Плоды мести

— Но ведь это же базовое понятие, — возразил Гарб. — Нельзя никого мучить и убивать просто так, потехи ради, даже если это не запрещено законом. Это просто плохо.

Хапуг едва не поперхнулся едой.

— Три раза ха! — звонко воскликнул он. — Думаешь, мой народ — полные чудовища, которые и рады бы истребить все живое на Лумее, но пока не могут? Понимаешь, хапуги вполне способны сопереживать, но только своим. У нас есть семьи, мы любим детей и заботимся о них. Чужие же чаще всего недостойны даже жалости, потому что они никогда не проявляли ее по отношению к нам. Мы же уроды и с нами можно делать все, что угодно.

— Кстати, о детях, — Гарба не слишком убедили слова Сконма. — Не ты ли используешь тела своих?

Пуджара будто огрели плетью.

— Не смей, — прошипел он, а из запястий его рук непроизвольно выдвинулись черные ядовитые шипы, которые он быстро спрятал обратно. — Ты не можешь представить, как это больно. Я не перестаю молится за их души каждый день. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, где они сейчас, ведь твое царство закрыто для них. Я всегда беру молодое тело и как можно дольше продляю ему жизнь, чтобы подольше не тревожить своих потомков. Но без этого меня не станет, а без меня не станет и нашего народа. Пока я жив, есть надежда на твое возвращение. А значит, есть надежда и для моих детей.

— Прости, — смутился шаман. — Это, конечно, меняет мое отношение, но все равно не оправдывает многие вещи.

— Будем считать, что мы не сошлись во взглядах, — согласился хапуг, с аппетитом уплетая лепешку. — Если рассказать моим подданным, что воплощение Разрушителя плохо относится к убийствам, поднимут на смех и перестанут в тебя верить. Так что лучше не распространяйся об этом. Теперь моя очередь.

Сконм проглотил большой кусок и отставил миску в сторону.

— Есть небольшое обстоятельство, которое меня смущает не первую сотню лет. Повелитель не отвечал на наши молитвы первое время после Исхода, а потом однажды явился в виде духа и начал давать очень странные поручения. Мы их исправно выполняли, и в результате эльфы взяли нашу основную цитадель штурмом. После этого мы перебрались сюда, а Отец снова пропал и начал являться только около года назад. Тогда же он приказал искать части посоха. Что ты обо всем этом знаешь?

Гарб задумался, как стоит отвечать на этот вопрос.

— Немного, — ответил он. — Примерно в это же время ко мне в лапы попал первый обломок Гобмобома. Если подумать, то эльфы и дворфы тоже жаловались, что боги не отвечали на их молитвы до недавнего времени.

— Интересно, — пробормотал Сконм. — Что-то происходит за пределами нашего смертного понимания, но я носом чую, это как-то связано с посохом и пробуждением его силы. Есть еще что-то?

Шаман поведал о рассказе Миримона и Адинуке, которого принял бог дворфов. За пять минут выражение лица пуджара успело поменяться от удивленного до невеселого.

— Это было бы отличной шуткой, если бы не оказалось грустной правдой, — помрачнел Сконм. — Есть еще кое-что. Видишь ли, Гарб, Повелитель говорил со мной даже сегодня, и это очень сильно меня тревожит. Он не может одновременно дремать в тебе и быть там, где я обычно с ним разговариваю.

— Значит, я не Быр-Хапуг! — обрадовался Гарб.

— Да простит Повелитель свою глупую личину! — удержался от более едкого замечания король хапугов. — Конечно, ты не он. Ты вместилище для его духа! Это очевидно любому посвященному, то есть, если подумать, то только мне. Раз уж мы это выяснили, то возникает вопрос, кто же тогда говорит со мной. И если копать глубже, то кто вдруг после длительного молчания богов заговорил со жрецами других народов примерно в одно и то же время? Ты не находишь странным такое совпадение?

Снисходительный тон Сконма неприятно задел Гарба, но он постарался пропустить его мимо ушей. В конце концов этот жрец старше на пару тысяч лет и, наверное, во столько же раз ворчливее и саркастичнее любого гоблина. Гарба учили уважать причуды старших и порой делали это розгами, так что въевшиеся с детства наставления сработали.

