парижу с востока и значительно облегчило длительный продовольственный кризис в городе. Суровые условия капитуляции вывели из войны сотни самых опытных солдат Дофина. Но косвенные последствия оказались еще более значительными, поскольку взятие крепости быстро разрушило некогда мощные позиции Дофина к северу от Парижа. Поскольку англичане теперь удерживали все основные переправы через реки Сена и Марна, гарнизоны Дофина на севере были отрезаны от главных центров его власти в бассейне Луары. Помощь могла прийти к ним извне только по морю через Ле-Кротуа и Сен-Валери. Теперь советники Дофина осознали катастрофические последствия своего решения не предпринимать попыток деблокады Мо. Другие дофинистские гарнизоны поняли, что они остались одни и у них не было желания разделить судьбу защитников Марки. Не имея активной поддержки со стороны принца, за чье дело они сражались, они были склонны уходить, пока есть возможность[931].
Первым покорился Компьень. Его капитан, Гийом де Гамаш, быстро пришел к выводу, что его гарнизон больше не обороноспособен. Некогда Компьень был самым крупным гарнизоном дофинистов на севере, но теперь его численность сократилась, а запасы были невелики. Генрих V жестоко решил эту дилемму. Он послал гонцов в Компьень, чтобы объявить, что брат Гийома, аббат Сен-Фарон из Мо, который в то время был пленником в Париже, будет утоплен в Сене, если город не будет сдан в ближайшее время. 16 мая 1422 года, менее чем через неделю после падения Марки, Гийом де Гамаш заключил соглашение о капитуляции, даже не выдержав осады. Для сдачи города была назначена дата — 18 июня. Англичане должны были появиться с войском перед воротами, и если Дофин лично не явится, чтобы бросить им вызов, гарнизон сдаст город со всеми пленными. Одновременно должны были сдаться три гарнизона замков в долине Уазы, а также недавно завоеванный замок Мортемер в Пикардии[932].
Это был самый яркий пример того, как Генрих V использовал своих пленников в качестве орудия шантажа. Но он был не единственным. Перон де Люппе спас свою жизнь, организовав сдачу своего замка Монтегю, к северу от Реймса, одного из последних дофинистских гарнизонов, имевших хоть какое-то значение в Шампани, вместе с гарнизонами двух других замков. Его племянник, оставленный там командовать, беспрекословно подчинился. Ги де Нель, сеньор де Оффемон, пошел еще дальше. Деморализованный пленением и ранениями, он полностью отказался от дела Дофина и подчинился Генриху V. Его освободили без выкупа, подтвердили владение всеми его землями и помиловали за годы, проведенные в качестве главного представителя Дофина на севере. Взамен Оффемон дал клятву соблюдать договор, заключенный в Труа. Как лейтенант герцога Орлеанского в графстве Валуа он организовал сдачу всех замков герцога, находившихся под его контролем. Среди них были могучая крепость Людовика Орлеанского в Пьерфоне, великий замок XIII века в Крепи-ан-Валуа, собственный замок Ги де Нель в Оффемоне и несколько других замков в верхней долине Уазы. Во всех этих местах гарнизонам были обещаны жизнь и свобода. Но им не оставили свободы присоединиться к другим дофинистским гарнизонам или занять новые места. Их под охраной переправили через Нормандию, чтобы они присоединились к Дофину за Сеной. Вскоре единственной крупной крепостью дофинистов в долине Уазы остался штаб Потона де Сентрая в Гизе. Лишившись развитой сети взаимной поддержки, от которой они раньше зависели, небольшие гарнизоны в Бовези и Шампани быстро исчезли. Они покидали свои замки, оставляя их в огне, и бежали со своим оружием и добычей в Гиз или растворялись в мире безработных солдат. Дальше на запад Жак д'Аркур все еще держался в устье Соммы. Но он уже не представлял собой той силы, которая была раньше, когда он мог призвать на помощь сотни конных людей из гарнизонов по всей северной Франции[933].
Англичане сделали перерыв для перегруппировки. Герцог Бедфорд высадился со своими войсками в Арфлёре в начале мая 1422 года в сопровождении королевы. Генрих V и его супруга въехали в Париж вместе, 30 мая, и расположились в Лувре. 3 июня, после окончания празднования Троицы, в парижском особняке Нельский отель, когда-то принадлежавшем герцогу Беррийскому, состоялось совместное заседание английского, французского и нормандского Советов Генриха V. На заседании присутствовали герцоги Бедфорд и Эксетер, граф Марч и Артур де Ришмон, а также много чиновников, включая канцлера Франции Жана Ле Клерка, первого президента Парламента Филиппа де Морвилье и епископа Кемпа, который недавно сменил Филиппа Моргана на посту канцлера Нормандии. Все вместе они решили завершить уничтожение гарнизонов Жака д'Аркура в Пикардии до того, как дофинисты успеют восстановить положение. Жан Люксембург, который был бы естественным лидером этого наступления, слег от болезни в своем парижском особняке, а его армия рассеялась, оставшись без оплаты. Поэтому, пока Бедфорд шел вверх по долине Уазы, чтобы принять капитуляцию Компьеня, граф Уорик вторгся в Пикардию с остатками армии осаждавшей Мо и рекрутами из гарнизонов Верхней Нормандии, всего, вероятно, от 2.000 до 3.000 человек[934].
