Плоды мести

Гарб задумался. Правда может оказаться не слишком приятной, но лучше знать, к чему нужно готовиться, чем изнывать от неведения.

— Действительно, как защитник веры, — сказал он наконец, — ты должен попасть в наш рай, но пока богиня в плену, она никого к себе в царство забрать не может. Если мы не преуспеем в ее освобождении, то после смерти все попадем в Шеол как духи. Насколько я знаю, гоблинов демоны не трогают по какой-то причине, но с тобой сложнее. Ты орк.

Аггрх понурил голову. К демонам или дьяволам ему не хотелось.

— И что же делать?

— Спасать богиню, разумеется, — улыбнулся гоблин. — К тому же, где-то в Шеоле обитает дух Рэкса. Твой сын орк только наполовину, но он как-то сумел отбиться от охотников из нижних миров. Я думаю, ему по силам защитить и тебя от любой нечисти. Главное, чтобы в момент твоей смерти он оказался рядом. Или я…

— Звучит обнадеживающе, — скривился орк, и в его карих глазах сверкнула решимость. — Значит, вперед за четвертой частью посоха. Даже если для этого нужно подружиться с хапугами, я согласен.

— Похвально, — сказал Гарб. — Что касается паладинства и служения богине, тут тебе придется постараться. Если я все правильно понял, Бирканитра терпеть не может грубых самцов, которые позволяют себе обижать самок. Она добрая, но такое не прощает. Сам решай, что делать с этим знанием.

***

— И не просите! — Аггрх и Рати в буквальном смысле приперли Адинука к стенке, но эльф не спешил сдаваться.

— Надеюсь, ты понимаешь, что Гарб тебя прихлопнет, если увидит в таком виде? — орк для убедительности крепче придавил длинноухого барда к стене каюты.

Лютня печально тренькнула.

Эльф субтильной змеей вывернулся из крепкой дружеской хватки и забился в угол, отчаянно мотая головой, от чего длинные ухоженные соломенные волосы красиво заструились по плечам. Бежать было некуда, на помощь надеяться глупо. Разве только вытащить паучиху из сумки, но Аггрх такое потрясение может и не пережить.

— Да он просто боится пить собственные зелья, — фыркнула хапуга, скрещивая руки на груди.

— Не зелья, а эликсиры! — эльфа задело за живое так, что его зеленые глаза даже перестали косить, а из речи пропали сравнения. — Не смейте путать точнейшие, тщательно выверенные научные рецепты с неумелой халтурой зельеваров, которые все ингредиенты насыпают на глазок!

Его собственные алхимические опыты чаще всего заканчивалось грандиозным взрывом, реже — едкими клубами зеленого или фиолетового дыма, но эльф все равно считал себя великим мастером. Все неудачи обычно объяснялись стечением обстоятельств.

— Значит, бояться нечего, — озорно подмигнула ему Рати.

— Я не боюсь! — гордо вскинул голову алхимик и тут же зажмурился и снова замотал головой. — Я не хочу снова становиться темным!

— Думаешь, мертвым быть полезнее для здоровья? — повела бровью хапуга. — Ты же слышал, что Гарб узнал о бледных богах твоих сородичей, которые живут на поверхности. Он их ненавидит, как и я. Только у моего народа с такими, как они, давняя вражда, а чувства нашего предводителя свежие. На темных он хотя бы не бросается.

— Не понимаете вы! — эльф снова отчаянно затряс головой, и Аггрх забеспокоился, что тонкие шейные позвонки барда могут не выдержать такой нагрузки. — Она меня снова не узнает! Я в прошлый раз неделю потратил, чтобы она убедилась, что это я, а не самозванец.

Рати посмотрела на Аггрха, морда которого озарилась отблеском понимания.

— Кто-кто? — спросила она у орка.

— Прелестная Милена, — ответил тот. — Черное ручное страшилище с восемью волосатыми ногами и двумя клешнями, как у краба-переростка. Ядовитое. Размером чуть меньше крупного буйвола. Ах, да. Забыл упомянуть про россыпь глаз на чешуйчатой голове. Ума, как у одаренного ребенка — даже писать и читать умеет. Он ее в сумке-уменьшалке держит и иногда достает поиграться.

