Страница 21 из 188
Изгнание англичан из Шотландии заняло более тридцати лет. В период с 1297 по 1305 год английский король жестоко подавил несколько восстаний шотландцев, храбро и умело руководимых, но слабо поддерживаемых населением. Однако в следующем, 1306 году Роберт Брюс (внук претендента 1292 года) с горсткой родственников и друзей захватил аббатство Скоун и возвел себя на престол на заменяющем его камне Изабеллы, графини Бьюкен. В первые недели переворот Брюса, должно быть, казался обреченным. Большинство шотландской знати было либо равнодушно, либо враждебно ему. Его люди были плохо экипированы, чтобы противостоять тяжеловооруженным всадникам английской армии, и у него не было больших осадных машин, которые были необходимы для захвата каменных крепостей англичан. Летом 1306 года его наспех собранная армия была разгромлена англичанами и их шотландскими союзниками. Сам Роберт был вынужден скрываться, а его семья стала жертвой жуткого террора. Дело Брюса было спасено от гибели благодаря событиям в других странах. В июле 1307 года Эдуард I умер в Берг-он-Сандс на Солуэй-Ферт, ведя новую армию в Шотландию. Первым и характерным действием его преемника стал повторный поход на север не увенчавшийся успехом. В то время как англичане направили свои силы на конституционный конфликт и гражданскую войну, Брюс постепенно распространил свою власть на большую часть Шотландии. В период между 1307 и 1313 годами он вернул все крупные английские крепости, кроме Бервика, Ботвелла и Стерлинга.
Осенью 1313 года Брюс осадил Стерлинг. Его английский губернатор, сэр Филипп Моубрей, согласился сдать его, если к середине лета 1314 года он не получит помощи. Эдуард II принял вызов. Он собрал новую армию и вторгся в Шотландию в июне за несколько дней до истечения срока сдачи Стерлинга. В последний день, отведенный для освобождения замка, его войска были атакованы при Бэннокберне, когда они еще были зажаты в изгибах и болотах реки Ферт и не успели выстроиться в боевой порядок. Англичане были разбиты с последовавшей ужасной резней. Эта битва укрепила власть Брюса в его королевстве и привлекла на его сторону большинство выдающихся шотландцев, которые оставались в стороне, пока вопрос был неопределенным, или даже активно помогали англичанам. То, что осталось от английских владений в Шотландии, быстро рухнуло. Стерлинг сдался сразу же, а вскоре после него сдался и Ботвелл. Бервик уцелел, но был предан (англичанином) в марте 1318 года. Английское правительство не могло заставить себя признать власть Брюса постоянной, но оно признало собственное поражение. В 1323 году было заключено перемирие на тринадцать лет, до июня 1336 года.
В течение трех столетий, последовавших за свержением Эдуардом I Джона Баллиола, не было периода, когда Шотландия не была бы потенциальным врагом в тылу Англии, источником постоянных трений и насилия, прерываемого периодическими перемириями и крупными кампаниями, последняя из которых произошла только во время Флодденской кампании 1513 года. Перемены глубоко затронули обе страны. К 1320-м годам Шотландия уже приобрела такую степень сплоченности и силу национального чувства, которую невозможно было представить за тридцать лет до этого. "До тех пор, пока в живых останется хотя бы сотня из нас, — заявили представители шотландской знати в Арброате в 1320 году, — мы никогда не согласимся, чтобы нами правили англичане". После многих лет, в течение которых Шотландия развивалась в основном по английскому образцу, две нации отдалились друг от друга. Перекрестное владение землей в Англии и Шотландии практически исчезло. Шотландские священнослужители получали образование за границей, в Париже или Орлеане, а не в Оксфорде. Право и институты власти Шотландии развивались по-своему.