Освободившись от угрозы со стороны Компьеня в своем тылу, Уорик быстро продвигался через Виме. Гамаш, который в апреле успешно отбился от бургиньонов, был оставлен без боя. Луи де Шамбронн, один из главных союзников Аркура в этом регионе, заключил договор, по которому это место сдавалось в обмен на свободный проход за Сену. В Ле-Кротуа от имени двух королей Англии и Франции была отправлена делегация, чтобы призвать Жака д'Аркура сдать свои крепости. В ее состав входили английский герольд, магистр королевских арбалетчиков Гуго де Ланнуа, и два французских епископа, один из которых был ярым англофилом, епископом Бове, Пьером Кошоном, а другой — родным братом Аркура, Жаном, епископом Амьенским. Требование Уорика было в итоге отклонено, но очевидно, что Жак д'Аркур поддался искушению.
В конце июня 1422 года граф Уорик осадил Сен-Валери на южной стороне устья Соммы. Флот торговых судов, реквизированных в портах Нормандии, прибыл, чтобы заблокировать город с моря. После нескольких дней сильной бомбардировки гарнизон Сен-Валери заключил соглашение о капитуляции. К 7 июля Уорик перешел Сомму вброд у Бланштака и начал осаду Ле-Кротуа. Кроме Гиза в верхней части долины Уазы и небольшого речного порта Нуайель в устье Соммы, это было все, что осталось от великой цепи дофинистских крепостей, которая всего шесть месяцев назад протянулась через всю Францию от Ла-Манша до Шампани. При дворе Дофина моральный дух упал до самой низкой точки. За эти недели Ален Шартье закончил диалог в прозе Quadriloge Invectif (Четырехголосая ивектива). "Сейчас, в этом 1422 году, — писал он, — я наблюдаю, как король Англии, этот древний враг нашего королевства, преумножает наш позор и унижение, пожирает наши трофеи, выставляет на посмешище все наше мужество и наши великие деяния и привлекает на свою сторону самых стойких людей из нашей партии"[935].
Самым явным признаком того, что Генрих V уничтожил последствия поражения при Боже, было отношение к нему со стороны приспособленцев среди феодалов Франции, чьей главной заботой было быть на стороне победителя. Граф Фуа так и не подтвердил соглашение своих послов с Генрихом V в Руане в предыдущем году и не предпринял обещанного наступления на правительство Дофина в Лангедоке. Но после возвращения английского короля в Иль-де-Франс осенью 1421 года он возобновил переговоры. Его послы появились в штаб-квартире Генриха V под Мо на последних этапах осады. 3 марта 1422 года они наконец принесли клятву соблюдать договор в Труа от имени своего господина, и Генрих V передал ему управление Лангедоком от имени Карла VI. В обмен на субсидию, крупный денежный аванс и обещание щедрых территориальных уступок за счет французской короны послы графа взяли на себя обязательство, что 1 июня он наконец начнет наступление в Лангедоке. Послы лично отправились в Саутгемптон для получения аванса. Три недели спустя, в Дижоне, герцог Лотарингский в присутствии Филиппа Бургундского наконец поклялся признать Генриха V наследником французской короны после двух лет колебаний[936].
931
Monstrelet, Chron., iv, 97.
932
*Carolus-Barré (1988), 385, 387–92; Monstrelet, Chron., iv, 97–8; Chron. R. St-Denis, vi, 452; Jouvenel, Hist., 388. Люппе: 'Chron. Cordeliers', 317; Monstrelet, Chron., iv, 98.
933
Monstrelet, Chron., iv, 96–8; *Gut (1996), 162–3, 271–7.
934
PRO E403/655, m. 17 (29 июля) (Бедфорд); Monstrelet, Chron., iv, 98–100, 103; Carolus-Barré (1988), 385; Fauquembergue, Journ., ii, 49–50, 51; 'Chron. Cordeliers', 316–17.
935
Fenin, Mém., 181–2; Chartier, Quad. Invect., 7. Gamaches: *Fenin, Mém., 302–6; Monstrelet, Chron., iv, 98, 101. O Луи де Шамбронне: ibid., iv, 21. St-Valéry: PRO C64/17, m. 15d; Monstrelet, Chron., iv, 101–2; 'Chron. Cordeliers', 320. Ле-Кротуа: Monstrelet, Chron., iv, 103–4; PRO E364/69, mm. 6, 6d, 7 (Филипп) (осада).
936
Фуа: Foed., x, 176–95. Платежи: ibid., 204; PRO E403/655, mm. 1, 6 (20 апреля, 28 мая). Герцог Лотарингский: Foed., ix, 909–10; Choix de pièces, i, 412–13; *Plancher, iv, no. 17.