Страница 32 из 278
Как и в Керси и Руэрге, как только стало ясно, что Лимузен не удержать, англичане оставили его партизанам. Обресикура на посту лейтенанта сменил сэр Джон Деверо, английский капитан гарнизонов в Ла-Сутеррене и Сен-Севре на северной границе провинции. Деверо терроризировал северные районы Лимузена и заключил союзы с гасконскими компаниями, которые делали то же самое на юге. В начале 1371 года Бертука д'Альбре и Бернар де Ла Салль стали проникать в Лимузен из Керси и Канталя. В начале года Перро де Галар, гасконский сторонник Бертуки, захватил и снабдил гарнизоном небольшой городок Уссель, расположенный на старой римской дороге из Клермона в Бордо. Многие небольшие города южной границы, подчинившиеся офицерам Карла V, были заняты небольшими группами солдат, набранных из гасконских и французских бандитов, которых здесь наверняка помнили по прежним временам. К лету 1371 года англо-гасконские компании удерживали кольцо фортов вокруг самого Лиможа, хотя это место все еще номинально оставалось владением принца Уэльского[142].
Перигор был для англичан более удобной провинцией, чем Лимузен. Он был более доступен из прибрежных регионов, где были сосредоточены основные их силы. Кроме того, в Перигоре у них было больше значимых союзов. В начале декабря 1370 года Джон Гонт и граф Кембридж осадили город Монпон с большой армией англичан, которых поддерживали многие сеньоры Аквитании. Монпон был небольшим обнесенным стеной городом с мощным замком, охранявшим мост через реку Иль всего в двадцати милях от Либурна. В начале года он был захвачен Бертраном Дю Гекленом, оставившим защищать его Сильвестра Будеса, своего кузена, который командовал одним из бретонских отрядов на службе герцога Анжуйского. Сравнительно небольшой гарнизон Будеса сковал силы Джона Гонта более чем на два месяца. Гонт, испытывая сильное раздражение, методично засыпал рвы замка бревнами и землей. Затем последовала серия штурмов со специально построенных передвижных укрытий и пандусов, в то время как английские лучники осыпали защитников стрелами. Но защитники все их отбили[143].
В январе 1371 года осада Монпона, казалось, могла перерасти в крупную операцию. Бертран Дю Геклен считал ее снятие делом своей чести. В декабре он начал собирать войска. Примерно в середине декабря герцог Анжуйский решил поднять ставки. Он не только вознамерился лично руководить спасением города, но и убедил своих братьев, герцогов Беррийского и Бургундского, присоединиться к нему со своими войсками. Сбор в кратчайшие сроки большой армии в нескольких частях Франции для участия в зимней кампании на юго-западе сильно ударил по финансам герцога, поскольку ему пришлось взять на себя обязательства по оплате не только своих войск, но и войск своих братьев. Огромный подымный налог, утвержденный Генеральными Штатами Лангедока в 1370 году, уже был направлен на погашение займов и задолженности по зарплате, оставшейся после летней кампании герцога. Вооруженные новостью о том, что три королевских принца и коннетабль Франции должны были прибыть в Монпон, советники герцога смогли добиться от представителей Лангедока еще два франка с каждого домохозяйства, доведя до более чем пяти франков общую сумму подымного налога, введенного за последний год[144].
Учитывая масштаб операции, расстояния и финансовые затруднения герцога Анжуйского, армия помощи была собрана с впечатляющей скоростью. Но она оказалась недостаточно быстрой. Коннетабль двинулся из Парижа на юг, объединив силы с герцогом Беррийским в Бурже и с Филиппом Бургундским в Клермоне в Оверни. Вся армия собралась в поле за городскими воротами 17 февраля 1371 года. Армия герцога Анжуйского начала сбор в Монтобане 19 февраля. Французский гарнизон Монпона знал, что помощь уже на подходе, но после одиннадцати недель осады он больше не могли держаться. Примерно 19 или 20 февраля 1371 года Джон Гонт начал самый ожесточенный штурм стен. Видя, что они не в состоянии оказать сопротивление, защитники послали герольда для переговоров с осаждающими. Штурм был ненадолго приостановлен, пока капитаны гарнизона торговались за свои жизни. Фруассар приводит подробный отчет о переговорах, который, вероятно, является выдуманным, но многое говорит формальностях, которые определяли ведение войны, по крайней мере, среди тех, кто сражался за принцев, а не за себя. Маршал Джона Гонта, Гишар д'Англе, сначала сказал защитникам, что герцог даже не собирается лишать их жизни после всех тех неприятностей, которые они ему доставили. Один из бретонских капитанов, выступавший в качестве представителя осажденных, ответил:
Сэр Гишар, мы солдаты на жалованье у короля Франции, и мы стремились выполнить свой долг перед нашим господином, как вы бы сделали это для своего. Мы призываем вас поступить с нами справедливо, в соответствии с законом войны, как должны поступать друг с другом рыцари и оруженосцы, и как, по вашему мнению, мы должны были бы поступить с вами, если бы вы находились в таком же положении.