В Англии, более крупной стране с более широкими проблемами, влияние шотландских войн было менее резонансным, но было два аспекта, в которых враждебность шотландцев сковывала ведение английской внешней политики в XIV и XV веках. Первое — это постоянный отток богатства и людских ресурсов, вызванный пограничными войнами даже во времена официального перемирия. Начиная с 1296 года шотландцы регулярно совершали небольшие набеги на северные графства в дополнение к случайным крупным вторжениям, внезапно пересекая Твид на своих маленьких лошадях, сжигая деревни и угоняя скот, грабя земли и здания богатых северных церквей и городов, таких как Карлайл, Хексхэм и Дарем. Налетчики достигли нового пика эффективности после битвы при Бэннокберне. Была создана высокоорганизованная система получения денег за защиту от набегов городов и церквей севера и разорения тех, кто не платил. Она приносила шотландцам значительные доходы и положила начало упадку экономики севера Англии. Это была страна, которую Жан Лебель, путешествуя с английской армией в 1327 году, назвал "дикой землей, полной безлюдных пустошей и больших холмов, в которой нет ничего, кроме диких зверей"[82]. Север Англии практически ничем не помог в долгих войнах Эдуарда III против Франции, кроме удержания границы. Пограничные графства, Камберленд, Уэстморленд и Нортумберленд, регулярно освобождались от уплаты налогов по причине своей бедности. Постепенное обезлюдение севера делало все более трудным набирать там солдат для защиты границы и практически невозможным вербовать их для службы на юге или на континенте. Обычной практикой в первые годы Столетней войны было не набирать войска для армий предназначенных для высадки на континент к северу от реки Трент. Это означало, что для ведения войны против Франции английское правительство лишилось услуг примерно пятой части своего населения.
Вторым неизменным последствием войн Англии и Шотландии стал Старый союз между Шотландией и Францией, который оставался кардинальным элементом внешней политики Шотландии до конца XVI века и, в некотором смысле, можно сказать, просуществовал до 1745 года. Первый официальный договор, который был заключен под угрозой неминуемого вторжения в октябре 1295 года, содержал все классические элементы. Филипп IV Красивый обещал, что если Шотландия подвергнется вторжению английского короля, то он "окажет им помощь, отвлекая упомянутого короля в других местах"; шотландцы же, со своей стороны, должны были вторгнутся в Англию "так широко и глубоко, как только смогут, ведя войну, осаждая города и опустошая страну", как только английский король отправится с армией на континент. Если сам Филипп IV Красивый иногда был бесцеремонным в соблюдении своих обязательств перед шотландцами, то его преемники относились к ним очень серьезно. Карл IV формально возобновил союз по Корбейскому договору в апреле 1326 года. Отказ Филиппа VI от союза с шотландцами в 1330-х годах, даже когда они, казалось, были на грани уничтожения, стал одной из главных причин большой англо-французской войны, начавшейся в 1337 году, в которой шотландцам предстояло принять самое активное участие. Часто забывают, что в 1346 году англичанам пришлось сражаться с шотландской армией на севере, а также с французской армией при Креси, и что шотландцы сражались как частные авантюристы во французской армией при Пуатье (1356) и в составе организованных контингентов во французских армиях XV века.
Войны англичан в Шотландии и на севере имели и другой, не менее важный результат. В течение пятидесяти лет до начала Столетней войны они создали военизированное общество такого типа, какого не существовало в Англии с XII века.
Основной проблемой англичан при формировании армий, была нехватка тяжеловооруженных кавалеристов. Их было меньше в Англии, чем во Франции, пропорционально населению страны. Это было результатом ощутимого сокращения числа мужчин, обладавших земельным богатством, позволявшим поддерживать статус рыцаря, а также лошадьми, снаряжением и досугом, которых требовала служба в кавалерии. В начале XIV века число мужчин, способных сражаться в качестве рыцарей, вероятно, не превышало 3.000 человек. Сюда входили не только рыцари, но и оруженосцы, которые, как правило, были людьми равнозначного социального статуса, но либо не могли, либо не хотели брать на себя все бремя рыцарства. Это было примерно в два раза меньше, чем у Генриха II во второй половине XII века. Не все из них были готовы сражаться: возраст, болезни и тяжелые времена были обычными оправданиями. Численность в некоторой степени восполнялась за счет набора людей более низкого происхождения, сержантов и других военнослужащих. Несмотря на это, Эдуарду III, который собрал большее количество тяжелой кавалерии, чем его отец или дед, никогда не удавалось собрать в одном месте более 5.000 человек, и то в исключительный год. Это составляло примерно одну шестую того, что в оптимальных условиях могло выставить французское правительство. В царствование Эдуарда I в одной армии редко собиралось более 500 рыцарей. При Эдуарде III, чья репутация и покровительство значительно усилили энтузиазм к рыцарству, их число, возможно, было вдвое больше. И это несмотря на энергичные и частые меры, известные как "побуждение к рыцарству", призванные заставить мужчин с достаточным богатством и статусом стать рыцарями под страхом конфискации их имущества.
82
Bel, Chron., i, 49.