Плоды мести

— Шломаетша, — прошепелявил он.

— Не сломается, — уверенно возразил Каввель.

— Идут, — шепнул Ордан, и оба дворфа бросились прятаться в кусты по обе стороны от дороги.

Воин остался ждать, надеясь на преимущество внезапности и свою секиру. Тауросу редко ходят по одному. Одиночка уязвим, а пару минотавров, защищающих друг друга в бою, кроме заведомо превосходящих сил, способна остановить разве что другая пара таких же рогатых гигантов. Частые встречи четверок тауросу на поле боя неизбежно приводили к жертвам, из-за этого в пределах Лунного моря даже возникло суеверие о несчастливой природе цифры четыре. Если рождается ребенок с четырьмя рогами — это к беде. В отряде осталось четыре бойца — от одного стоит избавиться, а то гибель настигнет всех.

Пират усмехнулся, вспомнив про эту глупость. Его напарником был родной брат Аин. Взаимное предательство — и двоих минотавров оказалось вполне достаточно для смерти одного из них. Дальнейшее даже вспоминать не хотелось. Сейчас Каввель собирался доказать, что суевериям верить не стоит и он в одиночку способен победить целую пару.

Первым из-за поворота показался невысокий тауросу в полном боевом облачении. Броня из стали и адаманта покрывала его от рогов до копыт. Сокол на панцире недвусмысленно давал понять, в чьем подданстве находится владелец доспеха, а шлем на голове сообщал скорее о трусоватости воина. Такой доспех защищает от стрел и болтов, но сильно сковывает движения.

Каввель, не теряя времени, шепнул нужные слова, и секира преобразилась. Пират не уставал удивляться этому чудесному зрелищу: совершенно невзрачное оружие с насквозь проеденным в нескольких местах ржавчиной лезвием и источенной жуками рукоятью вдруг становится произведением искусства. Вот и сейчас лезвие стало адамантовым, а по его поверхности побежали первые предвестники поражения труса в латах: темно-синие искры, изредка меняющие цвет на голубой и иногда зеленый. Рукоять обрела прочность и удобно легла в ладони. Оружие стало легче перышка и понеслось к славе.

Противник в первое мгновение опешил, но, как и любой представитель своего вида, среагировал быстро. Недостаточно быстро. Его длинный меч мгновенно вылетел из ножен, но оказался отбит в сторону. В следующую долю секунды секира легко коснулась доспехов одним из лезвий — и несчастный скорчился на земле от жестоко скрутившей его тело судороги. Искры еще ни разу не подводили.

За поворотом послышался шум и навстречу неведомой угрозе выбежал второй тауросу с косматой рыжей гривой. Этот габаритами не уступал Каввелю, а кожаный доспех и секира с одним лезвием и крюком на обухе выдавали куда более опытного и умелого противника. Увидев бегающие по лезвию лабриса огоньки, напарника, ползающего под копытами и презрительную ухмылку на морде Каввеля, он страшно заревел.

— Так-так! — почти одновременно с двух сторон в панцирь фаруконца с глухим звуком вонзилось по арбалетному болту. С такого расстояния не пробить легкий доспех сложно, но дворфам это почти удалось. Снаряды неглубоко вошли в тело минотавра, что только добавило ему ярости. Глаза рыжеволосого мгновенно налились кровью, а ноздри начали раздуваться.

Враги издали грозные боевые кличи и со звоном скрестили секиры. Соперники щедро наносили рубящие удары, стараясь найти брешь в обороне, и ловко гарцевали вокруг поверженного тауросу в доспехах. Тот мелко дрожал от страха, но не мог даже отползти в сторону из-за все еще сводящей все мышцы мучительной судороги.

— Сдавайся, — великодушно предложил Каввель, который уже натанцевался вдоволь.

Услышав в ответ лишь нечленораздельное мычание, он в пять движений — три обманных и два прицельных — легко перебил ремни, крепящие нагрудник. Кожаный доспех развалился на части, и враг остался в плотном поддоспешнике. Бока успели напитаться кровью и выглядели неважно.

Ярость у фаруконца уже выветрилась. В пылу сражения кровопотерю можно даже не заметить, но после боя сразу накатилась валящая с ног слабость.