В итоге было решено, что город и замок будут сданы сразу, а гарнизон взят в плен. Им обещали сохранить жизнь, за исключением сеньора этих мест, который в прошлом году открыл ворота войскам Дю Геклена. Однако он уже успел сбежать через ворота во время последнего штурма, и его нигде не могли найти[145].
Герцог Анжуйский отказался от участия в кампании, как только до него дошли новости о сдаче города. Это поставило его братьев в затруднительное положение. Они двигались из Оверни двумя разными путями. Герцог Беррийский и коннетабль выбрали северный путь по старой римской дороге в Бордо, а Филипп Бургундский прошел южнее, через долину Ло. Герцог Беррийский и Дю Геклен решили не отступать, а продолжить наступление и атаковать город Уссель, главный гарнизон рутьеров в южном Лимузене, который находился в нескольких милях впереди. Уссель энергично оборонялся. Французы начали штурм стен сразу же после прибытия, но когда он провалился, им пришлось организовать осаду, к которой они были плохо подготовлены. У них не было тяжелого осадного оборудования и очень ограниченные запасы продовольствия. К тому же, было жутко холодно. В первую же ночь началась снежная буря. "Бог-отец, царь небесный, был в ту ночь англичанином", — говорили французы, по словам биографа Дю Геклена. Через несколько дней к осаде присоединился Филипп Бургундский и его появление, возможно, спасло честь французов. Гарнизон Усселя держался не ради чести, а ради денег, и согласился продать это место, пока еще мог рассчитывать на разумные условия. Осажденные потребовали большую сумму денег и безопасный проход через весь Лимузен, чтобы присоединиться к сэру Джону Деверо в Сен-Севере. 4 марта французская армия ушла, а через несколько месяцев Уссель был вновь захвачен другой гасконской компанией[146].
24 февраля 1371 года английский Парламент собрался в Расписной Палате в Вестминстере под знаменитыми картинами, изображающими батальные сцены из войн Птолемея и Иуды Маккавея. Уильям Уайкхем произнес вступительную речь, как и в 1369 году. Это было мрачное послание. Со времени их последней встречи, сказал он собравшимся, когда они одобрили возобновление королем войны и претензий на трон Франции, Эдуард III, с огромными затратами, отправил своих капитанов на континент, чтобы восстановить свои права. Но король Франции стал настолько силен, что теперь он в состоянии вновь завоевать все континентальные владения Эдуарда III и собрать достаточно большой флот, чтобы уничтожить весь флот Англии и переправить армию вторжения через Ла-Манш для грабежа и завоевания королевства. Это было сильным преувеличением, о чем наверняка знали министры Эдуарда III, но истинная ситуация была на самом деле достаточно серьезной В течение двух лет Эдуард III пытался вести войну на нескольких фронтах, финансируя ее в основном за счет личных сбережений и займов. К этому времени стало ясно, что он имеет дело с гораздо более грозным и сильным врагом, чем Иоанн II. Война шла плохо, и значительное увеличение налогов было неизбежно. Королевский Совет сообщил Палате Общин, что правительству срочно требуется субсидия в размере 100.000 фунтов стерлингов, половина из которых должна была поступить от мирян, а половина — от духовенства, которое должно было собраться после роспуска Парламента. Это было исключительно большое требование. Оно почти вдвое превышало обычную сумму парламентской субсидии.
142
Gregory XI, Lettres (Франция), nos. 229, 550–2; A
143
Chron. norm., 200; Chron. premiers Valois, 208–9; Petit Thalamus, 385; Froissart, Chron. (SHF), viii, 12–15, 263–6. O Будесе: Inv. AC Périgueux, 84, 85; BN PO 548, Budes/2, 3.
144
Chron. norm., 200; Chron. premiers Valois, 209; Morice, Preuves, i, 1647; *Hay du Chastelet, 337–9; Arch. Montpellier, i, nos. 3924–5; Gregory XI, Lettres (Франция), no. 17; *Itin. Ph. le Hardi, 484. Финансы: *L. Menard, iii, 3; BN Fr. 26010/1131; Douze comptes d'Albi, i, 182 (1297), cf. 184 (1340, 1361), 185 (1386), 188 (1453), 193 (1549); Arch. Montpellier, i, nos. 683–4, 3924–5.
145
Chron. premiers Valois, 210; Chron. norm., 200; Petit Thalamus, 385; Froissart, Chron. (SHF), viii, 15–17, 267–8, 270–1. Передвижения: Morice, Preuves, i, 1645–7; *Hay du Chastelet, 337–41, 343–6; AN KK251, fols. 31, 43; Itin. Ph. le Hardi, 65; Inv. AC Montferrand, i, 384–5; BN Fr. 26010/1136; N.a fr. 8604/15–16.
146
Itin. Ph. le Hardi, 65; Petit, 274–5; Mon. proc. canonisation Ch. de Blois, 281–2; Chron. norm., 201; Chron. premiers Valois, 210; Cuvelier, Chanson, i, 415 (ll. 21155–7); Inv. AC Montferrand, i, 385, 386; *Troubat, i, 231; Froissart, Chron. (SHF), viii, 23–4. Реоккупация: Reg. St.-Flour, 113. Герцог Анжуйский отправился в Лавур ок. 22 или 23 февраля: *L. Menard, iii, 4.