— Это действительно странно, — согласился шаман, проглатывая обиду, но не удержался и передразнил собеседника. — Есть еще что-то?

Сконм звонко рассмеялся, услышав свои же слова.

— Ты начинаешь мне нравится, — сказал он с хитрой улыбкой. — Есть. Сандро, с которым, как я знаю, ты уже знаком. Мне его притащили охотники, как забавную игрушку, а он оказался совсем не простым колдуном. Я даже какое-то время подозревал, что это он стал вместилищем для бога. Конечно же, Создатель никогда не выбрал бы сосудом для своего духа человека, но Сандро подвластна особая магия, которой, кроме него, владею только я и которой меня научил сам Повелитель. Ну, тот, кто являлся мне раньше. А еще он умеет такое, чего не умеет никто из смертных.

— И ты решил держать его рядом с собой?

— Именно, — кивнул хапуг. — Он как бы командует моей армией, строит козни, плетет интриги и наивно думает, что скоро сможет избавиться от меня и занять мой трон. К счастью, он не настолько умен, чтобы распознать мой замысел и даже не настолько, чтобы осознать, что мой народ никогда не пойдет за человеком. Я же только хочу понять, кто в него вселился. И как только это произойдет, он перестанет быть нужным.

— А в него кто-то вселился? — прищурил глаза Гарб. — Наше знакомство с Сандро началось с одного темного ритуала. Если коротко, то другой участник ритуала стал воплощением мира теней Умбры и чуть не открыл ей проход в иные миры.

Сконм устало потер глаза и взглянул на гоблина.

— Может быть, — сказал он. — Умбра на многое проливает свет, образно выражаясь, хотя она никак не объясняет схожесть нашей магии. В него что-то вошло, когда охотники пытались добыть недостающую часть посоха. Я посещал те места, но даже мне не удалось пробиться через защиту, которая там установлена. Нам нужно отправиться туда и попробовать вместе.

— Предлагаю не медлить! — чуть не крикнул Гарб, с радостью осознавая, что посох можно будет собрать совсем скоро.

Глава 33

«Бей первым!»

— Большой Лю

Удар. Отскок. Ложный выпад и снова удар. Лезвие секиры летит с оглушительным свистом и проносится в дюйме от головы. Срезанная с макушки прядь черными брызгами летит за металлом, но на это некогда обращать внимание. Умереть сейчас было бы совсем некстати, поэтому нужно сосредоточиться. Пока скорость реакции выручает, но долго так танцевать не получится.

Незримое присутствие Лю в голове ощущается все сильнее. Жахани молчит, но наблюдает так напряженно, что даже от этого раскалывается голова. Будто прямо через ноздри в мозг заколачивают раскаленные гвозди боевым молотом. Это отвлекает от боя.

Минотавр фыркает и топает копытом от досады.

— Да кто ты такой? — ревет он в недоумении.

Изо рта гиганта летят клочья пены. Кажется, он выдыхается.

— Он открылся, бей! — внезапно шепчет Лю.

Монах ныряет под смертоносное лезвие, делает подсечку. Минотавр теряет равновесие и неловко пытается воткнуть секиру в почву, чтобы уберечься от падения. Человек отталкивается от земли, взмывает в воздух и наносит удар ногой чуть ниже затылка рогатого.

Шейные позвонки минотавра сломались с громким щелчком, словно хрустнула под ногой сухая ветка в лесной чащобе. Тело выронило грозное оружие, конвульсивно дернулось и грузно осело на землю.

— Кто хоть это был? — поднимаясь с колен и вытирая пот со лба, пробормотал Михель. — Он хотя бы злой?

— Конечно, злой! Он на тебя первым напал, если что, — попытался уклониться от ответа Лю.

— Я жду.

— Ладно, — помялся жахани, — это было аватаром Му-Кирина.

— Мы убили бога справедливости минотавров? — обреченно уточнил человек.

Глубина его падения уже даже не пугала, начинал пугать предел возможностей.

— Не мы, а ты, — расхохотался Лю, — и не убил, а отправил поправлять здоровье в его царство. Он и так здесь бездну сил оставил и натворить успел много чего нехорошего. Это же он твоего приятеля проклял.