— Ты сам морской дьявол, — выдохнул он и повалился в пыль рядом с обездвиженным напарником.

Каввель хотел уже приступить к допросу, как упавший гаркнул из последних сил слабеющим голосом:

— Бегите!

Из-за поворота послышался приглушенный вскрик и раздался торопливый топот копыт.

— Отчаливаем до прилива? — ухмыльнулся пират. — Это вряд ли!

И припустил вдогонку, удивляясь необычному количеству противников.

Выскочив за поворот, он увидел футах в сорока спину немного неуклюже убегающего тауросу. Слишком медленно — трусишка явно не привык к большим скоростям и непонятно, на что рассчитывал. Телосложение щупленькое для воина, одет в пышную оранжевую юбку и халат с широкими рукавами, почему-то желтый и с синими цветочками, еще и пестрыми лентами украшен. «Женский же!» — запоздало сообразил пират.

— А ну, стой! — заорал во всю глотку Каввель. — Хуже будет, когда догоню.

Женская — без сомнений — с приятными на вид округлостями фигурка затормозила и встала, покорно ожидая своей участи. Все так же спиной.

Терзаемый смутной догадкой, Каввель осторожно подошел ближе. Не дойдя трех шагов, он остановился.

— Повернись, — мягко скомандовал он, а руки затряслись в странном предвкушении.

Эти волнующие изгибы рогов, шелковистая светло-коричневая шерстка, нежные мускулистые предплечья, крутые так и манящие бедра, чарующие отполированные копыта с инкрустацией из драгоценностей. В королевстве Фарукон, конечно, могли быть и другие, но…

Женщина повернула корпус в его сторону, изящно нагнула голову и робко посмотрела широко распахнутыми ореховыми глазищами с поволокой во взгляде на изверга, который посмел незаслуженно напугать такое нежное и невинное существо. Пока она поворачивалась, выражение на морде начало сменяться с игривого на откровенно испуганное, глаза распахнулись явно куда больше запланированного, а зрачки расширились.

Каввель громко застонал, заставив девушку отпрянуть в суеверном ужасе.

— Могара!

Глава 6

Теперь понятно, откуда здесь уши торчат.

Эльфийское выражение

Напряжение в зале ощутимо нарастало. Турон молчаливо требовал ответа, стража застыла в готовности в один миг изрубить в капусту всех, на кого укажет король. Лишь супруга повелителя острова пока сдерживала его гнев, не позволяя совершить необдуманный поступок. Она попросила гостей звать ее просто Усино и своей доброжелательностью и мягкостью манер окончательно расположила к себе Адинука.

Аггрха напротив такое отношение только насторожило. Он, конечно, не слишком хорошо знал повадки тауросу, но его скудный в этом отношении опыт подсказывал держать ухо востро. По-своему добрый гном-церемониймейстер до допуска их в тронный зал несколько раз повторил, что рот лучше держать на замке, а руки подальше от оружия.

— У них обнажишь клинок на волос — это уже приглашение на дуэль, от которого они ни за что не откажутся. Кстати, если сами предложат, то не соглашайся. Они почти не умеют драться понарошку и любят нашинковать противника тонкими полосками.

С Каввелем всегда было проще. Он хоть и задирал иногда нос, но подобной ерундой не занимался. К орку пират вообще относился с уважением как к равному по мастерству воину. Людям и эльфу он первое время не доверял — это верно, но потом привык к ним и стал считать частью команды. В каком виде это донести до короля, чтобы он не обиделся еще больше?

— Дорогие мои, — между тем проворковала Усино низким грудным голосом, — простите наше сомнение в ваших словам, но мы не можем просто так доверять первым встречным. Можно ли как-то доказать, что вы действительно путешествовали с нашим сыном?

— Каких-то прямых доказательств мы предоставить не сможем, — ничуть не расслабившись, ответил орк. — Нас в компании было шестеро. Ваш сын, два человека, гоблин, эльф-троу потом превращенный в светлого и я. Выбраться из Бездны оказалось непросто, и наш гоблин придумал, что если отправиться в Эфир, то оттуда можно попасть прямо на Лумею.