Хапугу передернуло от одного описания. Орк осклабился и добавил:

— А еще она мне жизнь спасла, так что обижать ее никому не дам и сам не стану.

Эльф благодарно на него посмотрел, но тут же разочаровался.

— Пить будешь при ней, чтобы она видела трансформацию, — жестко отрезал Аггрх. — Сначала все ей объяснишь. Должна вспомнить твой старый облик. Все-таки не дикий зверь, память и соображалку имеет.

— Она привыкла к моей новой неотразимости, — пробурчал бард, но его сопротивление теперь уже носило скорее номинальный характер.

---

Глава 19

«Что делает троу, когда никого не убивает? Конечно же, предает».

— Адинук Хельвиафин, эльф-троу

Корабль уверенно двигался к намеченной цели: попутный ветер неплохо разогнал окирош, и пройденное расстояние стремительно увеличивалось. Трюмы ломились от провианта, всем матросам выдали денежное довольствие за целый год, как если бы они все время походов с Каввелем состояли во флоте Его Величества. И все же моряки ходили мрачнее туч, виднеющихся на горизонте. Разумеется, не из-за боязни шторма.

Спутники пропавшего капитана — вот что их беспокоило. Гномы неуютно чувствовали себя в компании свирепого орка, темного эльфа, постоянно горланящего песенки, и парочки все время выясняющих отношения гоблинов. Тем более, что одного они уже хорошо знали, а вторую… Ну, женщина на корабле всегда к несчастью, что только подтверждается той историей с принцесской из Фарукона. Все беды начались с нее. Хотя, к жизнерадостному эльфу команда неожиданно для себя не только привыкла, но и прониклась симпатией.

Трансформация Адинука прошла спокойно. Эликсир, как оказалось, алхимик предусмотрительно изготовил заранее. Тот просто ждал своего часа в бездонной сумке где-то между логовом паучихи и залежами свитков с текстами баллад. Светлый бард накапал себе десертную ложку бесцветной жидкости из темной стеклянной склянки, покрытой паутиной, брезгливо понюхал и решительно отправил содержимое в рот.

Паучиха, которой он предварительно почесал голову, доверчиво ткнулась ему в бок и тут же отпрянула. Преображение свершилось: бледная кожа сменилась иссиня-черной, зелень глаз налилась краснотой, соломенные волосы выцвели до серебристости. Неизменными остались лишь заостренные черты лица да косоглазие.

— Радость моя? — осторожно позвал питомицу троу.

Та бросилась к нему со всех ног и уронила на пол каюты.

— Эй! — хохоча и отбиваясь от ее попыток ластиться, воскликнул бард. — Задавишь! Кто тебя тогда кормить и чесать будет?

Похоже, прежний облик хозяина пришелся ей по вкусу куда больше.

— Узнала, — тихонько выдохнул орк и тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания, вышел на палубу, осторожно переступив высокий порог каюты.

Он все еще не испытывал к паукам теплых чувств независимо от их размера и степени дружелюбности.

— Как все прошло? — осведомился Гарб, печально взирающий на набегающие на нос корабля волны.

— Как по маслу — отчитался воин. — Можно показывать?

— Дай подумать, — попросил гоблин и попытался представить себе темного эльфа.

Образ поплыл перед глазами: мозг самостоятельно попытался подменить темного эльфа светлым. На светлого сознание среагировало попыткой привычного приступа ярости. Гарб сделал глубокий вдох, досчитал до ста и повторил эксперимент. На этот раз пошло легче. Еще немного и можно рискнуть.

— Веди, — разрешил он и смежил веки.

Аггрх медленно поплелся обратно, искренне надеясь, что троу за это время успел наиграться и уже спрятал зверюгу обратно в сумку.

Присутствие Рати шаман научился определять даже с закрытыми глазами. Девушка всегда приближалась беззвучно в своей шпионской манере, но Гарб все равно умудрялся точно знать, где она находится. Вот и сейчас для шамана не стало сюрпризом, когда его нежно погладили по голове изящной ладошкой.

— Ты пахнешь радостью, — сказал гоблин, не открывая глаз. — Что-то случилось?

С некоторых пор он доверял хапуге и мог себе позволить такую беспечность.